ХОЛОД МАЛИОГОНТА - Щупов Андрей Олегович. Страница 33
Хлопнула разбитая дверь, из прихожей грузно вернулся Маципура.
– Никого, – кратко поведал он.
Регина взглянула на Сан-Саныча.
– Где сейчас ваши помощники? По-прежнему у гостиницы?
– По крайней мере мы договаривались, что они будут ждать там. Правда, прошло немало времени…
Регина порывисто поднялась. Губы ее были сурово поджаты.
– Мы едем, – объявила она. – К гостинице.
Все пошло наперекосяк с самого начала. У Маципуры неожиданно возобновилось кровотечение. В испуге он наблюдал, как кровь проступает сквозь марлю, масляными каплями капает на пол. Недолго думая, Цой перетянул руку жгутом, а Сан-Саныч посоветовал согнуть ее в локте. После стремительных поисков Александр нашел наконец еще один перевязочный комплект, и кореец ретиво взялся за работу. Регина хотела было оставить телохранителя в квартире, однако, последний решительно воспротивился. Но это было только во-первых. А во-вторых, битых пятнадцать минут они провозились с машиной. Новенькое лоснящееся «Вольво» упорно сопротивлялось, ни в какую не желая заводиться. Даже невозмутимый Цой в конце концов распсиховался и, называя машину старым рындваном, стал молотить по ней кулаками. По нелепому капризу железный механизм все-таки опомнился и взревел, когда они уже совсем отчаялись. Они выехали со двора и, попав на центральную улицу, влились в пестрый урчащий поток.
Сан-Саныч сидел слева от Александра и мелко дрожал. «Вольво» неслось, обгоняя соседей, стрелка спидометра хищно подбиралась к стокилометровой отметке. Первым обеспокоился Маципура.
– Не на пожар едем, – буркнул он. – Застанем, значит, застанем, а нет, так нет.
Не отвечая, кореец прибавил скорости. Александр отметил про себя, что машину он ведет превосходно. Даже на той скорости, что они себе позволили, «Вольво» двигалось без рывков, мягко огибая рытвины, чисто пропуская клетчатые кругляши люков между колес.
– Через пару минут будем на месте, – свирепо процедил водитель. И ошибся.
Человек бросился им наперерез, когда они уже сворачивали с шоссе. Размахивая руками, он что-то громко кричал. Спидометр все еще показывал пугающие цифры, и положение не спасла даже великолепная реакция Цоя. Визгливо заверещали тормоза, и шины прочертили два длинных змеиных следа. Сидящих в кабине мотнуло вперед. Вскинув перед собой руки, Александр ощутил посторонний удар. Человек, возникший на дороге, на мгновение взвился вверх, с грохотом перекатился через кабину и упал где-то позади.
– Амба, – хрипло прокомментировал Маципура. На его побледневшем лице выступили капли пота. Почти с отвращением он взглянул на перебинтованную руку. Кровь больше не бежала.
Сан-Саныч тем временем тщетно боролся с дверцей. Александр помог ему справиться с замком и выбрался следом.
Бедолага пешеход лежал шагах в двадцати от машины – лицом вниз, распластав руки, словно парящая птица. Приблизившись к нему, Сан-Саныч робко тронул лежащего.
– Может, кто-то из твоих экстрасенсов? – Маципура опустился на корточки. – Он ведь что-то нам кричал.
Александр почувствовал, что сердце в груди болезненно сжимается. Он неотрывно глядел на ноги пешехода, на его брюки, на его обувь. Он УЗНАВАЛ их!
– Возможно, парень еще жив? – Сан-Саныч постарался перевернуть человека. Маципура ему помог. Голова пешехода неловко мотнулась, и в ту же секунду Регина вскрикнула. Лицо с разбитым подбородком и ссадинами на лбу было знакомо всем пятерым. Перед ними лежал Дыбин Александр Евгеньевич, следователь четвертого отделения милиции…
Где-то, пока еще очень не близко, заголосила приближающаяся сирена. Никто из них ее не услышал.
Глава 14
Им пришлось крепко поработать кулаками, прежде чем дверь открыли. В темноте снова кто-то рыдал. Человек, впустивший их в вагон, поспешил запереть замок.
– Разве по голосу было не ясно, что это мы?
– Да, но я думал…
– Что вы там думали, черт подери! – нервы Марковского были на взводе. – А если бы нас кто-нибудь преследовал?
– В таком случае разумнее было бы не отворять вообще. В конце концов, вас только двое. Жертва, согласитесь, терпимая. То есть, если принять во внимание общее количество людей.
Марковский с шумом втянул в себя воздух. Он едва сдерживался, чтобы не взорваться.
– Да-а… – протянул он. – Живем мы, нужно отметить, дружно!
– Естественно, – в голосе официанта звучал неприкрытый вызов. – Единой сплоченной семьей.
Такого приема они не ждали. Что-то здесь явно произошло, и, сообразив это, Марковский натянуто спросил.
– Что с разведчиками? Они вернулись?
– Не совсем.
– Что значит не совсем? Вы хотите сказать…
– Пропал наш Павло, – хнычуще донеслось из мглы. Федор Фомич узнал хрипотцу Семена.
– Павел Константинович? Что с ним?
Только сейчас Федор Фомич уловил запах табака. Видимо, запрет в их отсутствие нарушили, но ни он, ни Анатолий Иванович не упомянули об этом ни звуком. Самая большая глупость – читать мораль взвинченным людям. В такой обстановке до бунта и хаоса пара шагов. Было слышно, как официант Дима тормошит Семена.
– Эй, слышь! Хватит ныть. Расскажи все толком.
– Не могу, – в голосе Семена продолжали звучать рыдающие нотки. – Чтобы я еще раз вышел отсюда!.. – он всхлипнул и, должно быть, замотал головой. – Никогда и ни за что!
Федор Фомич нашарил сбоку от себя свободный стул и присел. Ладонь его задела чье-то колено, но он не придал этому значения.
– Так что же все-таки случилось?
Не дождавшись от Семена вразумительного начала, за него попытался рассказать официант, но его тут же стали перебивать другие. Разобраться в этом гомоне оказалось достаточно сложно, и Марковский тщетно пробовал навести порядок. Успокоилось все само собой по прошествию некоторого времени. Спорщики отрезвели, раздражение угасло. Всхлипывающий Семен мало-помалу ожил, а, придя в себя, поведал печальную историю Павла Константиновича.
Поначалу путешествие протекало довольно гладко. Они двигались, нигде особенно не задерживаясь, и в третьем по счету вагоне обнаружили три или четыре купе, занятые людьми. И даже не занятые, а набитые. В каждом из них насчитывалось не менее дюжины пассажиров. И так же, как Марковскому с Федором Фомичем, двери им не открыли. Разговор состоялся при наличии осязаемой границы, что, в сущности, ничего не меняло, ибо увидеть друг друга они не сумели бы в любом случае. Люди, укрывшиеся в купе, сообщили, что связи с машинистами нет и дверь в локомотивный отсек забаррикадирована. Бригадира они тоже пытались искать, но безуспешно. Запереться в купе их заставили обстоятельства. Вернее сказать, паника. Кому-то почудилось, что в вагон из раскрытого окна вползает нечто огромное и мохнатое. Тогда-то они и бросились бежать. Попрятались кто где успел. А в коридоре тем временем в самом деле ворочалось что-то тяжелое, скребущее о стены множественными когтями. Других звуков они не слышали. Правда, многие поминали о странном кисловатом запахе, но с этим соглашались не все. Гипотезы так же выдвигались самые сумасшедшие. Говорили о ядерном ударе и ослепившей всех радиации, всерьез уверяли, что поезд вторгся в царство Тартара. В одном из купе пленники успели крепко принять, и от них разведчикам довелось услышать самый симпатичный прогноз. Дело, по их уверениям, обещало закончиться повальным контактом с инопланетной цивилизацией, и кое-кто начинал уже чувствовать чужеродное вторжение в сознание. Сразу после контакта поезд намеревались вернуть на Землю, в конечный пункт прибытия. Обитатели купе не сомневались, что каждый пассажир приобретет в результате какой-нибудь дар, а некоторых даже заберут на другие планеты в качестве первых дипломатов. Впрочем, гомонили вразнобой, и никто до конца не был уверен в правдивости предлагаемой версии.
– Словом, Павло на них плюнул и сам решил проверить. Это, значит, насчет окна… – Семен закашлялся, поперхнувшись дымом. Ругнувшись, стал чиркать спичкой о коробок.