Свободный Охотник - Щеголев Александр Геннадьевич. Страница 114

Удушающий жар сметает вонь, мир вокруг горит. Откуда в Тоннеле огонь, каким образом жар проникает в корабль? Все крутится, не давая возможности что-либо понять. «Где я?» — плавится и рвётся тоненький волосок мысли. И ещё — слова. Огромные и жаркие, слова обволакивают голову, складываясь во фразы…

«Ты что здесь делаешь, мальчик?..» Кто это говорит, кто наполняет Плоскость своим бушующим дыханием — Носитель Гнева или кто-то другой? Чужие фразы несутся в потоке, разбиваясь о подставленное лицо:

«…Мальчику плохо! Кто-нибудь, подержите его! Позовите медсестру, быстро!..» Напряжение возрастает, голова сейчас взорвётся. Напряжение — это и есть огонь, как они не понимают! Кто — они?

«…Дым, откуда дым? Монитор горит, смотри! Кто-нибудь, обесточьте питание, да выключите его скорей!..» Они не понимают, но ведь сейчас все лопнет. Напряжение не будет возрастать до бесконечности, и мир уже раскрутился так, что жить дальше невозможно.

«…Что ты сделал с компьютером? Ты нажимал на какие-то клавиши, признавайся! Вообще, кто-нибудь знает, что это за парень? Из какого он класса?..» Опять пришла болезнь. Нужно заблокировать канал связи, чтобы выздороветь, чтобы не стало этих несуществующих голосов! Нужно держаться. Но огонь уже повсюду, и снаружи, и внутри.

«…Да где же медсестра! Мальчик, ну что же ты молчишь? Из какого ты класса?..» Итак, заблокировать связь — это первое, выбросить ненужную программу — это второе. И сразу станет легче, и казнь сразу закончится. Казнь? Нет, не может быть! Казнить обычным способом за такое нельзя…

«…Как тебя зовут, мальчик?..»

…бортовая система беспрерывно сигнализирует о том, что кто-то желает пообщаться. Свободный Охотник снимает запрет, лишь когда победа становится неизбежной. Почему бы не насладиться отчаянием врага, не умыться бессильной ненавистью, если помешать никто уже не сможет?

— Вот и все, Гладкий, — торопится ударить он. — Я очень занят, но готов послушать твои проклятия.

Под бортовым куполом действительно возникает копия вождя Гладкого.

— Наконец-то ты готов меня послушать, высокородный гип Узора. Даже не верится. До сих пор у тебя не хватило для этого ни ума, ни терпения.

Исцарапанное лицо негодяя пытается улыбаться.

— Если ты собираешься, сын гипа, остановить словами моё Веретено, то ты не умнее меня, — Свободный Охотник улыбается в ответ.

Герой имеет право улыбаться. Потому что Веретено послушно трудится — на пределе возможного. И труд этот не вполне обычен. Стандартная программа, которая обеспечивает взаимодействие плоскостных генераторов с трехмерными сгущателями, заменена новой — той самой, что в пору своей молодости предложил Большой Лоб, — в результате чего аппарат ввинчивается в Тоннель, расположив пылающую пасть против хода движения. Гигантские подобия челюстей, усыпанные зубцами генераторов, полностью раскрыты; головки сгущателей вибрируют от напряжения. Происходит нечто небывалое, совершенно противоречащее здравому смыслу: внепространственные плоскости разворачиваются, превращаясь в маленький Фрагмент пространства…

Сразу за Входом организован Внегалактический Узел — одна траектория плавно переходит в другую. Сам же Тоннель двухканальный, предназначен для скольжения в обе стороны. Веретено ползёт строго по центру, сокрушая фотонную перегородку. А позади Веретёна… Позади — Тоннель отсутствует. Точнее, осталась лишь тоненькая, тающая на глазах лазейка, связывавшая когда-то Вход с Узлом. Жутковатое зрелище. Вряд ли кто-нибудь осмелится сунуться следом, рискуя быть преобразованным лишь наполовину, а если осмелится, посланный жестоким вождём, то боевую призму даже фокусировать не придётся, чтобы разложить смертника по спектру.

Лишь информационная ниточка соединяет пока Тоннель с секретным шлюзом, позволяя врагам общаться друг с другом.

— Ты прав, словами катастрофу не остановить, — соглашается Гладкий. — Особенно, если слова — это всего лишь жалкая просьба. И все-таки я попрошу. Остановись, Неуловимый, не более чем на мгновение. Замри. Подари мне микро-Единицу, растяни своё удовольствие.

Что-то есть в голосе врага. Что-то непривычное, завораживающее. И Свободный Охотник неожиданно для себя даёт команду, зацикливая разрушительную программу. Работа аварийно прервана: аппарат замедляется, неторопливо смыкая челюсти. И плоскостные генераторы, и трехмерные сгущатели временно засыпают, Веретено встаёт перед самым Узлом…

— Слушай внимательно, высокородный гип Узора. И попытайся понять происходящее, не опозорь свой новый титул… Не существует никакой Галактики, как бы безумно это ни звучало. Существует только Метро, скрутившее невообразимо большой объём в невообразимо малую точку. Строительство Метро не прошло бесследно для нашего мира. Пространство, бывшее когда-то Галактикой, с каждым новым Узлом стягивалось в то место, где умирала планета-источник. Медленно, незаметно, страшно. Пока наконец мир не уменьшился до размера… ну, скажем, человеческой головы. Не той головы, что посажена на твои несгибаемые плечи, герой, а прежней, какой она была у наших предков… Или нет, этот образ не точен. Представь себе плоский экран. Именно плоский, как Всеобщая в древних капсулах…

— Представил. И что дальше?

— Я напомню тебе вопрос, от которого ты когда-то отмахнулся. Куда подевалось галактическое вещество?

— Здесь нет вопроса, и мы, по-моему, это уже обсудили.

— Вещество в Галактике было — десять в двадцатой степени мер! Где оно теперь, гип? Похоже, ты не осознаешь масштаба потерь, иначе бы не удовлетворился теми глупостями, что вам всем подсунули вместо настоящего ответа. Вот тебе ответ: с каждым новым Узлом галактическое вещество постепенно выжималось за пределы Метро. Оно просто было выдавлено — неизвестно куда. Знаешь ли ты, чем, собственно, окружён наш сплющенный мир? И откуда возникли, к примеру, те же Мерцающие Усы?..

Свободный Охотник не выдерживает.

— Ты сам придумал всю эту чушь, сын гипа?

— Что, не получается поверить? — сочувствует Гладкий. — Трудно представить непредставимое? Жаль, я надеялся на твоё воображение… Впрочем, иной реакции и быть не могло. Большому Лбу, например, потребовалось несколько Единиц, чтобы вбить в меня истину. Да-да, юноша, теперь ты правильно понял, судя по твоему лицу. Теория плоской Галактики, разумеется, принадлежит не мне, а последнему из Координаторов.