Поверь в свою мечту - Банкер Конни. Страница 24

Дороти представила себе его длинное мускулистое обнаженное тело, расслабленно распростертое в голубоватой воде: одна рука лениво свисает с борта, глаза полусонно закрыты и черная прядка волос закрывает высокий лоб.

Всплывшее в мозгу определение «обнаженное» вновь пробудило атавистическое чувство опасности у неискушенной девственницы. Что делает женщина с обнаженным мужским телом? Чего можно и нужно касаться? Особенно вон там, внизу живота? Неужели его вздыбленная мужская гордость, этот раздутый монстр, сможет поместиться внутри нее? Она только представила это и сразу почувствовала ужас, легкое головокружение и тошноту. Даже была вынуждена ухватиться рукой за край ванны и закрыть глаза, чтобы восстановить равновесие.

С ее живым воображением и чувствительностью такие вещи лучше не представлять. Она воочию увидела свое обнаженное распростертое на кровати тело, широко раскинутые в стороны ноги и пушистый треугольник внизу, на который нацелился огромный, качающийся, перевитый венами столб с красной головкой. Потом, присмотревшись к будущей жертве и насытившись ее беззащитным видом, он начинает свое неумолимое движение вперед. Он вонзается в ее тело и медленно скользит в глубину, уверенно раздвигая и разрывая все на своем пути. И некому и нечем остановить его, и этому движению не будет конца, пока он не пронзит ее насквозь и не пришпилит как бабочку к кровати.

— Ты что, уже спишь? — вдруг прозвучал голос Роберта.

Вместо качающегося красноголового столба перед ее раскрывшимися автоматически на знакомый голос глазами стоял вполне приличный, улыбающийся одетый мужчина.

— Нет! — воскликнула Дороти, крепко ухватившись руками за скамейку под собой как за последнее средство спасения.

— Привстань, пожалуйста.

Она обреченно вздохнула и повиновалась, с трудом отцепив руки от края скамейки. Она шла, как крестоносец в бой, на битву между паническим страхом перед незнакомыми и непознанными дорогами живого мира и острым возбуждением перед неизбежным предстоящим посвящением в высшие таинства жизни. И в этом бою у нее будет проводник, учитель и помощник, которому она доверяет всю себя, и свое будущее, и саму жизнь.

— Так, дорогая, просто встань пока сюда, — промолвил учитель, мягко целуя ее в глаза и разглаживая брови своими длинными, чуткими пальцами.

Если бы она знала, как он тоже нервничает, хотя, конечно, в отличие от нее не от самого предстоящего физического действия. Он не будет спешить. Вначале он тщательно подготовит ее тело, зарядит его энергией и страстью, приучит воспринимать ласки и наслаждаться ими. Это тело женщины, которая еще чувствует себя ребенком, которая умеет решать все сложные проблемы, выдвигаемые жизнью, кроме предстоящей.

Он провел пальцами по ее ключицам, потом перебрался назад и очень медленно начал расстегивать молнию платья на спине, чувствуя ее судорожное, прерывистое дыхание. Платье сползло на пол, обвившись вокруг лодыжек. Он почувствовал вдруг, что и сам дрожит почти так же, как и она. Руки перешли вперед, к уже знакомой застежке на лифчике, и выпустили ее упругие груди на свободу.

Внизу живота мужской орган тоже ожил и начал предъявлять свои законные и самостоятельные требования, постепенно разбухая и заполняя собой все свободное пространство под тесными — по моде — брюками, требуя также выпустить его на волю, попастись в щедром женском теле. Причем он очень спешил, грозя в противном случае выплеснуть досрочно из распухших, отяжелевших сосудов весь запас драгоценного экстракта жизни.

Если прислушаться к нему и пойти у него на поводу, то по всем законам естественно-природной механики надо было бы срочно валить эту женщину на пол прямо в ванной и одним быстрым и точным движением, расстегнув только молнию на брюках, вбуравить свою трубу в женский сосуд, надежно соединив их в единое сообщающееся целое, а потом несколькими энергичными толчками перекачать в него без остатка все накопившееся, Нет, так дело не пойдет! Как говорится, кто в доме хозяин? Надо срочно отогнать этих торопливых вьюнков назад, в зверинец, в клетку, за железную дверь, пока их владыка и повелитель не выполнит свою миссию и не разрешит им наконец победным фонтаном завершить ритуал любовного слияния.

Итак, вначале несколько глубоких вдохов и выдохов, восстанавливающих сексуальное равновесие. Затем отправить лифчик на пол вслед за платьем или лучше — в корзинку для белья.

Ее голова откинулась назад, и она задышала часто и мелко. Соски уже набухли и затвердели в ожидании ласкающих пальцев и губ. Будет и вам ласка, но не сейчас.

В ванной горел приглушенный свет, окрашивающий в мягкие полутона окружающие предметы и тела, особенно уже частично обнаженное женское тело. Он давно мечтал о нем и фантазировал долгими ночами, но действительность была лучше всяких фантазий. Высокая крепкая грудь, тонкая талия, плавно переходящая в округлые бедра, пока еще скромно прикрытые ажурной вязью белья.

Перед королевой красоты не стыдно даже ему стать на колени. Он прижался лицом к впадине на ее животе и потянул пальцами вниз вдоль бедер тонкую, полупрозрачную паутину ее последней защиты, созданную во Франции как раз не для обороны сокровенного, а для соблазне! и разжигания мужской страсти. На этот раз ему пришлось даже закрыть глаза, чтобы опять не разбудить раньше времени своего непокорного и лучшего друга, коварно затаившегося внизу, но готового мгновенно выскочить по первому же сигналу. По телу волной прошла крупная судорога, но ему вновь удалось восстановить равновесие и самоконтроль. Глубокий вдох, и в ноздри попадает теплый, пряный и сексуально зовущий запах ее интимной плоти, струящийся от ореола мелко вьющихся волосков, прикрывающих подступы и вход в вожделенное русло.

Его руки легли сзади на плотные, упругие ягодицы, и он притянул еще теснее к себе это ждущее и трепещущее лоно. И все же рано, проделан еще не весь задуманный ритуал торжественного ввода нового адепта веры в Храм Любви. Он с трудом оторвался от щекочущих ноздри эротических запахов и выпрямился вровень с ее лицом.

— А теперь время принять ванну. Она расслабит и успокоит тебя.

Дороги покорно опустилась в воду, уютно обволакивающую и ласкающую, откинулась спиной к краю ванны и закрыла глаза. Она даже не услышала, как он раздевается, бросая наспех свою одежду. Она почувствовала, как его руки мягко массируют сзади ее шею и плечи. Кончики ее разбросанных по плечам светлых волос, погруженные в воду, потемнели.

Потом он тоже как-то незаметно вдруг оказался в ванне перед ней. Его руки продолжали ласкать ее плечи, а затем его губы припали к шее, покрывая ее легкими, нежными поцелуями. Затем он взял губку, добавил гель и начал медленными кругами сверху вниз покрывать пеной все ее тело, которое она сама подняла из воды во весь рост без всяких просьб с его стороны. Она видела себя в этот момент как бы со стороны. Она казалась себе Афродитой — богиней любви и красоты из греческих мифов, вышедшей из морской пены. Затем он прошелся быстро этой же губкой по себе, отложил ее в сторону и вновь вернулся к ней, проходя тем же путем, но уже одними руками. Его ладони и пальцы двигались медленно и чутко, как бы изучая детально каждую клеточку тела, каждую впадину и ложбинку, заряжая их своим чувством и готовя к восприятию мужского тела.

Завершив осмотр и проверку своего будущего достояния, его руки застыли в районе заждавшихся грудей, налитых страстью, как спелые груши соком. Он обхватил их ладонью, вначале снизу, как бы взвешивая их тяжесть и помогая удержать на весу, затем спереди. Он несколько раз слегка сдавил их, теребя при этом кончиками пальцев и вытягивая вперед ее и без того уже упруго торчащие соски. Дыхание Дороти становилось все учащеннее и несколько раз прерывалось сладострастными, изнемогающими стонами.

Потом одна рука осталась на левой груди, а правая поползла по животу, до самого низа, и, пробравшись между ногами, приступила к ритмичным сжатиям и поглаживаниям пушистого бугорка, прикрывающего вход в ее жаждущее лоно. Кончик пальца начал осторожно кружить по краям входа, как бы подготавливая его к открытию для давно ожидаемого важного гостя, Левая рука по-прежнему лежала на ее левой груди, а свободный сосок на правой он обхватил губами.