Пропавшие без вести (Кодекс бесчестия) - Таманцев Андрей "Виктор Левашов". Страница 24

— Возьми, Сергеич. Плати нашим мужикам сколь сможешь. Токо не обездоль, кормилец.

И поклонилась мне в пояс.

— Вы взяли? — спросил банкир.

— Нет, конечно.

— Почему?

Почему. Если бы он видел эти старушечьи руки, не задал бы такого вопроса.

— Понимаю, — сказал банкир. — Жалко. А себя вам не жалко? Своего времени? Своих нервов? Вы посадили работяг себе на шею, а потом удивляетесь, что их ничего не волнует. А зачем им волноваться? Вы-то на что? Им кажется, что они пашут на вас. Нет, Сергей, это вы пашете на них. И будете пахать, пока не свалитесь или не запьете. Пока они наемные рабочие, не будет ничего. Человек хорошо работает только на себя. Поразительно. Десять лет твердим об одном и том же — все без толку!

— Вы считаете, нужно было взять эти деньги? — спросил я, удивленный злостью, прозвучавшей в его словах.

— Да! И не только эти. Все, что у них в бабулькиных сундуках. Все! И выдать им акции. Пусть получают не зарплату, а дивиденды. Есть доход — есть дивиденды. Нет дохода — нет дивидендов. Пусть работают на себя. Пусть выкупят все ваши станки. И уверяю вас — после этого ни одна фреза не врежется в гвозь! И ни один заказ не уйдет на сторону!

— У них денег не хватит выкупить мои станки, — вернул я его с макроэкономических высот в реальность.

— А земля? Земля! У каждого из них надел по пять гектаров. Пусть внесут землю в уставный капитал. Между прочим, земля, на которой стоит наш поселок, тоже принадлежит им. И цена ей сейчас по двести долларов сотка. Кому ушли эти деньги? Вы прекрасно знаете кому. Охота вам кормить чиновников? Кормите. Но тогда уж не жалуйтесь.

— Ладно, земля, — сказал я. — Допустим, внесут. И что с ней делать?

— Взять под нее кредит. Мой банк даст вам кредит. Любой банк даст вам кредит. Не даром, конечно. И будете сами строить коттеджи. Под ключ. А потом продавать их. Сейчас вы продаете рабочие руки. Это так же нелепо, как продавать сырье.

— Ну и размах у вас! — восхитился я.

— Это закон бизнеса, Сергей. Бизнес либо расширяется, либо гибнет. Середины нет. Бизнес — это движение. Гонки на мотоцикле по вертикальной стене. Вот что такое бизнес.

— Серега! — раздался снизу голос Мишки Чванова. — Тут к тебе приехали. Какой-то мужик на «мерсе».

— Иду. Извините, дела, — сказал я банкиру. — Спасибо за кофе. И за совет. Я подумаю над ним.

— Думайте, думайте, — напутствовал меня де Фюнес. — У вас, я слышал, недавно родился сын?

— Да.

— Поздравляю.

— Спасибо.

— Вот о нем и думайте. О нем! О том, в какой стране ему придется жить!

У въезда в поселок стоял черный шестисотый «Мерседес» с тонированными стеклами. Возле него прохаживался плотный лысоватый человек лет пятидесяти с красным, словно бы обожженным лицом, в чуть мешковатом, по моде, стального цвета костюме с галстуком в тон и с белым шелковым шарфом на короткой шее.

— Здравствуйте, Сергей Сергеевич. У вас найдется для меня минутка? — спросил он. — Давайте пройдемся.

И лишь после этого представился:

— Мамаев.

С высокого песчаного косогора далеко просматривались золотые в лучах неяркого солнца поля, темные поймы, светлые сосновые боры вдали. На легкой осенней воде дремали моторки, чуть покачивались у причала мачты двух маленьких прогулочных яхт. Тех самых, едрить твою в корень.

— Хорошие здесь места, — проговорил Мамаев, с удовольствием осматриваясь. — Какое-то в них спокойствие. И не так уж далеко от Москвы. Если бы я раньше знал про эти места, построил бы дом здесь.

— Какие проблемы? Стройте, — предложил я. — Земли хватит. Строителей дам.

— У вас есть строители? — почему-то удивился он.

— Пять бригад. Три заняты, две простаивают.

— Почему простаивают?

— Работы не хватает.

— В таком-то поселке?

— Конкуренция.

— Турки?

— До кризиса были турки, — объяснил я. — Сейчас — молдаване.

— Они же наверняка нелегалы, — заметил Мамаев. — Зарядите ментуру, пусть устроят пару рейдов. И никакой конкуренции.

Я ощутил, что за последний час не то чтобы поумнел, но понял, каким дураком был раньше.

— Сегодня я получил столько ценных советов, сколько не получал никогда, — обобщил я обретенные знания.

— Может, не с теми советовались?

— Возможно. Но вряд ли ваш совет мне подойдет. Как-то не привык я давать взятки милиции. Гибэдэдэшникам — куда ни шло. Это как дорожный налог. А остальным? По-моему, это неправильно. Вам не кажется?

— При чем тут взятки? Купите им пару бочек бензина — в порядке шефства. Они будут счастливы. И все сделают. Еще и «палки» срубят для своих отчетов. Следить за режимом регистрации — их прямая обязанность. — А молдаване? Они едут сюда не от хорошей жизни. Он с интересом взглянул на меня и покивал: — Это благородно. И очень по-русски. Сидим в говне, но сильно переживаем за угнетенные народы всего мира. У вас не бывает ощущения, что вы занимаетесь не своим делом?

— Бывает, — честно ответил я.

— Почему бы вам не заняться своим? Тем, что вы умеете делать лучше других.

— Хотел бы я знать, что я умею делать лучше других.

— Вы знаете это, Сергей Сергеевич. Вы умеете убивать.

Заявка.

— Какого ответа вы от меня ждете? — полюбопытствовал я.

— Никакого. Не спуститься ли нам к воде?

С косогора к берегу вела узкая лестница с металлическими перилами. Вдоль небольшого пляжа с завезенным с люберецких карьеров белым кварцевым песком тянулась узкая бетонная набережная, выложенная метлахской плиткой. Летом, когда народу было много, здесь работал бар с четырьмя столиками под круглыми тентами. Сейчас бар был закрыт, тенты убраны, белые пластмассовые кресла сложены под навесом.

Мамаев устроился за столиком, выложил из карманов пачку сигарет «Житан», золотую зажигалку и плоскую фляжку с красивым гербом.

— «Хеннесси». Рекомендую. Выпьете?

— Нет, спасибо. Я за рулем.

— А я выпью. Что-то многовато стал я последнее время пить. Жена ругается. Но жены всегда ругаются. Где им нас, мужиков, понять!

Говоря это, он отвинтил крышку, которая одновременно служила стопкой, с сомнением посмотрел на эту несолидную емкость и сделал несколько глотков из горлышка. Потом закурил и перешел к делу.