Детектив Шафт - Тайдиман Эрнест. Страница 33
Вокруг него поднялось облако пыли и штукатурки.
– Пожар! – Еще три выстрела в крышу. – Мы в ловушке! – Бах! Бах! Бах! Итого семь. В обойме оставался один патрон. Он бросил ее на пол и вставил новую.
Бах! Бах! Бах! Как здорово! Как Четвертое июля и Хэллоуин сразу! Забыв про боль, он сделал полный вдох и пронзительно завизжал:
– Я горю! Пожар! – И расстрелял обойму до конца.
Когда он убил Чарльза Кароли, ни одна сволочь не высунула носа в коридор. Теперь крысиное гнездо зашевелилось. Крики, визг, топот.
– Бензин! – воскликнул мужской голос. – Здесь бензин!
– Пожар! – кричал Шафт. – Ниггеры! Ниггеры идут!
Двери с грохотом распахивались. Люди бегали, сталкивались, падали. Шафт палил во все стороны и визжал, изображая жертву из фильма ужасов класса "В". Когда у него осталась последняя обойма, он стал спускаться, прислушиваясь к хаосу и пытаясь угадать в нем голоса тех, за кем он пришел. Медленно и осторожно, прижимаясь к стене, он шел вниз. Вдруг над ним распахнулась дверь. Он обернулся и увидел женщину в ночной сорочке и мужчину в трусах. Женщина взвизгнула. Мужчина имел потрясенный вид.
– Идите вниз, сюда. Полиция. Сохраняйте спокойствие. Сюда. – Он указал стволом туда, где царил хаос. Они сами его создавали. Пара в панике ринулась мимо него.
Он узнал коридор. Остатки Чарльза Кароли уже соскребли со стены. Дверь была открыта, невинно блестел новый медный замок. Он знал, что там никого нет. Кровать была пуста. Сигарета дымилась в пепельнице на кухонном столе. За окном полыхал огромный шар. Шафт вернулся на лестницу и пошел вниз. Под ним толпа ревела безумием. Никогда в жизни он не слышал столько непристойностей, даже на войне. Что было бы, случись настоящий пожар?
Он спускался, прижимаясь к стене, держа пистолет наготове. Сейчас... сейчас... Он слышал, как кто-то торопливо поднимается ему навстречу. Потом возникло лицо. Шафт хорошо его помнил. Он запомнил его навсегда. Лицо было изумленное, до того неверящее, что вплотную приблизилось к дулу пистолета. Шафт нажал на курок, лицо исчезло.
Перешагнув через тело, он пошел дальше. На площадке второго этажа он нашел Беатрис. Она была голая. Резиновая кукла, забытая в углу. Левой рукой Шафт подцепил ее за руку и плечи, а правую руку с пистолетом просунул под колени. Она была сравнительно легкая, но он чуть не умер, поднимая ее. Он плелся с ней вниз и вслух уговаривал себя потерпеть.
На улице раздались два выстрела, потом еще один. Он шел как зомби, таща на руках невесту Франкенштейна. Он что-то бормотал, всхлипывал, моргал, чтобы глаза не закрывались. Он не слышал себя, его голос потонул в общем безумном реве.
На улице была небольшая толпа. Он различал танцующие черные лица, белые выбегали в нижнем белье, взлетали кулаки. На земле лежало тело, нет, два тела. По Томпсон-стрит, расталкивая людей, пробирался белый автомобиль. Толстяк в пижаме не успел отскочить, и машина проехала по его ноге. Он закричал и откатился в окружающую людскую массу.
– Черт побери, Вилли Джо, – сказал, а может, и подумал, Шафт. Точно он так и не узнал, потому что в этот момент потерял сознание.
Глава 14
– Куда ты едешь?
Тишина.
– Джон?
– Хм?
– Я спрашиваю, куда ты собрался.
– А-а.
Шафт сидел посередине гостиной в позе лотоса.
– Я не знаю. Куда-нибудь.
Он внимательно рассматривал пластмассовое устройство на полу. Пацан обставил его три раза подряд в детскую игру, хоть он и не думал поддаваться. Досадно. Хелен Грин взглянула на него с нежностью.
Напротив Шафта сидел ее маленький сын, тоже сосредоточенный и серьезный. Его рука взметнулась над игрой.
– Я выиграл! – взвизгнул мальчик.
– Черт!
– Я выиграл, выиграл, выиграл, а ты – проиграл!
Маленький нахал, мог бы и придержать язык.
– Я эту игру первый раз вижу! – защищался Шафт. – У тебя больше практики.
– Ну, хватит, – сказала Хелен. – Забирай игру и отправляйся в свою комнату.
– Я еще раз хочу у него выиграть.
– Может, он не хочет больше проигрывать, – предположила Хелен.
Шафт обиделся вдвойне.
– Слушайся маму. Я побью тебя в следующий раз.
– Нет, нет, нет, нет, – дразнился мальчик. – Я выиграю.
Он схватил пластмассовую коробку и выкатился из комнаты, продолжая дразнить Шафта. Шафт дотянулся и шлепнул его пониже спины. Затем он снова уставился на ковер, на место своего позора. В следующий раз. В следующий раз он подумает как следует и обыграет его. Потом надо будет бросать эти игры, от них одно расстройство.
– А когда ты вернешься?
– Хм?
– Ты не слушаешь меня.
– Хм-хм, – Шафт поднялся с ковра, опасливо ступая на правую ногу, где все еще давала себя знать порванная связка.
Он подошел к полке, где стояли тяжелые хрустальные бокалы, которые Марвин нашел на Второй авеню в маленьком антикварном магазине "Ирис" у парня со смешными усами. Как его зовут? Харрис...
– Как зовут антиквара, у которого Марвин купил эти штуки?
– Харрис Даймант. Магазин "Ирис".
– Я знаю. Я просто забыл фамилию.
– Да, как сегодня все прошло? – спросила она.
Шафт налил виски, сделал большой глоток и хмуро уставился на янтарную жидкость в бокале.
– Когда Марвин собирался вернуться?
– Примерно через час. Он сказал, что один его клиент паникует и он поедет с ним в налоговую полицию.
– А-а.
– Джон, послушай меня. – Он повернул к ней лицо с новыми красными шрамами. – Что сегодня решили присяжные?
– Немного. Они решили, что я не убийца. Но судья вцепился в меня как клещ. Ну и что толку? Будто я первый день частный детектив. Он сказал, что я нарушил семьдесят семь законов.
– Каких законов?
– Да всяких. Ну, там, хранения и применения оружия, например. Нормы самообороны... Он насчитал примерно семьдесят семь.
– И у тебя будут неприятности?
– Да нет. Мне помогли.
– Кто?
– Комиссар полиции, с одной стороны. Он вспомнил лысого коротышку и как он час без остановки талдычил присяжным, что четверо погибших на Томпсон-стрит были исчадьями ада, убийцами, похитителями людей, наркодилерами и, вообще, разыскивались полицией по подозрению в миллионе разных преступлений. Они похитили и удерживали девятнадцатилетнюю девушку и насильно вводили ей наркотики. Их смерть совпала с моментом, когда лицензированный детектив исполнял поручение своего клиента. Они были насильниками и жили среди насилия, и в тот момент они стали жертвами неконтролируемого насилия. Ранее они убили пятерых чернокожих на Амстердам-авеню. Но он даже не обмолвился о том, что смерть этих четверых предотвратила гибель сотен людей. И ничего не сказал Шафту, лишь взглянул на него и при входе и при выходе. Только позже Шафт узнал, чем он обязан выступлению в свою защиту самого комиссара полиции. Это была благодарность за остановленные танки.
– Он и еще некоторые. Слушай, я, наверное, поеду домой, мне нужно собрать вещи...
– Но Марвин хочет тебя видеть...
– Да, я должен идти. – Он отхлебнул виски. – Э-э... Хелен... Там, в коричневом конверте, лежит пятнадцать тысяч...
– Что?!
– Ну, я бы не стал позволять детям с ним играть... Это гонорар. Скажи Марвину, что клиент не будет рыпаться. В смысле, не заявит о том, что выплатил мне какие-то деньги. Пусть делает, что нужно... В банк, что ли, положит... Засолит где-нибудь. Скажи, что это гонорар за... Ладно, я сам потом ему скажу.
В кармане у Шафта было еще пять тысяч. Он поставил бокал на кофейный столик и прыгнул к гардеробу, где висел его коричневый плащ.
– Я позвоню, – пообещал он, просовывая руки в рукава.
Она застегнула ему воротник.
Он должен был немедленно выйти отсюда. Его нервы были измочалены, как волокна серого костюма, который он сегодня утром спустил в мусоропровод. Он едва стерпел, когда Хелен застегивала ему воротник. Внутри у него перекосило все печенки.