Тайна седьмого уровня - Таругин Олег Витальевич. Страница 40
Прощай, паровоз, стучи колесами в Одессу без нас – мы, как говорил один исторический персонаж, наверняка по-прежнему весьма популярный в этом мире, «пойдем другим путем»… хотя и в том же направлении.
Добраться до замеченного из кузова здания было уже делом техники: напарники мне попались что надо, и сто метров открытого пространства мы преодолели красиво, как на учениях. Внутри огромного, площадью не в одну сотню метров помещения ничего интересного не было. Полуразобранный пассажирский вагон на оканчивающихся тупиком рельсах, кучи какого-то ржавого хлама по углам, подвесной кран под высоким потолком – и почти забытое за годы нашего доморощенного капитализма ощущение родной безалаберности, когда «все вокруг было народное, все вокруг ничье»…
Хорошее вроде бы место для засады или «пересиживания» облавы, только вот какая-то мысль никак не давала мне покоя, не увязывалась в сознании в единое целое. Что-то было неправильно, совсем не так, как должно было быть. Но вот что, я пока понять не мог…
– Глянь, коллега, – обозревающий окрестности через щель в стене капитан обернулся ко мне, – похоже, начинается.
Я «глянул» – снаружи и на самом деле произошли кое-какие изменения. Возле застывшего на путях поезда более не было безлюдно – в сторону тепловоза быстрым шагом, почти бегом, шли три человека. Двое из них, насколько я понимал, были теми самыми, уже заочно знакомыми нам, машинистами, а вот кто такой третий – я не знал, однако вел он себя явно как начальник – размахивал руками и, подталкивая работяг в спины, что-то говорил. Услышать, что именно, с такого расстояния, конечно, было нельзя, но, похоже, отчитывал мужиков за то, что они самовольно отлучились от тепловоза.
Машинисты покорно дотопали до локомотива и, взобравшись по лесенке наверх, скрылись в кабине. Спустя минуту над покатой крышей поднялось облако дыма, вдоль состава прошла короткая судорога и он медленно тронулся с места, постепенно разгоняясь все быстрее и быстрее… Опаньки! Ускользающая до сего момента мысль неожиданно оформилась, сложившись наконец во вполне четкую картинку… Я повернулся к Сергею:
– Надо уходить. Очень быстро. Хотя, наверное, уже поздно…
– Почему? – не понял капитан. – Из-за поезда? Ну, обидно, конечно, но…
– Сегодня среда, коллега, рабочий день, – на долгие объяснения не было времени, и я, продолжая говорить, лихорадочно расстегивал сумку, нашаривая внутри запасные обоймы к «Глоку» и принесенные из бункера гранаты, – а вокруг ни одного человека. Никто и не собирался осматривать поезд, нас просто хотели выманить наружу. Сюда выманить, Сережа!
– Они что – знали, что мы на этом поезде? – Профессионализм все-таки взял верх над недоверием, и в руках капитана появился «Кипарис». «Въехавшие в тему» ребята тоже вытащили оружие.
– Может, и знали, а может, только предполагали, – бросив полный сожаления взгляд на бесполезный «Штурмгевер», я запихнул в карманы парочку гранат и кивнул «альфовцам» на три оставшиеся: «берите, мол». – Решили загонять сюда все ночные транзитные через Винницу составы и наблюдать. Чтобы понять, что мы постараемся скрыться перед досмотром поезда, не надо быть гением.
– Но как?! – Капитан уже поверил мне и подобрался, готовясь к бою, однако по инерции еще продолжал сомневаться.
– Да откуда мне знать? Может, у них там куча скрытых камер вокруг «Вервольфа», или кто-то видел нас с ментами на дороге, или потом, когда мы через пригород шли… не знаю. – Я засунул «Глок» за ремень и теперь пытался припомнить, нет ли в сумке еще чего-то, что может понадобиться в ближайшее время. – Может быть, тут тотальная слежка!
– Или спутник над бункером постоянно висит, – не то всерьез, не то шутя вставил Вовчик, опуская сектор предохранителя трофейного АКСУ на автоматический огонь. – Если б у дедушки Сталина были такие технологии, жить нам сейчас во Всемирном Совке от Антарктиды до Арктики. Товарищ майор дело говорит, переиграли нас…
И словно в ответ на его пессимистическое заявление снаружи донесся искаженный громкоговорителем голос:
– Внимание! Территория окружена. Мы знаем, что вы здесь. И мы знаем, кто вы и откуда. Вы нужны нам, живыми. Предлагаем выходить по одному, держа оружие над головой на вытянутых руках. Вам будет гарантировано нормальное отношение и непредвзятое расследование. За вами…
Едва слышный, на самом пределе чувствительности человеческого уха, шорох, донесшийся откуда-то со стороны старого вагона, мы со Штырем уловили одновременно, так что окончание последней фразы навсегда осталось для нас секретом.
Наши супротивники – уж не знаю, случайно или и вправду догадываясь, кто мы, – избрали единственно верную, учитывая нашу специальность и боевую квалификацию, в данной ситуации тактику: отвлечь на несколько секунд внимание и напасть первыми. Приходилось, видать, со спецназом дело иметь; знали, гады, что эти секунды – единственное, что у них будет…
А потом слушать стало уже некогда.
Теряющиеся в пыльной полутьме углы огромного помещения хлопнули в нашу сторону выпущенными из подствольников дымовыми гранатами, и из-за вагона ломанулись затянутые в темный камуфляж, отблескивающие широкими стеклами противогазных масок фигуры.
И – понеслось, завертелось все по-взрослому.
Потому что сдаваться и испытывать на себе «нормальное отношение и непредвзятое расследование» нам отчего-то сильно не хотелось…
ГЛАВА 15
Нападавших оказалось восемь – прямо по Высоцкому. Правда, в руках у нас были не ножи, да и драться мы, позволю предположить, умели лучше, нежели герой той старой песни со своим верным корешем Валюхой. А в целом мы были в равных условиях – их было больше, но у них был приказ брать нас только живыми. Нас же, хоть и было ровно в два раза меньше, ничто не сдерживало – кроме разве что здравого смысла и необходимости любой ценой вырваться отсюда живыми.
Итак, восемь. Пятеро прятались за старым вагоном, остальные, «пустив дымы», сейчас спешили к нам с трех разных сторон начинающего затягиваться едким туманом помещения. Бронежилеты, выставленные перед собой АК-74М с разложенными прикладами, черные противогазы – прямо группа захвата из какого-нибудь крутого кинобоевика. Только это, как я сам говорил Сереге совсем недавно, увы, совсем не кино!
Счет этой кровавой игры на чужом поле открыл оказавшийся чуть в стороне, а значит, имевший большую свободу маневра, Штырь – слева коротко прошлепал «Кипарис», девятимиллиметровой свинцовой строчкой обрывая чью-то молодую, но наверняка давно не безгрешную, жизнь.
Впрочем, особо акцентировать на этом внимание было некогда: на меня самого перли аж двое, причем первый уже целился ребристым затыльником откинутого «акаэмовского» приклада мне в голову. Что за дурной тон – ведь мы даже еще не знакомы… О времена, о нравы! Ладно, хрен с тобой, прочь буржуазные условности – позволив ему вложить в удар достаточную для моей цели силу, я уклонился в самый последний момент – сталь ствольной коробки даже слегка обожгла щеку – и, поднырнув под автомат, рывком развернул разогнанное инерцией тело спиной к себе.
Левая рука привычно поймала локтевым сгибом ничем не защищенную вражескую шею, правая скользнула вдоль корпуса оружия, нащупывая пистолетную рукоятку. Есть! Палец скользнул под предохранительную скобу, и я выжал спуск, одновременно задирая ствол AKM вверх и вправо, в сторону наваливающейся из белесых дымовых клубов темной фигуры второго нападавшего.
Спусковой крючок привычно просел под пальцем и… ничего не произошло! Б…!!! Ты что ж, дурак, на боевой операции оружие на предохранителе держишь?! Вот, блин, попался же противничек… Ладно, план «б». Я выдохнул, задерживая дыхание, и опрокинулся назад, заваливая так подставившего меня «противничка» на себя и от обиды коротким рывком ломая ему шейные позвонки. Больше я ничего сделать не успел – в тот момент, когда я пребольно приложился спиной об пол, на меня (точнее, на нас) разъяренным медведем обрушился проживший уже на несколько секунд дольше положенного второй номер. Обрушился – и тут же попытался плашмя звездануть меня автоматом по башке – «семьдесят четвертый» лязгнул об бетон совсем рядом, опасно рядом, я бы сказал. Вот же далась им сегодня моя голова!