Инъекция страха - Щеголев Александр Геннадьевич. Страница 46

– По специальности я многостаночник, – засмеялся товарищ из параллельного класса. – И швец, и жнец, и даже автолюбитель.

– Вот-вот, – обрадовался Андрей, – нужен именно врач широкого профиля!

Короче, собеседник был выбран как нельзя более удачно.

«Писатель» изложил врачу сценку из будущей книги. Был максимально откровенен, скрыв лишь то, что эта сценка уже имела место в действительности. В заключение задал интересующий его вопрос: вырабатывают ли железы внутренней секреции какие-нибудь гормоны, оказывающие на человека наркотическое действие?

– Чепуха, – последовал категорический ответ. – Наркотических гормонов по определению не существует.

Но как же так! Стресс-то существует, правильно? Иначе говоря, защитная реакция эндокринной системы, мобилизующая в экстремальных ситуациях организм на борьбу с неблагоприятным фактором. Почему бы не предположить, что в определенных случаях стресс доходит до той точки, когда приходится срочно подготовить организм к исчезновению – если ситуация того требует. Каким способом? Одурманить мозг, посильнее и поскорее! Разве это не та же защитная реакция, вроде выброса адреналина в кровь?

– Знаешь, ты меня заставил задуматься, – признал школьный знакомый. – Раньше мне такие вещи в голову не приходили. Мозг, кстати, вырабатывает опиатные вещества, например, эндорфины…

– Эндорфины?! – встрепенулся Андрей. – В энциклопедии про это нету! Пожалуйста, поподробнее, как ты там назвал? Апятные?

Опиатные вещества. От слова «опий», неужели писатель таких простых вещей не знает? Ах, не расслышал? Тогда простительно… Существуют также «опиоиды» – то есть синтетики, например, опиоидные пептиды, в отличие от природных «опиатов» – но эти сведения для общего развития, к делу не относятся. Вообще же, все просто. Как известно, в организме существует несколько нервных систем: центральная, периферическая и прочие, и сюда же входит опиатная нервная система. Открыта, кстати, очень недавно, хотя одна из самых древних – имеется в любом мозге любого животного. В том числе, в мозге человека. Состоит она из опиатных рецепторов, то есть специальных нервных окончаний, которые возбуждаются как раз от морфия и морфиноподобных веществ. Когда опиатные рецепторы возбуждаются, происходит обезболивание. Что касается эндогенных опиатов… О, простите, господа, больше таких слов не будет. Эндогенных – значит, вырабатываемых внутри организма. Так вот, их всего два вида. Во-первых, «энкефалины», которыми, скорее всего, заведует шишковидная железа, а также «эндорфины» – эти опиаты синтезируются гипофизом.

«Ага! – торжествовал Андрей, ощущая вкус близкой победы. – Все-таки внутри нас бродят какие-то наркотики!»

Энкефалины и эндорфины, безусловно, наркотики, собеседник сразу согласился. Никуда от этого факта не деться. Их биологическое действие чрезвычайно похоже на фармакологическое действие морфина, причем, не только в части аналгезирующего эффекта, но и по совокупности других эффектов. «Аналгезия», пардон, означает всего лишь обезболивание. Что касается описанной Андреем сцены, где человек перед лицом неминуемой смерти попадает в состояние глубочайшей дереализации… Сложно вот так сразу ответить. Резкое усиление выработки энкефалинов и эндорфинов происходит прежде всего как реакция на боль. И количество опиатов, превышающих норму, связано с интенсивностью болевых ощущений. Сказано же – эта система предназначена для о-без-бо-ли-ва-ни-я!

Хотя, если честно, тут есть о чем подумать. Механизм, включающий усиленный синтез эндогенных опиатов, темен и совершенно не изучен. Возьмем известный феномен: младенец, пососав грудь матери, успокаивается и засыпает. Почему? Раньше считали – потому что утолил голод. Фиг вам! На самом деле, во время кормления вырабатывается пролактин, биологически активное вещество, приводящее к тому, что в молоке матери появляются эндорфины и энкефалины. В результате ребенок будто снотворное принимает. Хочешь не хочешь, а после такой еды быстренько успокоишься. Так что, все может быть. На уровень эндорфинов в крови и в тканях, например, влияет иглоукалывание и точечный массаж. Боль – не единственный фактор, это ясно…

– Почему бы, кстати, тебе не обратиться с теми же вопросами к своему другу Саше? – внезапно переключился собеседник. – Вы, кажется, были друзьями.

Саша? Причем здесь Саша?

Еще как причем! Он ведь, будучи студентом, вел научную работу, как раз связанную с опиатными рецепторами. Они с научным руководителем даже несколько статей опубликовали насчет липотропных факторов гипофиза. Во всяком случае, диссертацию Саша собирался по этой теме писать…

– Какие факторы?

– Ну, это примерно то самое, о чем ты меня спрашиваешь.

– И что потом?

– А потом он почему-то взял и все бросил, ушел куда-то из Академии. Как же я сразу о нем не вспомнил?

Ничего себе новость! Получается, лучше Саши консультанта и не сыскать? Голос отнимается от таких сюрпризов, от таких «случайностей».

– Я его не нашел, – с трудом сориентировался Андрей. – Я потому тебе и позвонил. Извини, конечно.

– Пустяки, – искренне возразил врач-эндокринолог. – Мне самому интересно с тобой поговорить, такие темы, знаешь, свежие. А то все звонят и просят, чтобы я им анализ крови организовал, на иммунитет и на вирусы…

Свежие темы продолжались. На чем остановился интересный разговор? На боли. Нет, на том, что боль не является единственным средством заставить гипофиз и шишковидную железу активизировать синтез внутренних опиатов. Помимо уже упомянутой акупунктуры и акупрессуры, существует метод электроаналгезии. Воздействуют на мозг пилообразными токами, и получается обезболивание без лекарств, вплоть до засыпания пациента. За счет чего? Правильно. За счет резкого увеличения выработки мозгом энкефалинов и эндорфинов. В одном НИИ, неважно в каком, действует прибор, который называется «Электронаркон» – как раз по этому принципу. Частота тока – тридцать три герца. Почему именно тридцать три? Никто не знает, экспериментальным путем определили.

– А вообще, темное это дело, – повторил собеседник уже звучавшую мысль, – какие факторы, помимо естественных, вызывают усиленный выброс энкефалинов и эндорфинов. Наверное, излучение определенного спектра тоже сюда включается. Да что излучение! Существует столько невинных на первый взгляд вещей, истинное действие которых мы и представить себе не можем…

«Не темное дело, а секретное», – добавил он. Закрытые темы исследований и все такое. Специальные НИИ этим озабочены – слава Богу, что Институт гематологии не входит в перечень «специальных». Писатель Андрей может так раскрутить свой сюжет, что любо-дорого посмотреть будет. Шпионы, контрразведка, выстрелы и погони. «Дашь потом почитать, договорились?» Почему подобные вопросы укрыты завесой секретности? Да потому, что умение активизировать выработку организмом тех или иных биологически активных веществ, не только эндорфинов или энкефалинов, или, к примеру, гормонов стресса, дает возможность управлять организмом. Дает власть, разве непонятно? Собственно, на знании этих механизмов целиком основана разработка психотронного оружия…

– Что? – закричал Андрей. – Что ты сказал?

Застучал пальцем по телефонной трубке, задул в микрофон, и совершенно зря. Разговор прервался. Он снова набрал номер, потом снова набрал… Он так и не смог дозвониться до этого человека – ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.

Очевидно, кто-то решил, что интересный разговор перешел всякие границы дозволенного. Кто-то из тех маленьких людишек, которые сидели внутри телефона и подслушивали, из тех, кто чуть раньше прятался в «пуговицах» и подглядывал. Или наоборот? Или это был некто огромный – заглядывающий в квартиру с той стороны стеклянного потолка?

«Обманул!» – возликовал Андрей.

Он их обманул! Не стал договариваться с человеком о встрече, поспешил покончить с неизвестностью немедленно, не отходя от телефона. Встреча бы не состоялась, потому что они успели бы сообразить, зачем жертве понадобился врач-эндокринолог, и возвели бы на дороге стену. Опасность телефонного звонка распознать было куда труднее – пока доложишь начальству, пока начальство примет решение. Они, оказывается, тугодумы!