Дераи - Табб Эдвин Чарльз. Страница 33

— Власть для Киклана, — сказал Дюмарест. — Дать вам то единственное, чего вам не хватает: подлинное знание эмоций. И Дераи может вам его дать.

— Нет, — сказал Блейн. — Ты же знаешь, какая она, Эрл. Боюсь, почти все время. Вы провели целый критический разбор. Без него она сошла бы с ума…— Он с пониманием перевел взгляд с Дюмареста на кибера. — Все это неважно, — просто сказал он. — Вас не должно заботить, что произойдет с ее рассудком. Вы не должны считать это важным.

— Этого не происходит, — сказал Дюмарест, — и для них неважно.

— Нет, — сказал Регор. Его монотонный голос показался на этот раз более подходящим роботу, чем раньше. — Ее рассудок — ничто. Мы заинтересованы только в том, что она несет в своем теле. Ее зерна. Гены, обеспечивающие передачу телепатических способностей наследству. Ее тело, чтобы воспроизвести новых молодых людей.

— Нет, — прошептала Дераи. — Нет!

Регор не обратил никакого внимания на ее крик.

— Может быть даже необходимо провести операцию на ее мозге, — сказал он. — Спокойствие будет важным фактором в развитии зародыша. Телепатические способности должны проявиться уже в лоне матери.

— Вы забываете одну вещь, — сказал Дюмарест. — Дераи — результат успешной природной мутации, один шанс из миллиона. Чтобы повторить это, потребуются ее мать и отец — оба сразу, но ее мать умерла. — Он вспомнил о брошенной деревне. — Так это вы, — сказал он. — Ваши люди. Киклан-группа совершила рейд в селение Лозери и захватила всех ее жителей. Зачем, кибер? Более надежный материал для лаборатории?

— Киклан учитывает все возможности, — сказал Регор. — Возможность побега девушки — фактор незначительный, но пренебрегать им нельзя. Ее мать родом из Лозери. Условия, которые привели к мутациям у нее, могли повлиять и на других. Это предстоит выяснить.

— Может быть, — сказал Дюмарест скупо. Его рука пошла вниз, к колену.

— Вы убили Эмиля, — сказал Блейн. Он, казалось, был изумлен тем низостям, которые услышал. — Вы захватили жителей Лозери на Хайве. А теперь вы спокойно говорите, что выкрадете Дераи. И как вы рассчитываете выпутаться из всего этого?

— Двое участников завоевали два места для семьи Кальдор, — сказал Регор. Его рука слегка продвинулась внутри рукава. — Два места завоеваны, и оба будут заняты. Девушка просто исчезнет. Никому не придет в голову упрекнуть в этом Киклана. Да, это глупо. Какая могла бы быть связь с нами в этом деле?

Он радовался единственному удовольствию, какое он когда-либо знал, зная, что предсказание оказалось верным, удовлетворение разума от умственного достижения.

— А мы? — Блейн задал вопрос. — А как же мы?

Когда Регор вынул руку из рукава, Дераи бросилась вперед.

Дюмарест увидел это, услышал шипение лазерного луча, превращавшего в пар атмосферную влагу, запахло горелым, кровью, послышался надрывный крик боли. Он поймал девушку левой рукой, правую молниеносно опустил к сапогу, потом поднял вверх и вперед, блеснула сталь. Регор поперхнулся, упал на колени, потом на бок: из его горла торчала рукоятка ножа.

— Дераи! — Дюмарест положил ее поудобнее на землю, чтобы посмотреть, что натворило оружие кибера. — Дераи!

Он знал, что она умирает.

Луч продырявил низ живота, опалил мышцы, прожег внутренности, вплоть до позвоночника. С начала действия луча крови пролилось очень мало, луч запечатал раны изнутри. Но она умирала. Умирала!

— Дераи!

Она открыла глаза, посмотрела вверх, на него, подняла руку, провела пальцами по его лицу.

— Эрл. — Ее пальцы остановились на его губах.

— Я прочитала его мысли, — прошептала она. — Я знала, что он собирался сделать. Он забыл, что я способна на это.

Или забыл, или не побоялся, или проигнорировал возможность своей гибели.

— Дераи! — Он почувствовал ком в горле, глаза защипало, будто он вновь стал ребенком. Его голос стал эхом его боли.

— Дераи!

— Все это неважно, дорогой, — прошептала она. — Ты жив, и это одно только важно. Важно для меня, дорогой. Я люблю тебя, Эрл. Я люблю тебя.

Неужели он позволит ей умереть?

Он поднялся, нежно поддерживая девушку на руках, не обращая внимания на кровь, текущую из порезанного живота. Дикими глазами он осматривал растения. Блеснул открытый стручок, и Дюмарест кинулся к нему.

— Момент! — Вооруженная фигура в коричневом и желтом попалась ему на глаза и, прежде невидимая среди растительности, двинулась ему наперерез. — Каковы ваши намерения?

— Эта девушка завоевала себе место, — сухо произнес Дюмарест. — Она должна его получить.

— Согласен, — сказал гвардеец. — Но этот стручок еще не созрел. Возьми вон тот. — Он указал в сторону своим оружием. — Сними с нее одежду, — сказал он. — Она должна быть обнажена.

Стручок был большой, открытый, с линиями на дюйм в глубину и с пушинками алого цвета; бесчисленное множество тонких ворсинок— иголок прорастало внутри стручка. Дюмарест снял с Дераи порезанную, залитую кровью комбинацию, поднял стройное тело и с осторожностью вложил в стручок. Растение немедленно среагировало, пушинки плотно прижались ко всему телу, проникли сквозь белую кожу, края стручка тут же начали плотно сжиматься.

— Дераи, дорогая моя, — Дюмарест склонился над нею. — Тебе сейчас будет очень хорошо, — пообещал он. — Ты будешь счастлива. Счастлива, как никогда.

— С тобою, Эрл?

Он кивнул. Он будет в ее снах столько, сколько она пожелает.

— Я люблю тебя, — сказал он отрывисто. Его руки сжались в кулаки, он боролся со своей болью. — Я люблю тебя.

— Я знаю, дорогой. — Она сонно улыбнулась; растение сквозь ворсинки впрыснуло ей под кожу свои соки, избавив ее от боли. — Ты помнишь о Земле, дорогой мой Эрл? Ты думал, я разыгрывала тебя? Совсем нет. Она существует, дорогой. Регор знал о ней. Регор или кто-то из его команды. Я забыла только, кто.

— Киклан?

— Да, дорогой. В колледже.

Дюмарест почувствовал чью-то руку на своей руке, подергивание — стражник пытался оттащить его в сторону.

— Вы не должны мешать процессу, — предупредил он. — Пожалуйста, отступите на шаг, чтобы не причинить себе увечья.

Дюмарест стряхнул его руку. Стручок уже почти полностью закрылся, нижние края запечатались так, что только ее лицо и серебро волос оставались видимы. В алом ореоле стручка она казалась эфемерной.

— Спокойной ночи, Дераи, — нежно сказал он ей. — Приятных снов.

Она очень сонно улыбнулась ему, не способная ответить. И он все смотрел, пока края стручка не сомкнулись на ее лице.

Никогда уже ему не придется ее увидеть вновь.

Регор лежал там, где упал; алая кровь, текущая из его горла, смешивалась с алым цветом его одеяния, обильный поток крови сделал почти неразличимым рисунок на медальоне, висевшем на груди. Блейн помедлил, стоя над ним.

— Эрл?

— Оставь, пусть гниет! — Жако был мертв и не нуждался в кинжале. А для Дюмареста кибер являлся предметом ненависти.

— Извини меня, Эрл, — Блейн рухнул на землю перед ним. — За Дераи. Извини меня.

— Не надо извинений, — Блейн потерял сводную сестру. Джоан — дочь. Дюмарест решил избавить Блейна от угрызений совести. — Она счастлива, — сказал он. — Она будет счастлива тысячу лет. Ее время — не твое — тысяча лет. Она не умерла, — добавил он. — Не думай так. Она получила то, за что мужчинам приходится платить очень дорого. За что они бьются и умирают в своем страстном желании.

Синтетическое существование в виде кокона, в стручке ее тело станет одним целым с растением, которое будет питать ее мозг, снабжая его кислородом, переносимым растительной жидкостью, по составу соответствующей крови, с большим содержанием галлюциногенов, так что ее сны будут реальными как сама жизнь. Реальными и далеко неудовлетворимыми, поскольку в стручке нет боли, нет страха, нет разочарований и нет смерти. Совсем нет смерти.

Не будет ее и в самом конце, когда только мозг останется и разум смешается с тканью самого растения. Сольется и будет ждать, когда заполнится другой стручок, когда она разделит священнический опыт нового разума.