Объятия незнакомца - Такер Шелли. Страница 9

У Макса перехватило в горле. Этот агент передал информацию в Лондон и умер. Он отдал жизнь за родину. Если они ждут от него только научной экспертизы, то это лишь малая толика того, что он может сделать. Засунув руку под пальто, он выудил из кармана жилета очки и, надев их, углубился в бумаги. Стараясь не смотреть на пятна крови, он сосредоточился на записях.

Все записи были на французском и сделаны аккуратным, изящным, почти женским, почерком. Он молча пробежал их глазами.

– Здесь говорится об опытах с древесной стружкой. – Просмотрев одну за другой все бумаги, он пожал плечами. – Не понимаю! Какого дьявола он работал со стружкой?

– Видимо, это одна из составляющих соединения, – подсказал Флеминг. – Но мы понятия не имеем, как использовалась древесная стружка. Мы также не знаем остальных компонентов смеси.

Вульф наклонился к Максу.

Д'Авенант, у нас нет ничего, кроме этих записей. Нам нужна информация. Мы должны знать все. Но в Париже у нас осталось только два преданных человека. Троих мы потеряли, они погибли в перестрелке. Был еще один...

Вульф замолчал. Макс, оторвавшись от бумаг, посмотрел на него.

– И что с ним?

– Он исчез, – сказал Флеминг. – Мы предполагаем, что его нет в живых.

– Хотя не исключена возможность, – медленно проговорил Вульф, – что он стал работать на французов.

– Перебежчик? – брезгливо спросил Макс. При мысли о том, что кто-то за несколько золотых монет может продать свою честь, на душе у него стало гадко.

Флеминг кивнул.

– У нас возникали сомнения на его счет, и мы собирались... разобраться с ним, но не успели. Все произошло слишком неожиданно.

– Флеминг, вы опять отвлекаетесь, – досадливо поморщился Вульф. – Дело в том, д'Авенант, что эти трое, ныне покойные, успели сообщить, что французы схватили этого новоявленного гения-химика, которого зовут Арман ле Бон, и держат его сейчас в Бастилии. Он был арестован двенадцать дней назад, после перестрелки, что имела место в его доме. Вместе с двумя сестрами он пытался бежать, но произошло... – Он помедлил. – Произошло, так сказать...

Флеминг поспешил на помощь компаньону.

– В общем, их карета перевернулась, – сказал он. – Сам ле Бон остался цел и невредим и тут же был взят французами под стражу, но его младшая сестра погибла, а другая тяжело пострадала. Нам сообщили, что сейчас она находится в парижской лечебнице для умалишенных. У нее тяжелые повреждения головы и полная потеря памяти.

Макс положил бумаги в пакет и протянул его Флемингу.

– Я не премину выразить свои соболезнования ле Бону, – сказал он с сарказмом. – Но, джентльмены, думаю, вы извините меня, если они окажутся не вполне искренними. Этот гаденыш создал оружие, меньше чем за минуту унесшее сто с лишним жизней. – Резким движением он сорвал с носа очки. – Господа, насколько я пошл, оценки ученого для объяснения того немногого, что содержится в этих записях, не требуется. Все это очень интересно, но какое отношение имеет ко мне?

– Самое прямое. – Вульф достал из кармана какой-то листок и протянул его Максу. – Позвольте представить вам сестру этого гения, мадемуазель Мари Николь ле Бон.

Макс нетерпеливо развернул сложенный вдвое листок и вернул очки на нос. Он увидел нарисованный чернильным карандашом портрет молодой женщины. Совершенно непримечательное лицо. Прямые волосы, большие глаза, довольно тяжелый подбородок с маленькой ямкой посредине.

– Красавицей ее не назовешь, – разочарованно сказал он.

– Вы правы. Но в этой девице есть нечто, скрытое от глаз, – задумчиво произнес Флеминг.

– Три дня назад наш агент раздобыл кое-какие сведения, и они могут дать нам огромное преимущество над врагом, – вступил Вульф. – Мы узнали, что ле Бона держат в Бастилии, заставляя его воспроизвести чудодейственную смесь, но... парень обнаруживает странную некомпетентность в химии.

– Французы предполагают, что он делает это намеренно, не желая идти на сотрудничество, – подхватил Флеминг. – Однако, наши агенты разгадали истинную причину. Первой их догадкой было предположение о том, что все найденные в лаборатории записи сделаны рукой этой девицы...

– А затем они нашли женщину, служившую в доме ле Бонов. Скромное денежное вознаграждение – и она сколь угодно долго была готова распространяться о своих хозяевах...

– Да-а. В своем многословии она была, говорят, весьма очаровательна.

– Она сказала, что этот малый вряд ли отличит пробирку от колбы. Он ни черта не смыслит в химии, – с удовлетворением подытожил Вульф.

Подавшись вперед, он дотронулся до листка, который был в руках у Макса.

– Новое оружие своим появлением на свет обязано ее гению.

Несколько секунд Макс ошеломленно смотрел на Вуяьфа, а потом перевел взгляд на портрет.

– Немыслимо, – пробормотал он. – Как? Чтобы эта... девчонка что-то понимала в процессах окисления, горения... – Он оторвал взгляд от портрета. Гнев и отвращение переполняли его. – О Господи! Да ведь она чудовище! Создать оружие, зная, что оно принесет смерть тысячам и тысячам людей... Как может женщина пойти на такое?

– Деньги, мой друг, деньги. – Вульф, цинично усмехаясь, откинулся на плюшевые подушки. – Финансовое положение их семьи удручающе. Причиной тому стали неудачные вложения капитала, а также скандальные любовные интрижки ее матери. Как сказала их служанка, старшая из девиц ле Бон все свои годы только тем и занималась, что изобретала всякую всячину, но все это было чепухой, не приносившей семье ни гроша. И вот она, видимо, решила направить свои силы в более... прибыльное русло.

– Да, французы готовы заплатить огромные деньги за такое оружие, – заметил Флеминг. – Ее братец, получив только первый взнос, зажил на широкую ногу в Версале. Но за всем этим стоит она. Он был нужен лишь для того, чтобы ввести ее в военные круга. Он в своем роде ее торговый представитель.

Макс с ужасом вглядывался в женское лицо, нарисованное черными линиями на пергаменте. В нем не было ничего особенного. Ну, разве что взгляд – прямой и открытый, почти наивный. Странно было думать, что эта женщина обладает талантом ученого, но еще более странной и страшной казалась мысль о том, что ее талант несет людям гибель.