Генштаб без тайн - Баранец Виктор Николаевич. Страница 102

Но трудно было понять иное: почему же тогда представители российских властей регулярно носили в «клювике» в ООН и Международный валютный фонд подробную информацию о наших военных расходах? И в то же время при маршале Сергееве минобороновским финансистам было дано указание никаких сведений думскому Комитету по обороне не сообщать.

Зато когда МВФ в качестве одного из условий выделения очередного кредита потребовал такую справку, Москва безоговорочно ее представила.

Выступая перед высшим руксоставом армии в начале июля 99-го, Ельцин сказал, что проблема ликвидации долгов государства перед армией должна быть приоритетной для правительства. Эти его слова участники совещания восприняли с откровенным скепсисом. Президент уже не раз и в этом же зале в старом здании Генштаба на Знаменке, и в Кремле, и в других местах заявлял, что военным будут платить зарплату вовремя. Но эти его обещания не выполнялись — уже не раз обманутая армия равнодушно воспринимала их как популистские лозунги.

Но было бы слишком примитивно считать, что лишь тревога о хронических задержках денежного довольствия владела сознанием генералов и офицеров. Для этих людей, которые уже много лет подряд мужественно терпели удары высшей власти по собственной армии, во сто крат важнее денежных долгов были судьбы России и ее Вооруженных сил на пороге грядущего века, грозящего нам суровыми испытаниями. Разрушительный ельцинский режим, многие годы державший армию на голодном финансовом пайке, сильно подточил центральную опору государства.

Власть, которая сегодня задолжала армии рубль, завтра может расплачиваться за это с нежданно нагрянувшим врагом тысячами квадратных километров государственной территории. Остается лишь молить Бога, чтобы он при новой власти помог нам, детям и внукам нашим избежать этой жестокой кары войны и дал России возможность подняться с колен в мирных условиях…

К середине лета 1999 года критическое положение с финансированием армии еще больше усугубилось. И без того гигантские долги государства перед военными и служащими достигли пика. Плюс к этому, так и не было увеличено денежное содержание военнослужащим и гражданскому персоналу армии ни с 1 апреля, ни с 1 июля (как это требовал указ президента). Начальник Главного управления военного бюджета и финансирования МО генерал-полковник Г. Олейник 21 июля разослал по войскам телеграмму (№ 180/5/793), из которой следовало, что долги и надбавки будут возвращаться людям «по мере поступления средств». Фактически это означало, что главный военный казначей официально признавал очередной обман армии властью. Обман этот длился уже лет восемь — государство постоянно было должником военных. А самые трудные времена для армии наступали всегда перед парламентскими и президентскими выборами — «военные» деньги часто уходили на прокрутку в коммерческие банки. Так было 93-м, так было в 1995-1996 годах. Наверняка так делается и сейчас. Перед самыми выборами армии обязательно подкинут деньжат и подадут это как трогательную заботу о человеке в погонах. Хотя на самом деле — возвратят этому человеку то, что накануне у него же стащили. Страшная страна, бессовестная власть…

Пиджаки и погоны

С момента образования Российской армии (май 1992 года) вопрос об установлении гражданского контроля над ней новые власти рассматривали как одну из важнейших целей военной реформы. О серьезности их намерений двигаться в этом направлении свидетельствовало и назначение цивильного лица — Андрея Кокошина, первым заместителем министра обороны РФ.

Появление Андрея Афанасьевича на Арбате выглядело экзотично: в МО и Генштабе такого еще не было. Многие генералы и офицеры относились к Кокошину настороженно. Все знали, что пришел он к нам из Института США и Канады, заведения, руководство которого давно вызывало раздражение у личного состава МО и ГШ своими прозападными взглядами.

Директор Института Георгий Арбатов порой высказывал в прессе такие рекомендации по реформированию Вооруженных сил, которые встречали острое неприятие в «Арбатском военном округе» (особенно — по сокращению стратегических наступательных вооружений). Кокошина многие считали учеником Арбатова и потому этот фактор априори настраивал людей на прохладное отношение к Андрею Афанасьевичу.

Проработав рядом с Кокошиным почти пять лет, я так и не понял, какую роль играл он в системе гражданского контроля над армией. В соответствии со служебными обязанностями, утвержденными министром, Кокошин отвечал в МО за военно-техническую политику. С первых дней работы на Арбате он с головой ушел в эту проблему и какие-то зримые признаки «гражданского контроля» с его стороны заметить было трудно. Зато появившиеся в аппарате первого замминистра цивильные люди бдительно контролировали распродажу подержанных минобороновских машин по льготным ценам и однажды попались на махинации, связанной с подделкой документов.

А серьезных проблем, требующих действительного демократического контроля над Вооруженными силами, было немало. Они касались, например, проработки законодательных норм применения армии на территории России. И если бы люди, в обязанности которых входило решение этих вопросов, вовремя поставили надежные заслоны волюнтаризму высшей исполнительной власти, страна смогла бы избежать и трагических событий октября 1993 года, и чеченской войны (и в том и в другом случае были допущены грубейшие нарушения законов, в результате которых армия оказалась втянутой в преступные деяния против соотечественников).

Отсутствие эффективного гражданского контроля над Вооруженными силами привело к тому, что уже много лет подряд в полном объеме не исполняется военный бюджет, а денежное содержание в армии и на флоте меньше, чем в других силовых структурах. В ходе предвыборной президентской кампании 1996 года грубо нарушались требования Закона, запрещающие агитацию в армии, — она открыто велась в войсках в пользу Ельцина с ведома руководства Минобороны и Генштаба.

В конце 1996 года Кремль еще раз объявил о своем намерении идти по пути усиления демократического контроля над Воруженными силами — президент издал указ, в соответствии с которым глава военного ведомства Игорь Родионов обретал статус гражданского министра. Но при чем здесь широко разрекламированное «усиление системы демократического контроля», понять было невозможно. Зато совершенно ясно было другое: Кремлю наш военный министр при погонах не угоден (да и без них тоже). Но это решение Ельцина в стане демократов было встречено аплодисментами. Его восхищенно называли «широким шагом к усилению гражданского контроля над армией».

Ровно через пять месяцев президент вновь назначил на пост министра сугубо военного человека, но никто из демократов при этом и не заикнулся о том, что сделан «широкий шаг назад».

Вообще если проанализировать все перипетии, касающиеся этого вопроса, то станет совершенно очевидно, что все попытки высшей исполнительной власти установить гражданский эффективный контроль над Вооруженными силами — это длинная цепь непоследовательных и глубоко подверженных политической конъюнктуре мер. Как любил говорить Павел Сергеевич Грачев: «Где факты?» Вот они.

Уже вскоре после победы демократов в России новые власти пришли к безусловно верному выводу — Главная военная инспекция (ГВИ) должна быть независимой от Минобороны. Ибо только при таком подходе можно было добиться объективной информации о профессионально-нравственном состоянии армии (госинспекторов издревле называли «государевым оком» в войсках).

Какое-то время ГВИ находилась в непосредственном подчинении президента и сумела поставить в Кремль немало правдивых сведений о состоянии боеготовности войск, дисциплины и правопорядка в армии, вскрыть серьезные недоработки высшего военного начальства. Но это стало вызывать недовольство в МО. Руководство начало активно инициировать идею возвращения ГВИ в «родное лоно» военного ведомства. И все вернулось на круги своя. Главная военная инспекция снова была введена в структуру МО, а Главный военный инспектор был даже возведен в ранг замминистра.