Косяк - Щупов Андрей Олегович. Страница 11

Генри обернулся к нему, и Барнер с готовностью изобразил виноватую мину.

– Ладно, Генри, забудь. Я ведь нарочно злил тебя, надеялся, что ты раскроешься. Теперь все, больше не буду. Приберегу эти штучки для Кида. Он у нас парень толстокожий, так что они ему пойдут только впрок.

– Джек, – Генри глядел на него с мукой. – Пойми, если бы я знал, как это объяснить, я бы давно рассказал. Но я сам в том же положении, что и ты.

– Но что-то такое есть, верно? – живо заинтересовался Барнер.

Генри кивнул.

– Все! – журналист обезоруживающе поднял руки. – Более мне ничего не нужно. Что-то есть, и это самое главное! – он хохотнул. – А ведь я с самого начала подозревал! Ну да ладно, молчу…

У двери он остановился.

– Если что-то прояснится или, скажем, захочешь поделиться, милости просим. То есть я хочу сказать, что ты можешь рассчитывать на меня. Честное слово, Генри, не такой уж я прохвост, и твои дамы сообразили это раньше тебя, – Барнер улыбнулся. – Иначе не отпустили бы своего единственного мужчину со мной.

Они сидели в каюте и с любопытством наблюдали, как Кид переругивается с Брэндой, стюардессой судна. С минуты на минуту должен был подойти Стоксон, а пока разыгрывалась дискуссия на тему: верны ли жены своим мужьям, а если нет, то почему и можно ли их за это прощать.

– …Все вы на один манер – преданные и ласковые до поры до времени. Уж кому, как не мне, знать об этом, – Кид страдальчески морщил лоб.

Брэнда возмущенно фыркала.

– Еще немного, и ты, пожалуй, расплачешься. Так я и поверила! Разве не тебя ждут – не дождутся в каждом втором порту?

– Ну и что? Я-то знаю, что здесь и здесь, – Кид показал пальцем на грудь и голову, – всегда и везде хранились воспоминания об одной-единственной. А вот вы!.. У вас и этого нет. Память женщины тоньше волоса. Раз – и словно ничего и не было.

– Ну, трепач! – Брэнда гневно скрестила на пышной груди руки. – Говори, говори, я послушаю.

– Взять хотя бы Наполеона, – Кид растопырил обе пятерни и загнул один из пальцев, словно намеревался назвать еще с десяток-другой аналогичных имен. – Не помню, сколько уж у него там их было, но только когда он умер, сердце его, помещенное в сосуд со спиртом, предназначалось всего одной женщине.

– Это какой же?

– Императрице Марии-Луизе, – торжественно произнес водолаз.

– Что ты такое говоришь! – насмешливо протянула Брэнда. – Тогда просвети-ка меня, пожалуйста, кто такая Жозефина Богарнэ, и почему утверждают, что именно ее Наполеон любил всю свою жизнь?

– Жозефина? – Кид несколько растерялся. Подобной осведомленности от Брэнды он явно не ожидал. – Это которая, значит, первая?…

– Первая, первая!

– Так ведь она вроде бы изменяла ему?

– Изменяла?! – Брэнда перешла в атаку. – Да это он ей изменял всюду, где только успевал – и в Польше, и в Италии, и в России! Да он годами не появлялся дома! Только и знал, что воевать! А как только его сослали на остров Святой Елены, так она, бедняжка, тут же и скончалась.

– Секундочку, Брэнда…

– Что Брэнда, что?!

От неминуемого разгрома Кида спасло появление Стоксона. Оператор вошел несколько встревоженный и облегченно вздохнул, разглядев разгоряченные лица спорящих.

– Я-то думаю, что тут творится? Крики даже на палубе слышны.

– Да это Брэнда раскудахталась… – начал было Кид, но, поймав сверкающий взгляд стюардессы, примолк. Несколько суетливо пробормотал: – Мы еще обсудим эту историю. Попозже. Я объясню тебе, как там все было на самом деле…

– Конечно, ты объяснишь! – вильнув бедрами, Брэнда поплыла из каюты, у двери махнула полной рукой. – Пока, козлики!

Глядя ей вслед, Кид озабоченно почесал за ухом.

– Откуда она выкопала эту Жозефину? Я, признаться, и забыл про нее.

– Впредь будет уроком! Никогда не спорь с женщинами, – посоветовал Стоксон. – Рано или поздно они непременно тебя побьют.

– Что, свежие новости? – поинтересовался Барнер.

– Кое-что есть, – швед оглядел присутствующих загадочным взором. Он не спешил выкладывать все сразу.

– Ну же! Не тяни душу! – поторопил Кид. – Почему мы стоим?

– На рассвете к эскадре подошло еще несколько рыболовных траулеров. Это во-первых… А во-вторых, Торес предпринял попытку переговорить с ними.

– С кем, с траулерами?

– С косяком.

– Что?! – все трое вскинули головы. Стоксон горделиво сиял. Вытащи он из кармана чудовищных размеров алмаз, он и тогда бы не произвел столь действенного эффекта.

– Я уже сообщал вам, что Торес добился того, чтобы с «Веги» сняли главные эхо-генераторы. Сейчас они на флагмане и ранним утром начали свою работу. Разумеется, наши датчики регистрировали все попытки установить контакт с косяком.

– Так военные чего-нибудь добились? – взволнованно спросил Генри.

– Они добились того, что сегодня утром косяк встал. А полчаса назад он приступил к делению.

– Постой-ка! – Барнер вскинул руку. – Слишком много для первого раза. Давай-ка, все по порядку. Значит, началось все с эхо-генераторов, так? Тогда пару слов о том, что это такое. Инфраволны, ультразвук?

– Парой слов мы, боюсь, не обойдемся. Диапазон – это не тот критерий, который объяснит работу эхо-генераторов. Одних частотных изменений, конечно же, недостаточно, нужно модулирование, нужно спектральное дифрагирование. На «Веге» располагались специализированные аква-генераторы, которые дорабатывались на протяжении последних семи лет. Они напрямую связаны с компьютером, в памяти которого зашиты все расшифрованные и нерасшифрованные сигналы, издаваемые китами, дельфинами, нимерланами. Машина перебирает комбинации и предлагает наиболее подходящие. Само собой, с сигналами можно работать и вручную…

– Стоп! Для дилетанта вполне достаточно. Какие сигналы посылал Торес?

– Какие? – Стоксон улыбнулся. – Ты хочешь, чтобы я обрисовал их тебе жестами? Или пропел? Не надейся, ничего у меня не получится. Даже если я покажу зафиксированные самописцами диаграммы, это ничего не даст.

– Я настолько туп или это действительно так сложно?

– Нет, но пойми, в этом нужно хотя бы немного разбираться. С таким же успехом я мог бы попытаться насвистать моцартовский «Реквием». Кроме того, комбинаций перебрали великое множество. В ход была пущена даже морзянка.

– Морзянка? – Барнер хмыкнул. – Воистину Торес забавная особь. И что же милые рыбки просигнализировали в ответ?

– С этим пока неясно. Каких-то определенных сигналов зафиксировать не удалось, однако вскоре после посылки первых кодов косяк стал выдавать странные зигзаги. С северо-запада он вдруг повернул на юг, а позднее стал дрейфовать к юго-востоку.

– А вы отследили, когда произошли эти перемены? Я имею в виду – после каких кодовых комбинаций?…

– Уверен, что они откликнулись на морзянку, – пошутил Кид, но его никто не поддержал.

– Естественно, кое-какой анализ мы проделали, но что толку? Зоолингвистика нам все еще не по зубам, увы… Кроме того, пару часов назад аква-генераторы на флагмане замолчали, и вдруг ни с того ни с сего последовала эта остановка.

– А потом, ты сказал, косяк начал делиться. Как тебя понимать?

– В буквальном смысле слова. Все это время косяк так или иначе представлял собой единую массу. Сейчас его конфигурация явственно меняется. Мы не сразу сообразили, что идет постепенная локализация двух очагов, но теперь это уже видно отчетливо. Они разнесены друг от друга примерно на три километра, так что внешне это напоминает неправильной формы гантелю…

– Минуточку! – воскликнул Барнер. – Возможно, я дам объяснение! Язык бывает звуковой, но иногда…

– Может быть представлен и посредством зрительной динамики! – возбужденно закончил Генри.

Швед в сомнении покачал головой.

– Об этом мы, конечно, тоже думали. В воздухе и сейчас кружит пара вертолетов. Наблюдение организовано самое тщательное, и все-таки пока военным похвастаться нечем. Они видят то же, что и мы – несимметричную гантелю, медленно трансформирующуюся в два самостоятельных шаровидных скопления.