Свободный Охотник - Щеголев Александр Геннадьевич. Страница 40

— Прежде всего это объясняет, почему не удаётся заключить со звероидами мир. По той же причине, почему и гипархаты не могут договориться между собой.

— Я блокирую его канал, — внезапно решает гип Связи. — Я выбрасываю его из Пузыря.

Стиснут пальцами шар настройки, дана команда соответствующим службам. Мгновение — и горящая вражеская ячейка задута, скручена в точку.

Сферосовет беззвучно бурлит.

— Вернёмся к нашей собственной стае, — кривится главный инженер программы «Связь», окинув взглядом скопище беснующихся ртов. — Ты твёрдо решил раскрыться перед ними?

— Да.

— Не совершай ошибку, мой друг. В этом случае очень трудно будет удержать в одних руках бесценную святыню, которая, как я уже догадался, чудом сохранилась у тебя.

— Ты не хуже меня понимаешь, великий гип, что другого варианта не существует, — аккуратно возражает юноша и поворачивается к Хозяюшке. — Ты останешься или отключишься?

Девочка пусто смотрит в пол.

— Почему гипархаты не могут между собой договориться? — невпопад спрашивает она. — Ты сказал, что знаешь.

— Потому что гипархатами правят люди, — отвечает он без словесных излишеств.

— А когда ты прилетишь домой?..

…Вопросы, усиленные десятками трансляторов, сотрясают поверхность сферы. Полный спектр проявлений человеческой психики. Совещание продолжается.

«Кто это был? Как кто! Он же сам признался — Гладкий! Ясно, что не шершавый, но кто он такой, Гладкий? Пусть Неуловимый объяснит. А что ваш Неуловимый, если до сих пор неизвестно, кто он сам такой! Обратите внимание, высокородные инженеры: Гладкий мог бы скрыть, что информирован о совещании. И все-таки он появился, расшифровав тем самым, что где-то у нас есть утечка информации. Странно. Ничего странного: полагал остаться не узнанным. Нет, нет и нет! Хотел нам показать, тварь поганая, что все кончено. Все кончено? А ведь он был прав, ваш Гладкий, ведь цель нынешнего совещания очевидна, и почему-то никто не смеет в этом сознаться. Пора произнести запретное слово, гипы. Метро без Управления развалится. Галактика развалится без Метро. Управление, гипы — слово произнесено…» — О чем вы спорите, безумцы? — заглушает всех гип Энергии номер пять. — Управление невозможно ни восстановить, ни учредить заново! Пока Метро не получит Полной Карты, нам не на что рассчитывать! Где Полная Карта, где служба Узора? Там же, где наш разум, Истинные.

— Полная Карта у нас есть, — тихо говорит Неуловимый.

Почему-то его слышат.

И почему-то все замолкают. Абсолютное отсутствие звуков.

Гип Связи внимательно, очень внимательно смотрит на гостя. Хозяюшка закрывает ладонями горящие щеки. Гость продолжает:

— Я прошу высокородных инженеров отключить от совещания всех советников и иных доверенных лиц. Я прошу гипа Связи проверить, насколько тщательно будет выполнено это моё желание. Подождём. А пока мы избавляемся от лишних ушей, я хочу обратить ваше внимание вот на что. Мой друг и покровитель предложил объединить все собранные вами карты в единую систему. Казалось бы, правильное и своевременное действие. Но при этом, согласитесь, ощутимо нарушается монополия гипархата Узора. Потому что полученная в результате система будет работоспособна, несмотря на то, что Полную Карту вы, разумеется, таким способом не получите, и даже на шажок не приблизитесь к её тайнам. Право концентрировать подобную информацию — исключительное родовое право, не так ли? Не хотелось бы напоминать про войны, начинавшиеся из-за гораздо более безобидных посягательств, но история — это хороший аргумент. Монополия гипархатов на свои услуги есть одна из опор, на которых пока ещё держится Метро, и не следует её вышибать.

— Молодой человек! — зовёт оратора Пятый гип Энергии. — Рассуждения о священности слова «монополия» слишком банальны, чтобы прислушиваться к ним. Но ты говоришь так, будто гипархат Узора реально существует. Это забавно.

— Забавно? Как бы, к примеру, отреагировали инженеры какого-нибудь разграбленного тварями гипархата Пустоты, если бы соседние гипархаты запустили собственные Веретёна в бывшие их родовые Тоннели?

— Все в порядке, Пузырь очищен, — стремительно вступает в разговор гип Связи. Он подходит к краю ячейки, величаво поднимает руки, как бы отталкивая от себя собравшихся. — Давайте успокоимся, друзья. Пора успокоиться. Потому что перед нами, судя по всему, истинный гип Узора.

— Неуловимый — гип Узора? — хохочет кто-то. — Что за нелепость!

— Один самозванец за другим! — кто-то срывает голос. — А может, это сын последнего Координатора?

— А ведь похож! Посмотрите на него, как похож, сожри меня червяк…

Неуловимый встаёт. Он говорит по-прежнему тихо, и по-прежнему все его слышат. Наверное, оттого, что слушать здесь имеет смысл только этого человека.

— Возможно, моя Печать некоторым из вас плохо видна и большинству наверняка незнакома. Даю рисунок крупно. Подготовлены к запуску мои документы — завещание отца и другие любопытные записи. Я готов пройти надлежащую проверку любой степени недоверия, и даже настаиваю, чтобы она была сделана как можно скорее, после чего титул будем считать подтверждённым. Мне исполнилось двадцать Единиц, так что теперь я действительно гип Узора. Новый гип Узора.

Кто-то громко сомневается:

— Странный рисунок Печати. В гипархате Узора, кажется, употреблялся знак «Бесконечность В Кристалле».

— Все просто, — отвечает Неуловимый, вежливо улыбаясь. — Мой знак, как видите — это «Плюс, Разрезающий Спираль». Очень давно им владела семья главного архитектора службы Топологического Планирования. Если вы помните, Управление включало в себя и архитектурные отделы — тогда ещё, когда в Галактике было из чего строить. Впоследствии все Топологические службы подчинили гипархату Узора, затем профессия архитектора отмерла за ненадобностью, затем и само Управление рассыпалось. Моя мать как раз принадлежала к упомянутому роду, растворившемуся, подобно многим другим, в более могущественной семье. Чтобы сохранить наперекор времени хотя бы частичку древних атрибутов власти, она и поставила мне свой родовой знак. Разрешение на это было получено, поскольку «Бесконечность В Кристалле» уже носил старший из наследников — мой брат. Ничего странного, высокородные.