Косяк - Щупов Андрей Олегович. Страница 3

– В этих детских кафе настоящие мастера-кулинары. И даже не кулинары, а ювелиры. Чего стоит одно только сходство с прототипами! Я как-то раз проверял ради интереса: копии действительно недалеки от оригиналов. Чего не скажешь о начинке… Честно говоря, сколько ни пробовал эти игрушки, так и не сумел понять, из чего они сделаны.

– Это вегетарианское кафе, – мягко улыбнулась Линда. – Все, что вы видите, самые обыкновенные овощи: картофель, лук, морковь…

– Мне уже говорили об этом, – Барнер оживленно повернулся к ней, – да только я не поверил. Такой уж у меня характер – подвергать все сомнению. А может быть, я законченный мясоед. Во всяком случае, морковные самолеты напоминают мне говядину, а НЛО из свеклы – свиные отбивные. Неужели я настолько ошибаюсь?

– Но вы сами упомянули об искусстве здешних кулинаров.

– Да, но не до такой же степени! К примеру, объясните мне, из чего сделаны эти паруса?

– Возможно, из лепестков ромашки? – предположила Линда.

– Да из капусты же, мам! Разве ты не видишь? – Джу укоризненно покачала головой. Подцепив палочками один из парусников, отправила в рот и с хрустом разжевала. – Ну, конечно, из капусты!.. А эсминец я лучше не буду есть.

– А ты не думаешь, что он может оказаться самым вкусным? – Барнер сострил хитрую гримасу.

– Нет, не думаю! – Джу сморщила личико, передразнивая журналиста.

– Джу, не гримасничай!

– Но он же первый начал!

– Верно, первый… – Барнер рассеянно постучал пальцами по столу. – Как вы считаете, мистер Больсен, не ошибка ли – детям давать подобные угощения?

– А чего вы опасаетесь? Раннего цинизма? – Генри отодвинул свою тарелку и потянулся за салфеткой. – Зря. Вот увидите, они подрастут и сами во всем разберутся.

– Может, да, а может, нет.

– Это еще почему?

– Да потому что иногда разбираться бывает чересчур поздно.

– Разбираться никогда не поздно. Даже в вашем возрасте, Барнер.

– Звучит утешающе, спасибо.

– Не за что.

– Секундочку! Мистер Больсен, вы ведь фаталист, правда? Я делаю такой вывод из ваших же суждений.

– Не теряйте зря времени, Барнер. С меня интервью хватит.

– Вы слишком обидчивы. Не вините прессу излишне строго.

– Излишне строго? – Генри издал смешок. – Не будь вас так много, я бы каждого постарался привлечь к суду.

– Вы категоричны – это во-первых, а во-вторых, вы редкий упрямец, – выложив локти на стол, Барнер подался вперед. – Давайте-ка начистоту, Генри! Так будет лучше и для вас, и для меня. Месяц назад вы попали в неловкое положение, вас осмеяли, и пресса безусловно перестаралась – с этим я абсолютно согласен. Никто до сих пор не принес вам своих извинений – это тоже прискорбно. В газетах вас выставили наивным простофилей, которому померещилось бог весть что, и вы не в состоянии были защититься ни единым словом. Но заметьте! – Барнер поднял указательный палец. – Среди авторов, поливавших вас помоями, не было фамилии вашего нынешнего собеседника. Это раз! А во-вторых, то, что сейчас происходит неподалеку от калифорнийских берегов, отчасти подтверждает вашу историю. Решайтесь, Генри! С моей помощью вы можете взять своеобразный реванш. Мы накажем писак, что так досадили вам, и попутно откроем нашим читателям правду.

– Я сыт этой правдой по горло, Барнер. Все, чего я хочу, это чтобы меня оставили в покое!

– Но не забывайте, что сначала вас лишили этого самого покоя. Черт возьми, Генри! Я прекрасно понимаю ваши чувства. Наш брат может допечь кого угодно, а вы в ту пору оказались довольно лакомым кусочком. Все это так, Генри, но неужели вас выжали, как лимон? Выжали до такой степени, что вы даже не желаете возродить свое доброе имя? В конце концов речь идет о бесплатной рекламе!

– Я археолог и в рекламе не нуждаюсь, – сухо отрезал Генри. – Джу, поторапливайся!

– Генри, может быть, в самом деле тебе стоит побеседовать с мистером Барнером? – нерешительно произнесла Линда. – Мне кажется, он не очень похож на тех, других…

– Ей-богу, вам стоит прислушаться к ее словам, – отечески посоветовал журналист. Протянув руку, он погладил Джу по голове, на что та протестующе дернула плечиком.

– Нет… С прессой я больше не связываюсь.

– Жаль. Очень и очень жаль. – Барнер принадлежал к породе стратегов и вовремя сообразил, что перегибать палку не имеет смысла. Коса нашла на камень. Клиент требовал более длительной осады. Поднявшись, он развел руками.

– Не хотел нарушать ваше уединение, но надеялся отчего-то, что вы поймете меня, а может быть, и себя самого. Во всяком случае, время у нас еще есть, и если вы передумаете… – Барнер скользнул рукой в карман и, выудив визитную карточку, положил на стол.

– Нет, – Генри мрачно разглядывал скатерть.

Попрощавшись с Джу и Линдой, Барнер обернулся к нему.

– Напоследок скажу лишь следующее. Журналист журналисту – рознь, как и человек человеку. Об этом следует вспоминать почаще. Особенно, когда тяжело.

– До свидания, мистер Барнер, – Линда незаметно от мужа кинула визитку в сумочку.

– Пока, – Джу помахала Барнеру перепачканной ладошкой.

Когда Генри подъехал с работы, Линда купала Джу в ванной. Он попробовал было сунуться к ним, но мокроволосая маленькая индианка тотчас подняла негодующий визг.

– Линда, убери его! Он смотрит!.. – вырвав у матери полотенце, она проворно обернула его вокруг талии.

– Генри, она тебя стесняется, выйди.

– Вот как! Апачи протестуют против моего присутствия? Странно, – пятясь из ванной, Генри печально подумал, что Джу еще нет и пяти, а она уже прячется от него за полотенце. Что же пойдет дальше? Или дети действительно стали взрослеть раньше?… Он вспомнил мальчугана, которого видел по дороге домой, напряженно застывшего возле киоска, торгующего экзотическими журналами. Еще одно бедное создание! Юная жертва свобод и излишеств. В старые добрые времена соблазны таились за семью печатями, и жилось значительно легче…

– Генри! Там, на столике, «Дневные новости», сегодняшний номер. Барнер все-таки написал о тебе.

До него не сразу дошел смысл сказанного. Он все еще размышлял о быстротекущем времени, о Джу, о проблемах, которые рано или поздно встанут перед ними.

– Что ты говоришь? Газета?

– Статья того самого Барнера. Тебе стоит взглянуть.

Чертыхаясь, Генри прошел в комнату. Значит, все повторяется? Намеки, насмешки, идиотские вопросы приятелей и людей вовсе не знакомых… Он в бешенстве схватил со стола газету. Статья была подчеркнута фломастером. Видимо, Линда постаралась для него. Буквы прыгали перед глазами, и он никак не мог сосредоточиться на тексте. Несколько раз поймал свое имя и одолел наконец заголовок. «Так ли уж безмолвны рыбы?» Мерзавец!.. А ведь как сладко пел в кафе! Он чуть было не поверил!.. Кутая Джу в махровое полотенце, в гостиную вошла Линда. Сидя у нее на руках, дочь перебирала собственные волосы и что-то напевала. Генри покосился в их сторону. Вид жены и дочери подействовал на него успокаивающе. Вот кто будет с ним до конца и не поверит ни единому слову из этих пасквилей.

– Мне кажется, Барнер действительно неплохо к тебе относится.

Что? Барнер – к нему?… Генри заставил себя углубиться в статью. И все равно получилось так, что он вырвал сначала абзац из середины, потом прочитал окончание и лишь тогда вернулся к первым фразам.

– Да не нервничай ты так. О тебе тут только хорошее.

Теперь Генри и сам это видел. За свои скоропалительные мысли ему стало стыдно. Журналист не прибавил ничего лишнего. Он в подробностях припомнил случившееся с Генри на море. Здесь было и про ската, и про удар шипом, и про нападение акул. «Рыбий клан усыплял хищниц одну за другой, закупоривая им жабры. И этот же клан помог раненому человеку добраться до берега, откликнувшись на его боль, как на свою собственную…» Барнер не только не осмеивал предположение Генри о том, что действия косяка носили разумный и организованный характер, но напротив, подхватывал версию, дополняя ее новыми фактами, гипотезами именитых биологов… Генри отложил газету и, присев в кресло, краешком полотенца Джу утер собственный взмокший лоб.