Любимец Бога - Тарасенко Вадим. Страница 27
– До встречи на ужине, ребята. – Прощальный жест рукой, и вот уже второй номер в списке садится в кресло.
– Владимир Николаевич, как вы себя чувствуете?
– Нормально, – и через мгновенную паузу: – К испытанию готов. – Динамик донес легкую иронию последней фразы.
«Ты смотри, как быстро портится погода. – Экран показывал, что горизонт почернел. А над стартовой башней уже плыли предвестники бури – темные тучи. Как бы не пришлось отменять испытания, – Северский поймал себя на мысли, что такая перспектива ему пришлась по душе. – "Ожидается легкая облачность" – синоптики хреновы», – беззлобно, даже с радостью, ругнул их про себя.
– Спасатель, я Центр. Приготовьтесь.
– Вас понял, Центр. Ждем второго.
– Владимир Николаевич, начинаем.
– Я готов.
И вновь рука Северского утопила большую черную кнопку. И вновь стартовая башня не спеша закружилась на месте.
Ботков выжидал один оборот. На втором обороте он отклонил башню градусов на двадцать от вертикали. Девятнадцать с половиной градусов – высветилось внизу экрана.
«Правильно. Чем круче траектория, тем меньше шансов врезаться в дерево». Северский, закусив нижнюю губу, смотрел на центральный монитор.
На третьем круге Ботков катапультировался. И вновь полковнику показалось, что испытуемый правильно угадал направление…
Резкий вскрик не оставлял никаких сомнений – второй кандидат в Мессии испытание не прошел.
– Спасатель, что там у вас? – Северский буквально заставил себя отвернуться от экрана с застывшей желтой точкой и взглянуть на правый боковой монитор, боясь увидеть самое страшное.
На экране невозмутимо бежали частые всплески жизни.
– Спасатель, почему молчите? – несколько успокоенный, рявкнул руководитель испытаний.
– Только что добрались до него. – Из динамика слышалось частое дыхание командира отряда спасателей. – Метров пятьдесят не долетел. И чуть в сторону.
– Это я вижу. Как он?
– Без сознания. Сейчас сканирую «Диагностом».
«О, Господи. Ну за что мне такое?»
– Центр, я Спасатель. – После слов Спасателя у Северского немного отлегло от сердца. Таким тоном не сообщают плохие вести. – У него открытый перелом правой ноги и еще ушибы, ссадины. Сейчас накладываем шину и эвакуируем в центр.
«Этот легко отделался. Через месяц уже прыгать будет на этой ноге».
– Александр Александрович, прошу к стартовой башне, – вызвал он очередного испытуемого.
Видеокамера показала, как Кириленко встал с дивана, махнул на прощанье оставшимся рукой и вышел из комнаты отдыха. Вот он подошел к двум прапорщикам, и те стали натягивать на него противоперегрузочный костюм. Вот уже надет шлем – динамик донес частое дыхание.
«Как волнуется. – Начальник испытаний взглянул на монитор. – Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Сто семьдесят ударов в минуту».
Кириленко сел в кресло.
– Александр Александрович, вы готовы?
Пауза.
– Александр Александрович, все в порядке?
– Я готов, – глухо донеслось из динамика.
– Спасатель. Я Центр. Мы начинаем.
– Центр, понял. Ждем.
– Александр Александрович, приготовьтесь. Я включаю вращение башни, – и в третий раз Северский нажал большую черную кнопку.
Башня неторопливо начала вращение. Один оборот, второй, третий. Полковник скосил глаза на правый монитор – пульс у Кириленко перевалил за двести ударов в минуту. Пятый, шестой оборот. Двести пять, двести десять ударов в минуту. Седьмой, восьмой оборот. Двести пятнадцать, двести двадцать ударов в минуту. Девятый оборот, десятый…
– Нет! – Человек в противоперегрузочном костюме вскочил с кресла и, едва не упав, спрыгнул с вращающейся башни. – Не могу, Игорь Николаевич, не могу.
– Успокойтесь, Саша. Все нормально. – Северский, переключив диапазоны на рации, отдал команду группе подготовки: – Снимите с него костюм и отведите его к медикам.
«Эх, если б еще двое отказались. – Руководитель испытаний смотрел, как двое прапорщиков снимают с Кириленко костюм и ведут его в лес, где метрах в трехстах от башни стоял вездеход мобильного реанимационного центра. – А погода все портится и портится». На мониторе было видно, как черная полоса, полчаса назад притаившаяся на горизонте, заняла уже треть неба. В ее теле, еще далеко отсюда, проскакивали искорки молний. Первые порывы ветра качнули березы.
– Олег Александрович, ваша очередь.
Аверьянцев встал. Молча пожал руку оставшемуся Борису Ковзану и вышел из комнаты отдыха.
– Олег Александрович, вы готовы? – спросил руководитель испытаний, как только облаченный в противоперегрузочный костюм четвертый испытуемый сел в кресло катапульты.
– Да, – последовал короткий ответ.
Боковой монитор показывал сто двадцать ударов в минуту.
«Этот будет прыгать», – с какой-то тоской подумал Северский.
– Спасатель, я Центр. Приготовьтесь.
– Центр, я Спасатель. Мы готовы.
– Олег Александрович, мы начинаем.
Аверьянцев согласно кивнул головой. Послушная воле большой кнопки, стартовая башня начала свое вращение. Кандидат номер пять сразу начал подготовку к пуску. Башня тут же стала отклоняться от вертикали.
Десять, пятнадцать, двадцать градусов.
«Стоп, хватит». Полковник, сжав кулаки, наблюдал за происходящим.
Аверьянцев, словно услышав мольбу руководителя испытаний, остановил наклон. Нет, не услышал. Башня вновь стала опускаться. Двадцать пять, тридцать, сорок.
«Да куда же ты?»
Сорок три градуса – высветился на экране окончательный наклон башни.
На десятом обороте Аверьянцев нажал правую кнопку и унесся вверх.
Наклон – 43° 15' 32", скорость отрыва – 83,4 м/с – высветились на экране стартовые параметры катапультирования.
… Он не долетел до края бассейна двадцать шесть метров и сорок три сантиметра.
– Центр, он сломал две руки, пять ребер и два спинных позвонка. Сильный ушиб грудной клетки.
– Он же перелетел деревья и упал на поляне.
– Он пытался долететь и весь вытянулся в полете, как стрела. И времени на то, чтобы перегруппироваться, уже не было. Он упал на руки.
– Он до сих пор без сознания?
– Да.
«Остался один. Господи, ни за что угробили ребят. Может, прервать испытание?» Северский с надеждой взгляхгул на монитор. Чернота уже заняла две трети неба. Искры молний превратились в слепящие зигзаги, оставляющие после себя гулкие раскаты грома. Застывшие в оцепенении деревья, казалось, ждали грозного повелителя стихии, чтобы склонить перед ним свои кроны.
– Борис Иванович, скоро разыграется буря. Может, отложим испытание?
– Еще не разыгралась?
– Нет.
– Тогда начнем. Чего тянуть резину? За ночь так измучаюсь, что к завтрашнему утру буду никакой.
Северский еще раз взглянул на экран монитора. Деревья, словно нарисованные, застыли под устрашающе черным небом.
– Борис Иванович, пройдите к башне, – через силу скомандовал он.
… Башня уже минуту кружила кресло с Борисом.
«Может, откажется?» Полковник с надеждой смотрел то на центральный монитор, то на боковой. Там, казалось, непоколебимо застыло число «восемьдесят». Восемьдесят ударов в минуту.
Только на третьей минуте башня стала наклоняться. По экрану монитора поползли цифры: десять градусов, двадцать, тридцать, сорок.
– Центр, я Спасатель, – тревожным голосом ожил динамик.
– Что, Спасатель?
– Тут третий пришел в себя. Срочно просит передать вам сообщение.
– Как третий?
«Ах, ну да. Для Спасателя Аверьянцев третий. Кириленко же отказался».
– Так, третий, последний, – уточнил Спасатель.
– Что за сообщение?
– Передаю дословно: «Отмените испытания. Что-то случилось с башней. Я держал кнопку до конца, а все равно не долетел. И угол у меня был оптимальный».
– Черт! – Рука Северского метнулась к красной кнопке обесточивания стартовой башни.
«А сейчас погода как при казни Христа, – неожиданная, почти нереальная в данный момент мысль, оглушила полковника. – И тогда так было нужно». На мгновение рука застыла. Яркий зигзаг молнии ослепил экран монитора, оставив после себя тяжкий удар грома. Деревья, дождавшись наконец властелина стихии, покорно резко и глубоко качнули свои кроны.