Самураи. Военная история - Тернбулл Стивен. Страница 92

Самый яркий пример все большего обнищания самурайского сословия относится к 1856 г., к самому концу правления Токугава, когда один самурай вынужден был занимать деньги у тех самых крестьян, которые обрабатывали его земли. Крестьяне, над которыми в теории он имел право жизни и смерти, грозили оставить должности сельских старост, если он не сократит свои расходы; для начала, предложили они, ему неплохо было бы выгнать собственного брата, бездельника и транжира.

В Японии Токугава далеко не все самураи занимались исключительно военным делом. Многие самураи, с важным видом шествовавшие по Эдо, выполняли всего-навсего различные мелкие поручения, вроде наблюдения за ремонтом стен замка или оценки ущерба от наводнения. Пусть сама идея вооруженных до зубов гражданских служащих и кажется забавной, эти люди также были самураями, их статус был равен статусу военнослужащих, и теоретически они также были обязаны содержать вооруженную свиту в соответствии с предписанием. Представьте себе городскую ратушу, где вместо обычных чиновников за столами сидят офицеры местного гарнизона. К тому же, как и у их коллег в гвардии, у них возникали те же самые экономические проблемы.

Одним из способов облегчения финансового бремени было продвижение по службе. Это было не так просто, как могло бы казаться, поскольку социальный менталитет Токугава требовал, чтобы человек оставался членом того социального слоя, в котором родился. В первые годы сёгуната заслуги на поле боя способствовали продвижению в большей степени, чем что-либо еще. Тогда ранг самурая и, соответственно, его доход могли повыситься в результате его заслуг, например, во время кампаний под Осака. В качестве наиболее яркого примера можно привести одного самурая по имени Уэмура Иэмаса. Отец Иэмаса был ронин, служивший наемником у Иэясу. Он умер в 1599 г., когда Иэмаса было всего одиннадцать лет, и Хидэтада сделал мальчика своим пажом. В 1608 г. он уже был капитаном пехоты. В этом качестве он участвовал в осаде Осака, где проявил себя, патрулируя линию обороны противника. Это принесло ему дополнительные 1 000 коку, а в 1623 г. – чин капитана Великой Гвардии. Затем благодаря проводимой Токугава политике раздачи замков бывших врагов своим верным соратникам он в 1640 г. получил во владение замок Такатори с доходом в 25 000 коку. Таким образом он стал даймё. В мирное время столь впечатляющее продвижение по службе было, естественно, невозможно, и процессы, приведенные в движение Хидэёси и Иэясу, наверняка не позволили бы этому повториться.

Когда возникают финансовые проблемы, прежде всего страдают те группы населения, чей доход составляет минимум. Это применимо и к самураям. Самураи низшего ранга, или «домашние», должны были получать приблизительно по 100 коку в год. На деле же получали они значительно меньше. «Домашние», в отличие от «знаменных», не были обязаны содержать вооруженную свиту и прислугу, однако самим им надлежало оставаться истинными самураями, что при столь низком жалованье превращалось в проблему. Некоторые из них, как известно, настолько обнищали, что вынуждены были продать клинки своих мечей и заменить их бамбуковыми палками. В некоторых случаях они продавали мечи целиком, а для несения службы одалживали пару мечей у товарищей. К счастью для домашнего самурая, ему было позволено работать в свободное от службы время. Если его жена тоже работала, это снимало некоторые финансовые проблемы. В списке приемлемых для самурая занятий можно найти изготовление бумажных фонарей, зонтиков, выращивание сверчков и торговлю побегами бамбука. В крайнем случае самурай мог торговать своим самурайским рангом, хотя это и было строго запрещено. Богатый купец, желавший приобрести ранг самурая для своего сына, мог за соответствующую плату устроить его усыновление каким-нибудь мелким самураем.

Все сказанное выше относится к самураям, состоявшим на службе у сёгуната. Положение самураев, составлявших свиту даймё, было примерно таким же, только еще хуже, поскольку доход многих из них был ниже, чем у простолюдинов. Хотя, как правило, цены в провинции были ниже, чем в столице, самураю доводилось вкусить столичной жизни, когда раз в два года он сопровождал туда своего господина, отправлявшегося выразить свое почтение сёгуну. Это правило, придуманное для того, чтобы даймё тратили как можно больше денег, требовало, чтобы даймё по очереди жили один год в столице, другой в своей родной провинции, за исключением даймё из Канто, которые меняли место жительства каждые шесть месяцев. Эта система «чередующегося присутствия» была изобретением сёгуна Иэмицу, и практическим ее результатом было то, что даймё в сопровождении, как положено, большой свиты большую часть времени проводили в дороге, то направляясь в Эдо, то выезжая из столицы. Поскольку их женам и семьям приходилось жить в Эдо постоянно, это была еще и эффективная система заложничества. Заложников, естественно, брали с незапамятных времен, и едва ли система выжимания денег из даймё могла считаться новшеством, однако, как и многие другие вещи, при Токугава система «чередующегося присутствия» была формализована и кодифицирована.

Для некоторых даймё во внешних областях, на которых лежали особые обязанности, связанные с обороной, делалась скидка. Например, даймё Сё со стратегически важного острова Цусима приезжали в Эдо только на четыре месяца раз в три года. Остальные даймё должны были следовать общему правилу, и потому большие дороги Японии, в особенности Токайдо, представляли великолепное и яркое зрелище, что засвидетельствовано знаменитыми офортами Хиросигэ. Несмотря на все расходы, которых требовал подобный образ жизни, даймё соперничали друг с другом в пышности сопровождавшего их эскорта. Поскольку эти процессии произошли от боевых колонн, идущих на войну, все их люди имели оружие, главным образом для выставления напоказ. По мере того как вкусы требовали все большей роскоши, подобные процессии становились все более дорогим удовольствием. Маэда Цунаёси (1642–1724) мог позволить себе иметь свиту из 4 000 человек, но, поскольку расходы все увеличивались, даже он к 1747 г. вынужден был сократить ее численность примерно до полутора тысяч. В среднем в правление Токугава численность эскорта даймё составляла от 150 до 300 самураев. Непредвиденные расходы во время путешествия могли значительно увеличить его стоимость. В 1852 г. ночь застала даймё из Инаба на дороге через горы Хаконэ, и ему пришлось нанять дополнительно 200 носильщиков и 45 людей с фонарями, а также приобрести 8 863 свечи и 350 сосновых факелов.