Священный вертеп - Таксиль Лео. Страница 69

В знак примирения с отцом Цезарь устроил охоту. Огромную свиту, состоявшую из придворных фаворитов, светских дам, куртизанок, шутов, плясунов и танцовщиц, сопровождали пятьсот всадников и шестьсот пехотинцев.

"Четыре дня, — пишет Томази, — они провели в лесах Остии, свободно предаваясь порывам плоти; пиры сменялись пирами, и там царило такое распутство, какое в состоянии придумать лишь самое извращенное воображение. Вернувшись в Рим, они превратили его в притон, в святилище гнусностей. Невозможно перечислить все грабежи, убийства и преступления, которые совершались ежедневно при дворе папы.

Человеческой жизни не хватило бы описать все подробности".

Кардиналы проявляли полную покорность Александру и рукоплескали всем подвигам святого отца и его детей. Они распластывались перед Цезарем, как только он появлялся в консистории, ибо отлично знали, что он совершает преступления не только для того, чтобы избавиться от врагов своего дома, но и для того, чтобы завладеть их наследством.

"Он с лихорадочной алчностью обирал и живых и мертвых, — пишет Бурхард. — Величайшим наслаждением для него было лицезрение человеческой крови. Так же, как некогда император Коммод, он жаждал все новых и новых убийств, чтобы удовлетворить свою тигриную породу.

Однажды он приказал оградить площадь святого Петра, согнав за ограду военнопленных — мужчин, женщин, детей. Сидя верхом на породистом скакуне, вооруженный, он носился по площади, усеивая ее трупами, в то время как святой отец и Лукреция любовались этим зрелищем с балкона…" Но даже эти подробности не самые чудовищные из тех, о которых нам сообщает капеллан.

Мы уже упоминали, что Александр шестой заключил союз с королями Кастилии и Португалии. Интересы этих двух монархов совпадали во всем, если не считать, что Фердинанд Кастильский, как ближайший родственник, добивался португальской короны. У короля Португалии была дочь, которую он поместил в монастырь. Когда наследница португальского короля подросла, монастырская жизнь показалась ей не столь уж приятной. Осознав свою ошибку, она пожелала вернуться в мир и тайно обратилась к Александру за помощью. Папа милостиво принял ее объяснения вместе с дарами, освободил от монашеских обетов и разрешил вступить в брак с принцем королевской крови.

Это не входило в расчеты Фердинанда Кастильского: замужество принцессы лишало его надежд на португальскую корону, и он направил послание папе, упрекая его в вероломстве.

Александр, у которого было немало оснований заботиться о Фердинанде, прикинулся удивленным. Португальской принцессе разрешили покинуть монастырь и расстаться с клобуком? Может ли это быть? Это просто невероятно! Если же это так, то в том повинен кардинал-канцлер, ведающий делами подобного рода. Что же касается самого папы, то его даже не поставили в известность. Он поклялся самим господом богом, что ничего не знал об этом.

Для пущей убедительности папа посадил в тюрьму кардинала, секретаря папской канцелярии, обвиняя его в подлоге: он, дескать, послал разрешительную грамоту принцессе, воспользовавшись его, папы, именем. Несчастного посадили в каменный мешок почти голым, оставив при нем деревянное распятие, бочонок с водой, светильник и предупредив, что пищу он будет получать только два раза в неделю.

По истечении двух месяцев, считая, что воля кардинала достаточно ослаблена, папа подослал к нему одного из своих сбиров, чтобы тот убедил несчастного принять вину папы на себя. Если тот откажется — пригрозить пожизненным заключением. А если согласится — папа обещает ему не только свободу, но и возвращение всех его должностей. Кардинал, которому не оставалось никакого пути для спасения, подписал заявление в присутствии свидетелей. Получив желанную подпись, пресвятейший отец немедленно созвал консисторию и приговорил несчастного архиепископа к виселице за подлог. Опасаясь неприятного сюрприза в день казни, Александр приказал отравить архиепископа, а затем распустил слух, что преступник сам отравился, чтобы избежать позора. Что касается имущества кардинала, то оно было конфисковано его святейшеством.

Добавим, что этот чудовищный обман не убедил Фердинанда Кастильского, так как преступления Борджиа были известны всей Европе. Он уполномочил своего посла в Риме присоединиться к другим правителям, пославшим свои предостережения папе-предателю.

Во время одной аудиенции послы разных католических государств, заявив Александру шестому, что его действия наносят большой ущерб религии, предложили ему соблюдать сдержанность и положить конец злодеяниям. Само собой разумеется, что Александр вознегодовал, услышав подобные речи, и даже грозил послам выбросить их в окно. Он не стеснялся в выборе выражений и по адресу королей:

«Эти деспоты осмеливаются упрекать наместника святого Петра и ставят мне в вину какие-то убийства и грабежи, в то время как сами отказывают целые королевства своим детям и убивают миллионы людей в своих кровавых драках! Подите прочь, жалкие сателлиты, и передайте пославшим вас, что мне еще многое надо совершить, чтобы сравняться с ними в их преступлениях?» Вот уж цинизм, дальше которого идти некуда!

По поводу этого не лишенного юмора высказывания папы Савонарола, проповедник и реформатор, иронически заметил: «Что должны думать народы о своих тиранах, если Александр считает короля более омерзительным, чем он сам?» Эти смелые слова дорого обошлись тому, кто их произнес. Савонарола был арестован во Флоренции, доставлен в трибунал инквизиции и сожжен 23 мая 1498 года.

В день казни мужественного проповедника Александр шестой устроил в Риме празднество в ознаменование рождения сына от Джулии Фарнезе. По этому случаю папа приказал поместить в одной базилике, выбранной для церемонии крещения, великолепный портрет Розы Ваноццо, которому должны были поклоняться вместо иконы пречистой девы. Затем он расторгнул брак Лукреции и Иоанна Сфорца, обвинив его в бесплодии, и выдал свою дочь замуж за юного Альфонса, герцога Бисалья, побочного сына короля обеих Сицилий Альфонса Арагонского. Этот союз укреплял влияние папы в Италии. Между тем Карл восьмой умер, и французская корона перешла к представителю Орлеанского дома — Людовику двенадцатому. Новый король мечтал заменить надоевшую ему жену Жанну новой супругой — Анной Бретонской. Александр продал ему разрешение на развод и вступление во вторичный брак. Воспользовавшись случаем. Цезарь направился в Париж с буллами святого отца, надеясь на встречу с Фридрихом — неаполитанским королем, который в это время находился во Франции.

Цезарь рассчитывал добиться руки неаполитанской принцессы. Фридрих принял его благожелательно, но дочь его высокомерно отказалась выйти замуж за незаконного сына священника. Можно себе представить, как велика была ярость этого деспота.

Людовик двенадцатый, не желая портить отношения с Ватиканом, постарался загладить обиду, нанесенную Цезарю в его королевстве: он пожаловал ему титул герцога Валентского, обвенчал с дочерью короля наваррского и в придачу предоставил в его распоряжение шесть тысяч пехотинцев и две тысячи лошадей.

Возвратившись в Италию, Цезарь Борджиа возобновил истребительную войну против мелких княжеств Романьи.

Покорив Романью, Цезарь прибыл в Рим, чтобы совершить новые преступления, которые он задумал вместе со своим отцом. Заключив союз с французским королем, Цезарь мечтал втравить Людовика двенадцатого в войну против Неаполитанского королевства: он жаждал отомстить за оскорбление, нанесенное ему дочерью Фридриха, и, воспользовавшись междоусобицами, подчинить себе мелкие княжества Италии.

Однако все они были связаны с разными монархами полуострова, в том числе с герцогом Бисалья, вторым мужем Лукреции. Что же делать? Надо избавиться от Бисалья, черт возьми! Цезарь и его пресвятейший отец решили во время празднества по случаю юбилея, на который прибудет Лукреция с мужем, умертвить герцога.

И вот летней ночью, когда герцог поднимался по ступенькам папского дворца, он был опасно ранен наемными убийцами. Они нанесли ему пять ран кинжалом, а затем убежали, уверенные, что он мертв. Но герцогу удалось добраться до внутренних покоев и позвать на помощь.