Вертолет - Щупов Андрей Олегович. Страница 9

Великан, застывший в дверях, вновь проявил признаки оживления. Губы его зашевелились: шагая вперед, он заговорил. И тотчас стало понятно, что ничего он не услышал. Рев, исторгшийся из его горла, заглушил последнюю фразу капитана. Пялясь на игрушечного вида вертолетик, очутившийся на столе начальства, дневальный восторженно орал. Возможно, ор его был вполне осмысленный, но они не поняли ни слова. Может быть, только отдельные звукосочетания, но не более того. Гласные, одни лишь чертовы гласные! Шипящие, глухие и звонкие в лексиконе дневального напрочь отсутствовали. Рассыпчатый рев ошалевшего стадиона – таков был голос солдата.

Чибрин дрожащей рукой стянул с плеча автомат, подняв ствол, отступил к вертолету. А солдат продолжал шагать. Губы его медлительно расползались в улыбку, но эта улыбка отнюдь не внушала успокоения. Скорее – напротив. Из-за взрыкивающих фраз шума заработавшего двигателя капитан не услышал, но ощутил дуновение винтов. Значит, пилот с оператором испытывали то же, что и он. Как и все, они ждали переговоров с начальством, переговоров с людьми, но ощущение опасности давило, заставляло действовать вопреки разуму и воле.

Если бы этот чертов дневальный оставался на месте! Но он продолжал шагать – шагать крайне медленно, но всего и шагов-то было от дверей до стола – три или четыре. И правая ручища солдата начинала подозрительно подниматься. В панике Чибрин оглянулся. Вертолет уже завис над столом, из кабины ему махали руками, куда-то показывали. С некоторым запозданием он сообразил, что надо бежать. Южин с Матвеем скинули веревочную лестницу, и, бросившись к ней, он вцепился в дюралевые перекладины двумя руками. Добавив оборотов, вертолет взмыл к потолку, увильнув от пятерни солдата. Пара секунд, и они очутились за его спиной. Дневальный еще оборачивался, а вертолет уже выскользнул через открытую дверь в коридор.

Позже Константин взял вину целиком на себя. Разумнее было вылететь в то же окно, но он действовал машинально, не задумываясь. Голос дневального ошеломил его, как и всех остальных. Чего-то подобного они, вероятно, ожидали, но действительность превзошла все границы. Общение оказалось не просто затруднительным, оно оказалось НЕВОЗМОЖНЫМ! И с фактом этим смириться было тяжелее всего. Чибрин майора оправдывал. Кто знает, – могло получиться и так, что в коридоре им попался бы кто-нибудь из знакомых. Однако, знакомые не встретились. Случилось то, чего они не могли предвидеть. Скучающая солдатня выскакивала в коридор, присоединяясь к орущему и размахивающему руками дневальному. Навряд ли это можно было назвать охотой, но солдатской братией в самом деле овладел некий шальной азарт. Крохотный вертолетик, вполне осмысленно уворачивающийся из-под рук, только разжигал коллективные восторги. Так стая собак гонит до последнего перепуганного зайчонка. Один из дежурных додумался даже швырнуть в них собственной пилоткой. Вот было бы лихо, если бы попал! Еще солдатиков спешно снимали с себя ремни.

– Ходу, командир! Это становится опасным! – оператор нервно прикусил губу.

Вертолет летел вперед по коридору, уходя от набегающих людей. В скорости, слава богу, они могли дать этим великанам завидную фору.

– Дьявол! – Константин мучительно сморщился. – Стекло!..

Оператор и сам видел, в чем дело. Дверь на лестницу была прикрыта, единственный путь на свободу перегораживало широкое окно в конце коридора.

– Может, вернуться? У потолка не дотянутся. Прорвемся на скорости в кабинет, а там попрощаемся с этими голубчиками.

– Боюсь, эти голубчики такой возможности нам не предоставят, – Константин развернул машину в воздухе.

Первый из преследователей – черноволосый, смуглявый солдат крутил над головой пряжкой. И, разумеется, что-то тоже кричал. Рокот двигателя не в состоянии был перекрыть многоголосого человеческого рева.

– Один удар – и нам хана, – пробормотал майор. Он прикидывал возможный маршрут в обход этих взмочаленных голов, мелькающих в воздухе латунных пряжек и звездных пилоток.

– Ну уж нет, командир! – оператор положил руки на пульт. В глазах его мелькнул злой огонек. – Чтобы так за здорово живешь пропасть? Вот уж хрена!

– Что ты собираешься делать?

– Не беспокойся. Целить буду исключительно по прыщам. Он же нас потом и поблагодарит.

Сергей действовал быстро, словно каждое свое движение продумал заранее. Визор с рисками поймал цель, и в ту же секунду оператор заставил заговорить пулеметы.

– Ограничимся небольшой порцией!..

Оглушающе взвыв, солдат потянулся ладонями к лицу, на котором каплями там и сям выступила кровь.

– Два десятка попаданий, командир! Как-нибудь переживет.

– Теперь они вовсе заведутся.

– Так мы и станем этого дожидаться. Разворачивай машину!

Константин послушался. Теперь перед ними вновь было огромное окно.

– Вот и проверим, чего стоят наши лилипутские пульки, – Сергей вновь нажал на гашетку. Сдвоенный светящийся пунктир вонзился в стекло. Пули крошили его, местами пробивали насквозь, но эффект был явно недостаточным.

– Придется задействовать пушку.

Подвешенная на турельной установке трехствольная двадцатимиллиметровая пушка с готовностью внесла свою долю в дело сокрушения преграды. Сеть трещин побежала по дрогнувшему окну. Стеклянная стена с грохотом начала осыпаться.

– Видал! Что я тебе говорил! – Сергей ликовал. – Кое-что мы еще могем!

– Не забудь, под нами на лестнице Чибрин.

– Само собой! Расчистим тоннель пошире…

Серия снарядов ударила по нижнем зубчатой кромке стекла. Хор громоподобных голосов позади смолк. Ошарашенные солдаты в молчании наблюдали за происходящим.

– Помашите ручкой дядям! – Сергей ухмыльнулся. – Дяди с вами играть не хотят.

Теперь наступил черед поработать Константину. Вертолет, взбодренный близостью свободы, покачнулся и, склонив лобастую голову, ловко нырнул в проделанную брешь. Небольшой вираж над плацем, и по крутой дуге они понеслись в утреннее небо, огибая верхушки стриженных тополей и тонкий шпиль мачты с красным вымпелом.

– Сходи, взгляни, как там дела у капитана, – Константин кивнул за спину.

Сергей послушно стянул с головы наушники, расстегнув ремни безопасности, поднялся с операторского кресла.

– Если что, свистни.

– Свистну, не беспокойся…

Нынешние их сутки насчитывали от сорока до пятидесяти часов – такой неприятный вывод сделал Константин. Организм, привыкший к двадцати четырем часам, шел вразнос, люди начинали чувствовать себя более скверно. Так или иначе, но что-то было не то и что-то было не так.

– Мозг! – предположил оператор. – Все из-за этих суетных полушарий. У животных нет того обилия впечатлений, оттого и счет времени иной.

– Очень может быть, – лениво ответствовал Чибрин. – То-то у детишек день тянется и тянется…

– Откуда ты про них знаешь? Про детей-то?

– Чего мне знать? Я себя помню. Бывало, во все игры переиграешь и подерешься раз пять или шесть, а вечер по-прежнему далеко. Зеваешь, мать за подол дергаешь, чтоб, значит, придумала какое-нибудь занятие.

– Я, к примеру, не дергал.

– А что ты делал?

– Как что? В футбол гонял.

– Что день-деньской – один футбол?

– И очень даже запросто! Это ж такой азарт! Можно б было, наверное, и ночью бы мяч гонял…

Они лежали на крыше под полуденным солнцем и тщетно пытались уснуть. Память и мозг, обессиленные отсутствием сна, – уже не память и не мозг, а только жалкие их подобия, качающиеся тени, доверять которым следует с большой осторожностью. Тот же самый майор попробовал рассчитать новый график сна и бодрствования, но и по графику ничего не выходило.

– Может, Вань, снова почитаешь? – предложил капитан. Южин послушно сел, раскрыл на коленях книгу.

– Откуда начинать?

– А где закончил, оттуда и продолжай. Все одно – ничего не запомнили.

– Зачем же читать тогда?

– Может, разморит…

Южин фыркнул, но читать все же не отказался.