Чужая игра - Таманцев Андрей "Виктор Левашов". Страница 47

9

Когда нам приказали встать и идти в глубь леса, я понял, что пора принимать меры, а то наши спецназовские «братья по оружию» через пару минут навсегда уложат нас в здешних болотах...

Я прикинул: я мог бы спокойно уложить тех двоих, что были ближе всего ко мне, хотя они и осторожничали. Я встретился глазами с Боцманом, он показал мне глазами на своего: этого, мол, беру. Я нахмурился, показывая ему: не надо, подожди. Он недовольно повел плечами: все-таки нас вели убивать... А я решил, что сейчас самое время предъявить нашу охранную грамоту, привезенную Голубковым, и подал голос:

— Постойте, мужики! Вы нас приняли не за тех. Тот, кого вы оставили лежать на поляне, — генерал из УПСМ. Слышали про такую контору? Ну вот! А наш отряд подчиняется генералу Бойко из Совета безопасности... В моем внутреннем кармане документ, подтверждающий мои полномочия. Наверное, у вашего командования с крышей не все в порядке, раз вы на своих наезжаете. Мы же одну с вами работу делаем, а вы нас в расход собрались пустить. Но мы не в обиде... Как, ребята?..

Я посмотрел на своих. Док ответно ухмыльнулся, остальные ожидали развития ситуации, вернее, моей команды. Думаю, мы бы их сделали, но уж больно обидно было: свои же! К счастью, по всей видимости, моя речь возымела какое-то действие: не то что в жестах сопровождавших нас ребят поубавилось решимости, нет. Они по-прежнему молча вели нас по лесу, лишь изредка бросая вопросительные взгляды на замыкавшего нашу цепочку коренастого мужика лет под сорок — наверно, он и был командиром их группы. Так вот, изменилось вдруг что-то в этом самом мужике.

— Стоять! — неожиданно приказал командир. — Руки за голову!

Да, опыт, пожалуй, у него был — не зря он нас опасался. Однако мы даже с удовольствием подчинились его приказу: лучше стоять на месте с задранными руками, пусть и под дулами компактных пистолет-пулеметов «кедр», чем идти навстречу своей смерти...

Командир подошел ко мне, стараясь не касаться моего тела, залез мне во внутренний карман куртки, извлек оттуда листок Голубкова Он внимательно прочел документ и задумался. По всей видимости, в подлинности документа сомнений у него не было.

— Возвращаемся! — приказал он и таким же макаром — гуськом, руки за головой — повел нас назад, к той поляне, на которой остался лежать лицом в траву Голубков.

Когда мы оказались на поляне, коренастый снова положил нас ничком на землю, и наступил черед Константина Дмитриевича. Командир дал знак поднять его и отвести в сторону. Я лежал с краю, земля холодила, я еще подумал: не подхватить бы какую-нибудь простуду, но были у меня в том и свои преимущества — я слышал весь их разговор.

— Предъявите ваши документы! — сказал Голубкову командир спецназовцев.

«Суки, — подумал я, — про документы надо было с самого начала спрашивать, а не тащить всех сразу в лес. Хотя, быть может, это и есть высокий профессионализм, когда приказ выполняется без всяких рассуждений, четко и точно. Ну как бы ты сам поступил, окажись на месте этого командира? То-то и оно... Уж наверняка не стал бы документы спрашивать...». Приказано — сделал, а потом уж разбирайся.

Голубков спокойно достал свою генеральскую корочку, развернул ее и продемонстрировал командиру группы захвата. На снимке в удостоверении Константин Дмитриевич был сфотографирован при полном параде: в генеральском мундире, с несколькими орденскими планками. Удостоверение начальника оперативного отдела УПСМ, подписанное самим президентом, произвело нужное впечатление; командир уже не смотрел так презрительно-строго, и тон его значительно смягчился.

— Вы понимаете, товарищ генерал, что я не могу не выполнить отданный мне приказ?.. — сказал спецназовец Голубкову.

— Да, я отлично понимаю положение, в котором вы оказались, — мягко ответил Константин Дмитриевич. Мы все напряженно прислушивались к их разговору: от того, чем он закончится, можно сказать, зависела наша судьба... — Но это положение можно исправить. Если вы дадите мне полчаса, я буду в силах оказать вам помощь.

— Помощь? — удивился командир. — Нам?

— Да, помощь. И именно вам. Ведь это вам необходимо сейчас принять правильное решение, чтобы не сделать непоправимую ошибку... Вы документы мои видели? Как старший начальник, я могу просто отменить предыдущий приказ, и вы обязаны будете мне подчиниться. Но я пойду другим путем. Я хочу вас убедить. Для этого давайте воспроизведем логику всех предыдущих действий в этой операции. Не возражаете?

— Никак нет! — гаркнул спецназовец, и это мне уже понравилось.

— Вот уже вторые сутки всем спецслужбам поручен поиск и уничтожение особо опасной террористической группы, в руках которой может находиться оружие массового уничтожения. Моя группа первая обезвреживает террористов, еще в Поволжье. Но высокопоставленные люди в Министерстве обороны, от которых много чего зависит и которые, возможно, напрямую связаны с похищением этого оружия, желают как можно скорее замять скандал, связанный с пропажей, и делают все, чтобы на мою группу началась повсеместная охота... Вследствие чего вашей группе дается наводка на моих ребят, которые возвращаются в Москву, — кстати, после успешно выполненного ими задания... Кого будут винить в случае ошибки? Конечно же вас — непосредственного исполнителя. Я знаком кое с кем из вашего руководства. Вы знаете полковника Кузнецова? Свяжитесь с ним, и он подтвердит мои полномочия...

— А полномочия этих людей он тоже подтвердит? — по-прежнему недоверчиво спросил командир.

— Нет конечно же, — улыбнулся Голубков, — вы же прекрасно знаете специфику спецслужб: лишней информации никому! О том, что поручено именно этой группе, знают только генерал-полковник Бойко и я. Если желаете, я могу связать вас с Советом безопасности, и Бойко подтвердит, что эти люди не являются террористами, а выполняют задание Совета безопасности...

— Ну ладно... — сказал контрразведчик после недолгого раздумья, — полчаса у нас есть. Сначала позвоним полковнику Кузнецову...

Это была моральная победа! Голубков сумел-таки внести сомнения в служивую душу командира спецназовцев, убедить его не подчиняться слепо приказам сверху, не уяснив для себя всех обстоятельств дела. В конце концов, не палачи же они! Для расстрела своих без суда и следствия должны быть, согласитесь, достаточно веские основания...

Командир спецназовцев достал телефон и нажал кнопку вызова, затем, убедившись в том, что нужный абонент на связи, сказал:

— Сокол, я Синица. Возник один вопрос...

— Какой, к чертям собачьим, может быть вопрос, Синица?! — удивился Кузнецов. — Ты выполнил приказ по уничтожению террористов?

— Никак нет. В момент захвата с этой группой находился генерал Голубков. Он утверждает, что те, кого мы принимаем за террористов, — это его люди... Я счел, что в данной ситуации я обязан получить подтверждение приказа о ликвидации.

Командир спецназовцев надолго притих — видимо, ждал, когда его собеседник выйдет из состояния задумчивости.

— Голубков у тебя далеко, майор? — наконец спросил Кузнецов.

— Рядом.

— Дай ему трубку...

Командир передал мобильник генералу.

— Привет, Василий! Извини за утро... — сказал Голубков как можно более дружелюбным тоном.

— Ну ты и жук, Костя! — обиженно отозвался Кузнецов. — Что же ты мне голову морочил? Не мог сразу поставить в известность? Знал же, что людьми рискуешь...

— Если бы мог, то поставил бы, — сказал Голубков. — Мне тоже ребят своих под твоих орлов подставлять резона не было. Поверь, по-другому не получалось. Еще раз извини. Теперь, надеюсь, все стало на свои места и можно считать инцидент исчерпанным?

— Ох, Костя, не все так просто... — вздохнул Кузнецов. — Если бы это только от меня зависело! Тут генерал-лейтенант Савченко командует. У тебя хоть какие-то полномочия есть, чтобы мне в случае чего твоих ребят от Савченко прикрыть?

— У них есть официальное подтверждение от генерала Бойко, чего тебе еще надо? Пусть Савченко сам звонит в Совет безопасности, если ему так неймется. А я ему своих ребят в обиду не дам! И ты мне в этом должен помочь! Мы ж с тобой разведка, а не солдафоны...