Свободный Охотник - Щеголев Александр Геннадьевич. Страница 95

— Нет, — дёрнул врач щекой, слегка огорчённый тупостью гостя. — Наоборот, метод очень сложен. Нужно уметь быстро мыслить в каждую секунду времени, есть даже такое понятие — единица общения…

Бессознательное желание спрятаться от нестерпимой ситуации толкало меня в спину, и наконец я нашёл, за что уцепиться! Решение было найдено. Я увидел Вход.

— Ну что, попробуем? — предложил Александр Ильич. — Привозите его завтра, с самого утра.

— Можно, я подумаю?

— О чем?

Некоторое время мы оба молчали. Мой собеседник то ли обиделся, то ли не мог справиться с удивлением. Он ждал, помаргивая, он смотрел сквозь меня — на часы, висящие за моей спиной. «Я все-таки хочу понять, — жалобно напомнил я о себе, чтобы не быть позорно изгнанным. — Малыш не помнит своего имени, вернее, не всегда помнит, даже в периоды просветлений — с этим-то что делать?» Опять я соврал, ничего такого я уже не хотел понять. Другой вопрос жёг мои голосовые связки, но освободиться от него я пока не решался… Александр Ильич перестал смотреть на часы. Перерыв между утренним и вечерним приёмом продолжался, идти хозяину кабинета все равно было некуда. Не помнит своего имени, удовлетворённо подтвердил он. Естественно, зачем человеку это помнить, когда человек — другой? Подобные потери говорят о глубине вхождения в образ. Что теперь делать? Напоминать больному его истинное имя бесполезно — он ещё глубже будет уходить, сработает принцип отталкивания. Лечение здесь только комплексное и, к сожалению, длительное. Сказано же: метод «эн-эл-пи». Если не поможет, тогда — гипноз на фоне наркотерапии…

И ещё у нас проблема с цифрами! — вспомнил я. Когда преувеличивают значение числовых кодов, придают кодам личностные свойства, делят их на плохие и хорошие — что это означает? Бывает ли такая болезнь — «цифропсихоз»? Почему, например, мальчик ненавидит восьмёрку, есть ли этому хоть какое-то объяснение?

Как раз насчёт восьмёрки, зевнул психотерапевт, можно спросить у него самого. Задать прямой вопрос, выслушать его версию и подумать — не удастся ли в дальнейшем сыграть на такой вот неувязочке: зачем в том мире существует слово «восемь», если в восьмеричной системе счисления эта цифра отсутствует? Нет здесь неувязки, тоскливо возразил я. «Восемь» и «десять» — слова-синонимы, первое из которых устарело, и это так же верно, как и то, что десять следует за цифрой семь. «Вы шутите, — спокойно кивнул мне собеседник. — Ну что, это хорошо…» Я не шутил, я просто никак не мог решиться. Я искал спасения и защиты у совершенно постороннего человека, что наверняка было нетипично для картины моего собственного душевного расстройства. «Нелюбовь к кошкам, выросшая до галактических масштабов, — терзал я привычного ко всему доктора. — Встречался ли вам раньше такой симптом?» Нелюбовь к кошкам? Александр Ильич пожал плечами: он, к примеру, тоже недолюбливает этих тварей, ну и что с того? А кто-то, к примеру, с отвращением относится к собакам. Патологическая ненависть к кошкам встречается у шизофреников, которые верят в перевоплощение людей в животных (а вот это уже симптом, которого в нашем случае, к счастью, нет). Решит такой бедолага, что его тётя, измывавшаяся нам ним в детстве, якобы превратилась в соседскую Мурку, и пошло-поехало…

— Доктор, неужели вы не чувствуете, как это важно — кошек человек любит или собак? — Я неожиданно разгорячился. — Или хуже того — крыс?

— Я знаю другое — кошки не сбиваются в волчьи стаи, не способны объединяться.

— Это в нашем мире неспособны.

— В том-то и дело. Ещё одно доказательство абсолютной искусственности его мира. Пожалуй, только присутствие в сюжете бреда реальных психотравмирующих обстоятельств связывает бред с личностью нашего пациента…

Пауза сильно затянулась. Невысказанный вопрос болел в моем горле, как нарыв. Врач продолжал размышлять — о том, что печальную историю своего старшего брата мальчик перенёс в сюжет в виде многочисленных плохих персонажей, оказывающихся чьими-либо братьями-предателями. О том, что список подобных переносов на этом не заканчивается. О том, что отношение молодого человека к кошкам может быть объяснено самым неожиданным образом — ну, скажем, сутенёров в криминальной среде называют «котами», а ведь молодой человек крайне начитанный товарищ… В общем, пора было будить пацана и уносить ноги.

— Мать звала его «котёнком», когда хотела унизить, — вспомнил я. — Для неё, кстати, все мужики — коты.

— Очень интересно, — вежливо согласился Александр Ильич. — Что вы надумали? Мне ждать вас завтра?

Он искренне желал нам помочь — скулы сводило от этой неловкой ситуации.

И тогда я заставил себя вытолкнуть из горла застрявшие слова:

— Я все хочу спросить, доктор… Сумеет ли неспециалист стать одним из персонажей? Или без специальной подготовки нечего и пытаться?

Он бесконечно смотрел на меня, легко помаргивая. А может, немая сцена длилась всего мгновение? Его бесцветные глаза ничего не выражали. Профессионал, привычный ко всему, решал в уме задачу — что бы значил мой странный интерес? — и решив, сказал следующее:

— Поймите, чем бы вы ни считали случившееся, оно все равно выглядит, как болезнь. И лечиться оно должно тоже как болезнь. Что касается нейро-лингвистического программирования, то это очень сложная, длительная техника, где все учитывается — жесты, дыхание, построение фраз… — он улыбнулся.

Он улыбнулся этак хитро, непросто, показательно: мол, внимание, сейчас мы будем остроумно шутить, после чего добавил, улыбаясь и улыбаясь:

— Ещё, пожалуй, я повторю вам то, что говорил раньше. Психоз способен распространяться и на других людей, причём, чаще всего — внутри отдельно взятой семьи. Есть такой феномен, имейте в виду. Так что будьте осторожны, договорились?

— Я буду осторожен, — торжественно пообещал я…