Псы господни - Таманцев Андрей "Виктор Левашов". Страница 16

— Грабеж... Я тебя самого выкину... Я тебя посажу...

А через мгновение «начальник» отправился в очередной полет — этажом ниже, сопровождаемый звуком новой затрещины.

В офисе их встречала пожилая женщина, охавшая, обхватив щеки руками, будто у нее разболелись все зубы разом.

— Иван Степанович, что ж это делается? — причитала она. — Как же вы это? Нельзя же так.

— Успокойтесь, Марья Ивановна. Проходите, ребята. Марья Ивановна, поставите нам чайку? — Чувствовалось, что Док сам взволнован этой историей.

— Будет, будет, Иван, — успокоил его Пастухов. — Расскажи толком, что за начальство с лестницы летело и чем ты здесь занимаешься, кроме мордобоя.

— Из сорока тысяч тридцать две на себя просадил, подлец, — уточнил Док, зажигая сигарету (только он один из всей команды курил, периодически бросая), — Это же надо — тридцать с лишним тысяч на баловство перевести! А деньги чьи?

Твои, Док?

. — Нет, Дима. — Док никогда не называл друзей до кличкам, — Деньги дал Фонд Сороса. Моей мастерской материалов на эту сумму хватило "бы на полгода работы, а теперь через месяц стану на прикол. Видишь, присосались тут ребятки.

Гуманитарную помощь, понятно, воруют, как везде, а теперь вот решили и мастерскую оставить без сырья.

— Покажи, что ты производишь-то?

— Сравнивайте. — Док поставил на стол две искусственные ноги. — Угадайте с трех раз, которую ставит ребятам государство, а что производим мы на немецком оборудовании.

— Да-а-а, — протянул Артист. — Чудеса. Ты, наверное, робокопа можешь тут сделать.

— Пожалуй, — невесело усмехнулся Док и показал еще образец. — Вот с такой рукой со спинным креплением и управлением при известной сноровке можно писать, работать на клавиатуре, селедку чистить, в конце концов. Эх, ребятки, у нас же только до Москве двенадцати тысяч заявлений на протезирование! А я в месяц от силы сотню могу сделать — на моих-то трех станках.

Марья Ивановна додала чай. На фарфоровых чашках сытые детки в коротких штанишках и пышных платьицах тискали толстых собачек.

— Подарок от немецкой фирмы, — хмыкнул Док, заметив неодобрительный интерес, с которым друзья разглядывали сюжеты этой росписи.

Боцман, молча пивший чай, широко улыбнулся и простодушно заявил:

— А молодец ты, Док, хорошим делом занят. Вернулся, значит, к основной специальности.

Однако Пастух уже раскланивался с хозяйкой, сказав в сторону Дока:

— Поехали поговорим. Есть тут одна забота...

Военный совет группа капитана Пастухова открыла в парке недалеко от «Горбушки» — известной на весь бывший Союз музыкальной «толкучки». Здесь любил бывать их погибший товарищ старший лейтенант Коля Ухов, игравший на баритоновом саксофоне, влюбленный в музыку, за что и прозванный друзьями Трубачом.

В этот час на «Горбушке» было немноголюдна, торговля еще почти не шла, а потому они уютно устроились на бревнах, оставшихся после прочистки парка. Со стороны — обычное зрелище: собралась компания праздных московских мужиков раздавить бутылочку-другую да потрепаться про политику.

Ни взрывной Муха, ни шутник Артист, ни тем более уравновешенный Боцман или интеллигентный Док не пытались начать разговор: право открыть совет принадлежало только командиру.

— Рассказывайте, ребята, — распорядился Пастух, обращаясь к Боцману и Мухе.

— Гранаты в офис «Набата», по-видимому, кидали ребята Спицына, кличка, понятно, Спица, — начал Боцман четко, излагая дело.

— Вы считаете, что это факт? Спицынские, как говорится, «подписываются» под этим? Вам были звонки, угрозы, требования? Других врагов у «Набата» нет? — Голос Пастуха был суров, он требовал достоверных сведений, и это было справедливо.

Боцман закряхтел, почесывая затылок, и тут вмешался пылкий Муха:

— Вообще-то другие враги у нас есть. Но похоже все-таки на спицынских. Другие начинают издалека, предупреждают, угрожают, но все же к немедленным действиям с гранатами не переходят.

— Кто они такие, эти спицынские? — спокойно спросил Док, попыхивая сигаретой. — Я бандитскую геополитику не очень хорошо знаю.

— В том-то и дело, — охотно объяснил Боцман, — что почерк очень похож на этих парней. В столице они все недавно, год-два, крыло новое и, казалось бы, неоперившееся. Типичные провинциалы с Урала, приехавшие покорять Москву. Их пытались сразу поставить на место, а они с ходу за стволы. Они даже среди братвы считаются «отморозками» и «беспредельщиками». Старые авторитеты не признают, законы воровские уважают слабо, то и дело на чужие территории лезут. Вот такой вот портрет.

Муха добавил:

— Они как-то погрызлись с чурками, ну с азерами, и в течение двух дней устроили им взрыв на рынке и еще двоих прошили из «Калашникова». Те сразу отступились.

Спицынские работают грязно: облагают банкиров, выбивают чужие долги, нанимаются на толковища. В общем, после одной большой разборки с солнцевскими даже крупные бригады предпочитают со Спицей не связываться. Себе дороже.

— Кто их «кроет»?

Вопрос оказался непростым даже для Боцмана.

— Да, понимаешь, Пастух, непонятно получается. Уж больно быстро они стали на ноги в столице. Ходил слух, что благоволил им сам Сильвестр... Но Сильвестра давно как не стало, а ребятки эти чувствуют себя ничуть не хуже. Многие бригады хотели бы им перья пообрывать, а не могут. То ли они, сучата, хорошо маскируются, то ли их специально стараются не очень трогать. Единственное, что мне смогли толком сказать, что помимо Спицына известны два его близких сподвижника. Дима Шрам занимается его автомобильными делами: автосервисы — один из них под их полным контролем, затем рэкет на дорогах и угон машин. И еще некто Гапон — министр «вооруженных сил», этот непосредственно управляет боевиками, выезжает на разборки. Оба в розыске. Где их искать, неизвестно. Сам Спица тоже старается лишний раз не светиться. Известно, что захаживал он прежде в казино «Авокадо», но не часто.

— Есть еще один человечек, — добавил Муха, — Гриша Солуха. Он навроде адвоката или банкира у этого Спицы. Живет открыто на Варварке, в особнячке, работает в Думе в помощниках у депутата. Человек серьезный, «положительный», как принято говорить.