Чародеи с Явы - Оттен Мэрри. Страница 28
В тучах пыли едва различаешь мужчин в трансе. На лицах публики — страх, нервы вот-вот не выдержат. Мы позабыли о гамелане, а ведь это он довёл толпу до состояния транса. У людей вздулись мышцы, глаза налились кровью, гримасы исказили черты лица. Они отражают отчаянную внутреннюю борьбу: силы зла заставляют их покончить с собой, а силы добра удерживают от этого шага и возвращают к жизни. Вот кто-то бросается животом на острие кинжала, крис сгибается, но на теле не выступает ни капли крови! Кто выведет балийцев из этого состояния?
Прыжком перемахнув через ступени ворот Кайа, прибегает педанда. На жреце — длинное белое покрывало, в руках — чаша со святой водой, которой он брызгает на людей в трансе. Танцоры-самоубийцы бросают оружие и падают на землю. Какое-то мгновение их лица ещё искажены, но вот черты разглаживаются, напряжение спадает, они засыпают; это кома. Рангда быстро скидывает с себя громоздкую амуницию. На теле актёра после всей потасовки не видно ни единой царапины. В изнеможении, истекая потом, он садится к подножию священного дерева. Толпа, онемев, все ещё не может прийти в себя от потрясения.
Но выяснилось, что это ещё не конец: присутствовавшая на церемонии двадцатилетняя англичанка, гостья князя, вдруг начинает биться в истерике… Её уносят… девушка в трансе выгибается, жестикулирует, трясёт головой, словно силясь избавиться от наваждения.
Педанда укладывает её во дворце на кровать, велит женщинам воскурить палочки благовоний, разбрасывает по полу цветы и дары. Вокруг запястья девушки он повязывает две три глотка святой воды. Сведущие в магии дворцовые женщины суетятся вокруг впавшей в транс гостьи. В дело вмешивается сам князь, но тут же сам падает без чувств, к вящей панике придворных! Все начинают метаться по узким коридорам дворца.
Покамест ни святая вода, ни цветы, заложенные за ухо англичанке и князю, не оказывают нужного действия. Педанда выбегает на минутку, велев прислуге зажечь несколько палочек благовоний и читать молитвы. Он возвращается, держа в каждой руке по цыплёнку, садится на корточки и ловко отрезает им головы перочинным ножом — птенцы не успевают даже пискнуть. Жрец мажет кровью девушке и князю лоб, горло и плечи. Транс тотчас прекращается, одержимые впадают в прострацию.
Несколько часов спустя князь поведал нам причину происшедшего: поутру, когда колдун, игравший роль Рангды, принёс во дворец маску Зла, княжеская семья забыла окропить её святой водой и поднести дары. Вот Рангда и решила отомстить — во время церемонии князь вдруг почувствовал, как по хребту у него пробежал мороз и чудовищная маска колдуньи стала приближаться к лицу. Он попытался было отогнать это пугающее видение, но Рангда, заливаясь сатанинским смехом, подходила к нему все ближе и ближе. Князя объял жуткий страх, и он впал в транс.
Молодая англичанка не помнила ничего из того, что с ней случилось, и пролежала без движения несколько часов.
Такие вещи в Индонезии не в новинку: если бог или демон начинают преследовать девушку, она иногда теряет рассудок. Рассказывают историю одной яванки, которая возле Сурабаи неосторожно присела на могилу мусульманского святого, весьма почитаемого в тамошних местах. Разгневанные святотатством, жители камнями прогнали девушку. На следующую ночь юная яванка увидела во сне богиню моря; та велела пойти с ней, чтобы избежать проклятий жителей деревни. Девушка не вняла вещему сну, и богиня каждую ночь начала являться к ней. Однажды днём юная яванка поехала к своей подруге на мопеде и увидела на обочине богиню в белом. Та крикнула девушке: «Пойдём со мной». Девушка от испуга потеряла сознание и серьёзно поранилась при падении. Чтобы избавиться от наваждения, она переехала в другое место. Девушка отнюдь не была деревенской простушкой, а принадлежала к знатному роду, получила образование.
История живо напоминает происшедшее с нашим князем.
Было бы упрощением отнести подобные феномены к области чистой патологии, поскольку для балийцев, как и вообще для всех индонезийцев, транс —это проявление душевного здоровья. С помощью транса они избавляются от внутренних конфликтов. Кстати сказать, замечено, что в Индонезии меньше неврозов, чем в других местах. Истоки этого следует искать в культуре: она не даёт развиться внутренним конфликтам, не загоняет их в подсознание. Регулярные церемонии снимают агрессивность, ликвидируют глубинные конфликты личности до того, как они станут явными. Все эти меры обеспечивают жизнестойкость традиционного общества.
ГЛАВА XV
ЦЕРЕМОНИЯ КРЕМАЦИИ
Как и в Индии, на Бали мёртвых сжигают. Но церемония кремации не носит трагический или мрачный характер, для балийцев это — праздник. Как и во всем, здесь проявляется любовь островитян к церемониям, к музыке. Организовать пышную кремацию стоит недёшево. Семье покойного приходится мобилизовать все средства на проводы души родственника в царство мёртвых. Пока изыскиваются средства, тело лежит в могиле. Семья ждёт похорон значительного лица — князя или священника, чтобы по случаю сжечь и своего мертвеца. Таким образом, похороны превращаются в коллективное сожжение.
Ночью покойника вырывают из земли. Подготовка к церемонии длится несколько дней. Женщины готовят дары: выкладывают на плетёных тарелочках печенье из рисовой муки, украшают яства цветами. Из рисовой соломы плетут маленьких кукол, на концы высоких шестов привязывают гирлянды бамбуковых листьев: они символически представляют тело богини риса, ма-тери-плодоносицы. Работы эти требуют много времени.
Юноши и молодые мужчины в это время строят башни для останков покойника. Из бамбуковых стволов делается высокое сооружение, достигающее иногда двадцати метров в высоту. Несколько башен и маленьких ниш на носилках вместе с громадным наивно раскрашенным деревянным быком составят траурный кортеж.
Около полудня женщины выходят из дома покойного, неся на голове дары. Часть их лежит в серебряных чашах. Сооружения из даров, фруктов и цветов представляют собой сложную архитектурную конструкцию. Десятки женщин цепочкой направляются к морю, а бамбуковые башни тем временем выстраиваются на дороге.
Музыка, сопровождающая церемонию кремации, ни на что не похожа. Она, пожалуй, единственный траурный элемент этого праздника: звенят цимбалы, глухо бьют тарелки… Страх смерти… Неотступное преследование… Этот праздник — тоже своего рода поминальный транс. Призрак тления изгоняют пышной торжественностью процессии. Мужчины несут на плечах длинные шесты, на которых висят громадные гонги. Время от времени над толпой взмывает голос старика или молодой женщины.
Процессия растягивается на пять километров: с криком, воплями и смехом юноши несут причудливые башни, которые колышутся в такт движению. На перекрёстках носильщики трижды кружатся на месте, чтобы отогнать обитающих на перепутье злых духов. Шествие ряженых сопровождает носильщиков; женщины в лучших нарядах закрываются от солнца высокими зонтиками с золотыми кистями.
Паломники доходят наконец до моря и садятся на песок лицом к волнам. Они выкладывают принесённые дары — цветы в серебряных корзинках, отборные плоды. Краски — золотые, голубые, белые — придают всему происходящему какой-то фантастический характер. Традиция превращается в детскую забаву с крашеными игрушками. Забываешь, что это похороны.
Каждая семья усаживается возле своего портативнс-го алтаря. Жрецы воскуряют благовония, бормочут молитвы, звонит в колокольчики, кропят толпу святой водой из убранной лепестками чаши. Привезённые на грузовиках дрова складывают возле расцвеченных башен. Там же стоит громадный ящик, до краёв набитый дарами— раскрашенными игрушками и поделками.
Рядом с бамбуковой лестницей выстраиваются по двое, по трое женщины, придерживая белый свёрток с останками главного усопшего. Женщины идут по шаткой лестнице в святилище. Покрытые белым саваном балийки величаво с пением поднимаются к голубому небу.
Наконец зажигают костёр. Потрескивают дрова. К деревянному быку тянутся длинные языки пламени — в брюхе этого мифического зверя, сделанного из ствола сухой пальмы, покоится тело усопшего. Под действием жара руки и ноги покойника начинают дёргаться. Мужчины беспрерывно подкидывают в огонь ветки и дрова. От костров тянется едкий дым… Душа покойного останется бессмертной, она лишь поменяла состояние. И как всегда, когда провожают в дальний путь старого друга, люди надевают выходное платье. Им немного грустно, но они рады за него. Каркас причудливых сооружений рушится в пламени, и вскоре от него остаётся только пепел. Балийцы бегут к морю, набирают воду в кувшины и чаши и гасят тлеющие угли. Вода с шипением испаряется.