Страдания Адриана Моула - Таунсенд Сьюзан "Сью". Страница 15

25 июля, воскресенье

Седьмое после Троицы.

Кое-что подзубрил к пробным экзаменам. Вонючие экзамены, которые навалятся сразу после каникул, здорово на мозги давят. Сдаем английский, географию, историю, столярное дело и домоводство.

Туфта все это. Пустая трата времени. Мы, интеллектуалы, и без всяких аттестатов прекрасно обойдемся. Работа приличная или там, к примеру, мировая слава нам гарантирована. А все дело в том, что интеллектуалов в мире ужасно мало. Единственная загвоздка – заставить, чтобы большие шишки просекли нашу интеллектуальную ценность. Вот на мой счет никто еще ничего не просек. А я, между прочим, такими сложными словами, как “многоструктурный”, с детства запросто пользуюсь.

26 июля, понедельник

Кортни Эллиот сегодня утром очередной сюрприз притащил – письмо из комитета по трудоустройству. Очень злобное письмо, в котором говорится, что очистка каналов “безнадежно отстает от графика”. Отец совсем взбесился. Надрывался во все горло:

– А чего хотят эти жлобы, если платят как рабам?

Мама, конечно, не удержалась, чтобы шпильку не вставить (правда, на этот раз почему-то очень мягкую шпильку):

– Ну, вкалываешь-то ты, Джордж, далеко не по-рабски. Особо не надрываешься. На часах всего полпятого, а ты тут как тут.

Отец выскочил из кухни, грохнув дверью. Я за ним.

– Давай, – говорю, – помогу с каналом.

Отказался. Лучше, говорит, маме помоги вещи собрать для поездки в Скегнесс.

Вернулся я на кухню, а там мама с Кортни кроссворд из “Гардиан” разгадывают. Отпускное барахло, ясное дело, в корзине с грязным бельем свалено. Собирать пока нечего, так что я взял пса и двинул к Берту – смотреть по телику поминальную службу по павшим в фолклендской войне.

В соборе Святого Павла было полным-полно вдов и других бедняг, которые родных потеряли.

Вернувшись домой, сорвал со стены карту фолклендской кампании и запихал в мусорное ведро.

27 июля, вторник

Луна в первой четверти.

Мама получила от Пандориного папаши наглое письмо. Вот жмот! Родной дочери не дал 120 фунтов на Скегнесс, сквалыга несчастный!!

Пишет, что уже отстегнул четыре сотни на байдарочное путешествие по Вае и еще сорок монет на шикарный байдарочный купальник для Пандоры, так что “на этом его финансовые возможности исчерпаны”! Такие вот дела. Мне светят две недели без Пандоры, если только сто двадцать фунтов где-нибудь по-быстрому не отхвачу. У самой Пандоры в кармане вечно пусто: она все на струны для своей виолы ухлопывает.

28 июля, среда

Сегодня у мамы начал расти живот, так она нет чтобы как-нибудь его прятать – напоказ выставляет. Любуйтесь, кому не лень.

Приходится удирать, когда кто-нибудь в дом заходит.

29 июля, четверг

Последние три дня отец на канале до упаду парится. Домой приползает не раньше десяти. Жутко переживает, как это канал без него останется, когда мы в отпуск укатим.

Проведал сегодня старушенцию Квини. В ее палате кроватей битком и на каждой бабулька скукоженная. Хорошо хоть Квини свои румяна вытребовала – без них мне бы ее и не узнать.

Говорить Квини нормально не может, так что я едва разбирал, что она там бормочет. Двадцать минут выдержал и смотал удочки, пока физиономию от улыбок не перекосило. На бабулек по дороге к двери старался не смотреть, но они все равно что-то шептали мне и махали руками. Одна попросила трески принести, мол, муженек ее страсть как любит с чаем треской полакомиться. Дежурная медсестра еле на ногах от усталости держится, но со мной поболтала. Сказала, что старушки в основном прошлым живут. Еще бы – в настоящем-то им ничего не светит.

30 июля, пятница

Всей семьей ходили домой к Пандоре, договаривались насчет Берта. Пандорины предки обещали за ним присматривать, пока мы будем в Скегнессе париться.

Берт брюзжал не переставая. Как же, дождешься от него благодарности. Иногда думаю, уж лучше бы жил в своем “Солнечном доме” и не выступал.

Моя мама оставила пандориной маме целый список:

1. Чай Берт пьет только из чашки с картинкой коронации Георга V.

2. На чашку три чайные ложки сахара с верхом.

3. Ни в коем случае не разрешать ему смотреть “Горячую десятку”,

после всех этих хит-парадов его спать не уложишь.

4. По вторникам приходит районная медсестра измерять Берту

давление.

5. Берт ест исключительно бутерброды со свеклой, вареные яйца, соусы “Веста” и взбитые сливки из тюбиков. Запихивать в него что-то другое – только зря тратить время.

6. Стул у него бывает ровно в пять минут десятого, так что уж будьте любезны приходить

вовремя, иначе хлопот не оберетесь.

7. Со Штыком нужно гулять как минимумпо четыре мили каждый день. Если меньше – вам же хуже будет.

8. Во время “Перекрестков” с Бертом лучше не разговаривать.

9. В случае чего заменить вас может миссис Сингх, но за ней самойглаз да глаз.

10. На ночь Берта можно оставлять одного, если перед этим он пропустил свою норму темного пива (три бутылки).

11. Наверняка начнет ворчать, что вы проматываете его драгоценную пенсию. Не берите в голову.

12. УДАЧИ!!! Она вам понадобится.

31 июля, суббота

Скегнесс, пансион “Рио-Гранде”.

Пандора с утра пришла попрощаться. Вообще-то мне полагалось дико страдать от предстоящей разлуки с любимой, но все эти сборы и особенно поиски плавок отвлекли от грустных мыслей. Пандора помогла сложить все мои лекарства. Из дому выехали в 18.00.

Еще до Грэнтама не доехали, как сломалась машина, так что к “Рио-Гранде” подкатили только в половине первого ночи. Пансион закрыт; кругом тишь да мрак. Целую вечность торчали на крыльце и трезвонили, пока наконец какое-то чучело не открыло дверь.

– Моулы? – просипело чучело. – Мы закрываемся ровно в одиннадцать. С опоздавших штраф пятьдесят пенсов.

– Ну да? – прошипела мама. – Мы-то Моулы. А вы кто такой?

– Бернард Поурк.

Ага, хозяин “Рио-Гранде”!

– Благодарствуйте, мистер Поурк, – ответила мама, – за радушный прием.

Потом она заполняла бланки, а я помогал папе снимать чемоданы с багажника.

Черт его знает, куда подевался полиэтилен, которым мы чемоданы накрыли; снесло, наверное, ветром по дороге, так что все вещи насквозь промокли. Пишу в своей подвальной комнате с видом на мусорку. Супруги Поурк лаются за стенкой на кухне, мне здесь все слышно.

Хочу домой.

1 августа, воскресенье

Восьмое после Троицы. Ламмас (Квартальный день в Шотландии).

Проснулся от ора мистера Поурка:

– Один кусок бекона на тарелку, Берил. Один!!! Ты что, разорить меня удумала?!

В темпе оделся и рванул через шесть пролетов на чердак, к маме с папой. Разбудил предков, сообщил, что скоро завтрак. Отец велел пулей лететь обратно, занять столик получше. Он хорошо знаком с порядками в пансионах.

Я занял столик у окна и смотрел, как остальные постояльцы рассаживаются. Все они почему-то разговаривали шепотом. Мамаши своих детишек шепотом уговаривали не вертеться, не болтать и т. д. А папаши все, как по команде, на графины уставились.