Я – шулер - Барбакару Анатолий. Страница 59

Я учтиво исполнил застенчивость. Поинтересовался:

– Вы, простите, откуда?

– Из Москвы.

Я не поверил. Был уверен, что он и недавний киевлянин из одной шайки.

Должно быть, ательешный этикет требовал теперь моей реплики, потому что собеседник затих, подержал паузу.

Я молчал.

Тогда подал реплику он:

– У нас к вам серьезное предложение. Может, подъедем в гостиницу? Там и поговорим.

Я глянул на часы. Для приличия. Спешить мне было некуда.

После утренней отсидки за компьютером решил податься на пляж Десятой улицы Большого Фонтана. Рассчитывал отвлечься. Постоять за спинами уцелевших могикан-преферансистов. Подпитаться энергией, которую в юности беспечно рассеивал именно в этом месте.

Но и ознакомление с предложением закройщика обещало отвлечь от утренней работы-медитации.

В любом случае, каждое предложение стоит выслушивать. Иди знай, как и что в этой жизни обернется.

Я присмотрелся. За тонированным стеклом автомобиля просматривался силуэт водителя.

– Час у меня есть...

– С головой, – заверил собеседник.

– Езжайте. Я – за вами.

По дворцовой лестнице гостиницы «Красная» мы с закройщиком поднимались вдвоем. Водитель остался в джипе.

Вахтер, когда проходили мимо, подобрался. Разве что только честь не отдал. На меня пялился испуганно. Не знаю, кем для него был постоялец, но то, что тот уважительно пропустил меня вперед, потрясло старика.

Номер, к которому вел меня Иннокентий, оказался на втором этаже. Я вспомнил его еще до того, как мы вошли, у двери. Лучший номер гостиницы. Апартаменты. В нем много лет назад обыгрывали директора ленинградского универмага.

Вспомнилось, что директор все не мог успокоиться, огорчался тому, что ему пришлось ждать, когда из номера выселится принц. И мы огорчались. Тому, что не «хлопнули» работника торговли до переселения сюда. Столько, можно сказать, наших денег пустил на ветер, обитая в этой роскоши.

Роскошь с тех пор уцелела. Кажется, ее даже прибыло. К антикварной обстановке: озолоченной гнутой мебели, зеркалам, коврам добавилось несколько огромных картин.

В номере был только один человек.

Если интеллигентно-импозантный Иннокентий Львович производил впечатление закройщика престижного ателье, то человек в апартаментах мог быть клиентом этого ателье. При всей своей внешней беспородности.

Когда мы вошли (сначала, постучав, заглянул мой провожатый, потом пригласил жестом меня), он восседал в кресле, похожем на трон. Разговаривал по телефону.

Никак не отреагировал на наш приход. Еще несколько минут говорил, вернее слушал. Потом произнес в трубку только одно слово:

– Да. – И положил трубку.

Я к этому моменту уже устроился на мягком уголке. Уже успел разглядеть его.

Внешность у обитателя этих королевско-директорских хором, повторюсь, была вполне беспородной. Затруднительно даже выделить, что было самой впечатляющей деталью его физиономии. Изъеденная то ли оспой, то ли угрями кожа, махонькие, как пуговки, глубоко посаженные глаза и похожий на скрученную наспех дулю нос. И все это при выцветших бровях и плешивости. Вряд ли безукоризненность костюма могла исправить впечатление.

Выправило его другое. Я сразу понял: породы в этом уродце на десяток принцев, не говоря уже о завмагах. Она угадывалась с первого взгляда. Во властности, исходящей от него. Во флюидах уверенности, что все в этой жизни происходит так, как хочет он. Причем такое положение дел его даже не радовало. Принималось как норма.

И все же он мне улыбнулся. Улыбки таких субъектов обычно не предвещают ничего хорошего. В них не больше искренности, чем в оскале проголодавшейся гюрзы.

– Приветствую самого уважаемого мной преферансиста, – издал он хрипло.

Выбравшись из-за стола, хозяин апартаментов обнаружил рост намного ниже среднего и широченный торс. Направился ко мне.

– Добрый день, – улыбнулся и я. Насколько мог, искренне.

Прежде чем присесть рядом со мной на диван, он протянул широченную морщинистую кисть. Представился:

– Сева.

С отсутствием отчества я спорить не стал.

Иннокентий по-прежнему пребывал на ногах поодаль от нас. Как ввел меня, усадил, так сразу и самоустранился. По-видимому, этого требовал этикет.

Наблюдать церемониал было занятно.

– Правильно, – одобрил молчание хозяин. – Не против, если я перейду сразу к делу? Привычка не размазывать.

Я взглядом одобрил привычку.

Он кивнул и выдал:

– Как вы понимаете, кроме желания, как говорят у вас в Одессе, поговорить за жизнь, нас привело и дело...

Это я понимал.

– У меня к вам предложение. Думаю, оно не покажется вам неожиданным...

«Еще бы», – мелькнуло у меня.

– Я хочу предложить вам... – Он сделал паузу.

«Ну, что ты тянешь, – подумал я, доброжелательно улыбаясь. – Обещал же не размазывать».

– Организовать у нас в Москве школу игроков.

Я почувствовал, как по-дурацки стала стекать с меня маска-улыбка. Спохватился, поправил ее. Только спросил:

– В каком смысле?

– Буду с вами откровенен. Заурядная игра меня не интересует. Из уже готовых игроков вы будете делать профессионалов.

– Вы серьезно? – спросил я. Искренне.

Он улыбнулся с укоризной: как я мог заподозрить его в несерьезности. Пояснил:

– В «Записках» вы многого недоговорили. Но чувствуется... – Многозначительным взглядом он дал понять, что кое-что разглядел между строк.

А я все пытался собраться с мыслями. Сосчитать его. Поймать на том, что нужно ему совсем другое. Но зацепиться мне было не за что. Если он – по издательским делам, то... Эта легенда, насчет школы шулеров ничего ему не дает. Может, действительно...

– Нет, – взял и бухнул я.

Он не удивился. Кивнул.

– Я так и думал. И вас не интересует, как я себе это вижу?

– Как? – после паузы спросил я.

Моя благоразумная заинтересованность вызвала в нем одобрение. Он принялся излагать:

– Вы будете жить на дачной окраине Москвы. Особняк построен по европроекту. В вашем распоряжении автомобиль с шофером. – Он улыбнулся, пояснил: – В Москве так удобнее. Свободы перемещения – никакой. Зарплата...

– Он осекся. – Скажем, тысяч пять в месяц. Ну и процент со всех будущих выигрышей ваших подопечных. Вы же сами все знаете... – Он давал понять, что главу «Об учениках» читал внимательно.

Черт возьми!.. Когда-то такое предложение показалось бы...

– Нет, – сказал я.

– Я так и думал. И вас не интересует, кто ученики?

– Кто? – вновь после паузы спросил я.

– Вот, – подчеркнуто заметил он. Дескать, в этом-то все и дело. – Учеников вы будете выбирать сами. Есть очень интересные кандидатуры.

Я смотрел на него с сочувствием. Жалко стало обескураживать его, всемогущего. Дело было даже не в том, что я не соглашусь. Пусть за обучение возьмусь не я – кто-то другой. Его ошибка в том, что он полагает: ученики не проблема. Даже ему с его властными замашками не под силу снабдить перспективных игроков генами шулерства. Я-то за свой предыдущий опыт усвоил, что без них, без генов, все учение – псу под хвост.

– Нет, – в третий раз повторил я.

– Почему? – спросил он.

Я решил растолковать. В конце концов, за всю свою суету он вправе был получить хотя бы разъяснения.

– Во-первых, я уже при деле. Во-вторых... Ваша идея – утопия. Шулером сделать невозможно. Или почти невозможно. Кандидаты, о которых вы говорите, могут быть очень неплохими игроками, но этого недостаточно. Нужен божий дар.

– Вы сказали, почти невозможно, – попробовал он поймать меня на слове.

– Оговорился.

Мы помолчали.

– Хотите, скажу, что по этому поводу думаю? Прямо скажу. Как привык? – спросил он.

Я не ответил. Смотрел на него полуравнодушно-полуожидающе.

– Думаю, в «Записках», как бы это выразиться... все несколько преувеличено.

Я не спорил. Постарался придать взгляду исключительное безразличие.

– Я, как человек, готовый вложить в это дело серьезные деньги, обязан был это предусмотреть. Если бы даже вы согласились, вам бы пришлось пройти экзамен...