Спящий город - Таругин Олег Витальевич. Страница 32

— Да как сказать, командир, — на удивление серьезным тоном ответил Окунь. — Задание уж больно хитрое… По полной выкладке пойдем? Или как? Московенко покачал головой:

— Полная не получится — слышал же: каждый килограмм на счету. Так что шлемы и "броники" придется оставить. Сухпаи тоже — за сутки с голодухи не опухнем. А вот боекомплектом затаримся по максимуму. Лего, сколько у нас "Агленей"? [54]

— Столько же, сколько и было — десять, — ухмыльнулся Легкопалов. — Спасибо Монголу с его уникальными способностями взрывать грузовики! Да еще четыре "Шмеля" [55] — на фига мы их с собой перли: на станции, как я понял, с ними особенно не развернешься?

— Ты, Лего, особенно не переживай, — вступил в разговор Анаболик. — У меня такое нехорошее предчувствие, что нам еще и не хватит всех твоих запасов…

— А ты, Анаболь, вообще молчи. И на мои игрушки губу не раскатывай! Бомбист-самоучка, блин! За тобой, между прочим, еще пять кило пластита числится. Который ты якобы в Кувейте в прошлом году израсходовал — думаешь, я не догадываюсь, почему это тебе так на рыбалке везти стало? У меня — все ходы записаны! — гнусным голосом одноглазого гроссмейстера из "Двенадцати стульев" закончил Лего. — Все-все товарищу майору расскажу…

— Все, мужики, хорош языками чесать — времени мало. — Московенко встал. — Собирайте манатки, на все про все три часа. Окунь, проследишь и доложишь, о’кей?

— О-би… — непривычно кисло буркнул тот. Впрочем, уже в следующую секунду он вернулся в свое обычное расположение духа и заорал дурным, как всегда жизнерадостным голосом: — Слышали, что командир сказал? Теперь я главный!!! А это, девочки, значит, что ваши розовые волосатые попки в моих железных руках! А ну подъем, салабоны, работать пора! Или, как говорил мой героический дедушка, "нихт арбайт — нихт брод". [56] Подъем, кому говорю! Чистое здоровье…

9

Тем временем в соседнем здании капитан Зельц также старался разъяснить своим солдатам суть происходящего. Получалось из рук вон плохо. А как человек начала сороковых годов может объяснить своим современникам (не имеющим в большинстве своем даже среднего образования), что такое параллельный мир, альтернативная реальность или пространственно-временной парадокс, учитывая, что он и сам имеет обо всем этом самое поверхностное представление?! Впрочем, к чести Зельца, кое-что ему все же удалось вдолбить в коротко остриженные солдатские головы — в весьма упрощенном варианте, конечно. Согласно версии капитана, к Земле приближается некий летательный аппарат исполинских размеров (что-то вроде огромного дирижабля, способного перемещаться в космическом пространстве и в тысячи раз больше печально известного "Гинденбурга"), несущий на борту страшное оружие, угрожающее всему живому на планете. И их боевая задача (ради которой фюрером и была, собственно, предпринята эта экспедиция — сия маленькая ложь, хоть и шла вразрез с мировоззрениями капитана, заметно повысила настроения ошарашенного услышанным личного состава) — высадиться на этот своего рода десантный транспорт и, действуя по обстоятельствам, захватить либо уничтожить его…

Понимая, что первый же заданный ему вопрос, вне всякого сомнения, уличит его в некомпетентности, Зельц окончил рассказ напоминанием о режиме строжайшей секретности, "неразглашении и сохранении" и с легким сердцем занялся привычным и, главное, понятным делом подготовки к предстоящей боевой операции. Перетащив (не собственноручно, конечно) в здание весь уцелевший "наличный" боекомплект (и крайне удивившись четырем ящикам противопехотных мин, непонятно с какой целью захваченным некогда хозяйственным, а ныне, увы, покойным лейтенантом Шульцем), капитан усадил своих бойцов за чистку оружия и снаряжение магазинов и пулеметных лент, а сам пошел посмотреть, чем занимаются соседи-союзники.

По странному стечению обстоятельств, спецназовцы в это время занимались тем же. Вошедшему в просторный зал Зельцу открылась почти что идиллическая картина: семеро десантников, рассевшись кружком вокруг вскрытых цинков с патронами и мирно переговариваясь, набивали масляно отблескивающими желтовато-розовыми патронами запасные магазины и обоймы. Отсаженный в угол комнаты прапорщик Санжев, сосредоточенно хмурясь и высунув от усердия язык, занимался гранатами, ввинчивая в их ребристые округлые тельца новехонькие блестящие трубочки взрывателей-детонаторов.

Московенко в комнате не было, и Зельц уже собрался было незаметно ретироваться, но не успел — его заметил неожиданно поднявший голову Окунь. Хитроватое лицо старлея немедленно расплылось в жизнерадостной улыбке:

— О, их благородие господин штабс-капитан Зельц собственной персоной пожаловали! Проходите, ваш-благородь, не извольте беспокоиться, господин майор сейчас подойдут. Они с господином генералом в соседней зале совет держать изволят… — На этом исторические познания Окуня, почерпнутые им из прочитанных в детстве книг "про Гражданскую войну", видимо, закончились, и он заговорил уже своим обычным голосом: — А мы тут, знаете ли, все патронами балуемся. — Он на полном серьезе продемонстрировал капитану новенький 5,45-миллиметровый акаэсовский патрон. — Это такие штучки, которыми вы партизанам "пух-пух" делаете, "шиссен" по-вашему!

Держа руками воображаемый автомат, Окунь весьма правдоподобно показал, как именно делается этот самый "шиссен", однако добавить ничего не успел: выглянувший из дверного проема в противоположном конце зала Московенко жестом позвал Зельца за собой.

Капитан, старательно не обращая внимания на строящего уморительные рожи Окуня (постичь всю глубину присущего ему юмора он так и не смог), обошел сидящих спецназовцев и вслед за майором вошел в соседнюю комнату. Стоящий возле окна Юрий Сергеевич кивнул вошедшему Зельцу и указал на стол со вскрытыми банками с консервами и расфасованным в герметичные вакуумные упаковки с "не засыхающим" хлебом:

— Перекусите, капитан. Хлеб и тушенка на столе, чай — в камине. Горячий — спасибо нашему хозяйственному майору — он и дровишек с разбитого грузовика натаскал и камин растопил. — Генерал улыбнулся. — Ешьте, не стесняйтесь. Как там ваши орлы — прониклись всей ответственностью?

— С трудом, господин генерал, — кивнул Зельц и, усаживаясь за стол (есть ему и вправду хотелось), спросил: — Когда мы… отправляемся?

— Утром, капитан, завтра утром, — мгновенно посерьезнел Музыкальный. — Обира, правда, говорит, что особой спешки нет, но я считаю — откладывать дальше некуда. Вы уже решили, кто пойдет с вами?

— Да. Жаль, что нельзя взять с собой больше солдат — мои люди неплохо сработались в группе. — Зельц соорудил себе бутерброд из содержимого трехсотграммовой банки тушеной говядины и куска пресного "рационного" хлеба, но есть во время разговора стеснялся. Генерал это, естественно, заметил:

— Не стесняйтесь, Ольгерт, ешьте. Нам сейчас не до приличий. Вы что-то еще хотели спросить?

— Это насчет боевой выкладки… Я так понял, нам нужно по максимуму сократить вес?

— Да уж… — Генерал задумчиво посмотрел на жующего Зельца. — Каски и ранцы, боюсь, придется оставить. А вот боеприпасов возьмите, сколько сможете.

— У нас есть огнемет! — отчаянно стыдясь своего набитого рта, вспомнил тот. — Прекрасный ранцевый огнемет. На двадцать литров смеси…

— Возьмите… Хотя я и сомневаюсь, что он вам понадобится… Ладно, капитан, ешьте, не буду вас отвлекать. — Юрий Сергеевич хлопнул Зельца по плечу. — Я с вами чайку за компанию хлебну…

Поужинав и обсудив кое-какие детали завтрашней операции, Зельц распрощался— с Московенко и Музыкальным и вернулся к своим солдатам. Второй день в Спящем Городе подошел к концу. На затерянный во времени и пространстве Город пала ночь, которой — если все пойдет как задумано — будет суждено стать последней перед решающим сражением с приближающимся из Космоса Злом…