Косяк - Щупов Андрей Олегович. Страница 15

Тяжелая рука охранника опустилась на плечо. Сутулясь, Генри проследовал в указанную ему каюту.

Единственный плюс усталого человека – способность стремительно засыпать. Он не страдает бессонницей и не прибегает к снотворному. Даже возбужденное состояние ему не помеха. То же самое произошло и с Генри. Ночные события доконали его. Оставшихся сил хватило только на то, чтобы стянуть с себя гидрокостюм. Стоило ему вытянуться на кушетке, как сон смежил веки, заставив отключиться от всего окружающего.

Проснулся он от близкого скрипа и, подняв голову, тут же сел. На соседней койке, зевая, ворочался Барнер – Джек Барнер собственной персоной!

– Ты?! Здесь? – Генри протирал глаза. Он ничего не понимал.

– А ты не рад? – журналист приветственно помахал ладонью. – Лучше бы, конечно, мы встретились в другом месте, но в конце концов и здесь не столь уж плохо.

Вид у журналиста был незавидный: полуоторванный ворот рубахи, недостающие пуговицы и густая синева под левым глазом. Однако вопреки всему Барнер жизнерадостно улыбался.

– Здоров же ты спать! Я думал, хоть бомбы тебя разбудят… Между прочим, только что заглядывал стюард, спрашивал, будем ли мы ужинать. Так будем или нет?

– Ужинать?… – Генри ладонями протер лицо. – Подожди! Ты сказал о каких-то бомбах! Или я ослышался?

– Да нет. Со слухом у тебя полный порядок, – Барнер уселся, скрестив ноги по-турецки. – Они пустили в ход бомбы. Часа три назад. Помнишь, Стоксон говорил о гантелеобразной форме косяка? Так вот, Торес решил перерубить эту перемычку и попытаться выловить одно из полушарий с помощью сетей. Своеобразная лоботомия…

– Выловить? – Генри растерянно оглядел комнату. – Но они же убьют их таким образом!

– С чего ты взял?

– Я не уверен, но может случиться и так. Если это единый большой мозг… – Генри в волнении сжал собственное запястье. – Ты знаешь, что Стоксон сообщил о нас военным?

– Выбрось это из головы, малыш. Стоксон может хитрить, но он никогда не предаст. Ему пришлось вмешаться, потому что речь зашла о глубинных бомбах. Ни он, ни я не знали, когда вы вернетесь, и он сообщил капитану, что двое водолазов находятся в воде. Все вышло слишком уж неожиданно. И я считаю, что Сток поступил правильно. Если бы он этого не сделал, от вас осталось бы одно мокрое место.

Генри кивнул.

– Теперь мне понятно. Он не назвал наших имен.

– Это единственное, что он мог для вас сделать.

– Но Кид… С ним что-то случилось! – вскочив с кушетки, Генри нервно заходил по каюте. – А все это чертово погружение! Если бы я мог только предполагать, что все так произойдет!

– Не переживай, малыш, – Барнер загадочно хмыкнул. – В конце концов, Кид сам виноват. Взбалмошный капризный тип!

– О чем ты говоришь, Джек! – Генри потрясенно уставился на журналиста. – Он ведь был твоим другом!

– Почему был? Он им и остался. Кстати, тебе от него привет. Сейчас он на «Веге» и, должно быть, все еще сходит с ума от новости, что ты жив. Он ведь тоже клял себя за эту вылазку.

– Жив!.. Кид жив! – Генри в волнении пристукнул кулаком по собственному бедру. – А я-то чего только не передумал. Все обернулось так странно… – он неожиданно взглянул на Барнера. – А тебя кто так разукрасил?

– Завидная логика, – журналист рассмеялся. – Ладно, придется рассказать все по порядку. Но для начала сядь и не мельтеши перед глазами.

Генри послушался, и Джек неспешно повел рассказ.

Начал он с главного – о Киде. Иначе бы Генри просто не выдержал. К счастью, худшие предположения не оправдались. Подводник остался цел и невредим, и более того умудрился вернуться на судно до того, как обнаружили его отсутствие. В тот первый момент, когда он потерял Генри из виду, Кид находился в полной уверенности, что их атакуют. Никогда ничего подобного он не испытывал. Он оказался в окружении рыб – настолько плотном, что у него мелькнула мысль о карцере. Всюду, куда он ни оборачивался, взор натыкался на серебристую живую стену. А чуть позже Кид сообразил, что тонет. Происходило что-то невероятное. Уши закладывало, ему приходилось то и дело продуваться. Руками и ластами он судорожно выгребал наверх, но глубиномер упрямо показывал на продолжающееся погружение. Мрак становился все более густым, а световой зайчик на циферблате лениво переползал с одной отметки на другую. Если Генри помнит, они находились на смехотворно малой глубине, почти у поверхности. Тем не менее битых пять минут Кид, как заправский пловец-спринтер, прорывался наверх, к воздуху. По его словам, рыбы совершили с водой какой-то фокус. Они превратили ее в текучее масло, и в этом самом масле Кид не мог продвинуться ни на сантиметр. На глубине примерно сорока метров он совсем обезумел и ринулся вниз. Он и сам не понимал, зачем это делает и кого пытается перехитрить. Трюк не удался, мрак стал совершенно непроглядным, а световое пятно на глубиномере пересекло шестидесятиметровую отметку. Вот тогда-то он ощутил настоящий страх. Возможности акваланга ограничивались ста двадцатью метрами, но ограниченный запас воздуха, необходимость делать декомпрессионные остановки при всплытии превращали и этот предел в нечто недопустимое.

Муки его прекратились внезапно. В очередной раз взглянув на циферблат, он с удивлением обнаружил, что постепенно всплывает. А когда вода просветлела, понял, что живого чешуйчатого плена больше нет. Его отпустили, наказав за содеянное. Казнь была отменена в последнюю минуту. Сумев собраться с мыслями и сориентировавшись, Кид взял курс на «Вегу». Вскоре он уже был там и ему удалось подняться на борт незамеченным. Сообщив о погружении, Стоксон не упомянул имен. Никто из коллег-ныряльщиков также не собирался выдавать Кида. Словом, для этого счастливца все обошлось наилучшим образом.

А вот Барнеру отвертеться не удалось. Ему досталось и от старшины, и от капитана. А когда в ответ на глубинные взрывы Джек устроил демонстрацию протеста, его попросту забрали с «Веги». Прислать за скандалистом катер Торесу было нетрудно.

– Значит, ты тоже виделся с командующим эскадрой?

– Еще бы! Напыщенный индюк – вот кто он такой.

– А мне он показался человеком неглупым.

– Эффект красивой фразы!.. Это сбивает с толку многих, так что не обольщайся на его счет.

– Кажется, начинаю догадываться, откуда этот синяк.

– Верно. Когда я срываюсь, я срываюсь до конца. Сегодня досталось всем – и Торесу, и его помощникам, и нашему с тобой надсмотрщику.

– А в конце концов и тебе.

– Чепуха, – Барнер прикоснулся пальцами к синяку и ойкнул. – Ты бы поглядел, как я с ним схватился. Я говорю о нашем великане-надсмотрщике. Со стороны это был, наверное, цирк. Таких, как я, ему нужен минимум десяток. Детина ростом под потолок, каждый кулак, как голова ребенка, в общем, этакий Примо Карнера без перчаток. Ну да ты с ним еще увидишься…

Слова Барнера оказались пророческими. Не успел он договорить фразу, как дверь отворилась и в каюту заглянул морской пехотинец. Едва взглянув на него, Генри понял, что журналист нисколько не преувеличивал. Даже Кид выглядел рядом с этой горой мускулов замухрышкой.

– Так как насчет ужина? – вошедший окинул их колючим взором.

– А ты разве не прихватил его с собой?

Фыркнув, военный вышел. Барнер с видом победителя обернулся к Генри.

– Только так с ними и нужно!

– Неужели ты и впрямь дрался с этим слоном? Не понимаю…

Барнер самодовольно улыбнулся.

– Я напал первым! И даже успел дважды ударить. Уж не помню, куда я попал, но поверь мне, это были удары в цель.

– Хорошо, но что же делать теперь? Мы оба под замком, и мне это очень не нравится.

– Согласен, приятного мало, – журналист беспечно кивнул. – И потому первое, что мы предпримем, это плотно поужинаем. Сытый взгляд на события существенно отличается от голодного.

– Но если произойдет что-нибудь важное? Мы ведь ничего не узнаем!

– Ты хочешь, чтобы я снова завелся? – Барнер пожал плечами. – Нет уж, уволь. С меня достаточно и одного синяка. Хочешь знать, что я чувствую? Зависть. Черную зависть.