Гавайская рапсодия - Тернер Дебора. Страница 27

— Ты не могла бы поработать еще неделю? настойчиво спросила Хьюги. — Да-да, я знаю, что ты собиралась отремонтировать свою квартиру, но тебя опять просят приехать на Гавайи в тот маленький элитный отель. Помнишь, где месяц назад ты работала на переговорах? Кажется, там опять что-то в этом духе.

Первым побуждением Констанс было отказаться. Но здравый смысл не позволил ей сделать это. Одной из причин успеха ее карьеры было то, что она никогда не привередничала ехала куда угодно в любое время. И теперь нельзя портить свою репутацию только потому, что ей не хотелось ехать на Гавайи.

Все же она сказала как можно небрежнее:

— Только не говори, что политики опять собрались потратить деньги налогоплательщиков, разгуливая по полю для гольфа.

— Я не знаю, что там намечается, — спокойно ответила Хьюги. — Могу только сказать, что мне позвонили из отеля и попросили прислать именно тебя. На неделю.

В голове у Констанс проскочила мысль с Сиднее, но она не придала ей значения. Разумеется, к нему это никакого отношения не имеет — Что ж, хорошо.

— Все уже устроено. Твой билет в аэропорту Завтра в семь ты вылетаешь.

Констанс очнулась от воспоминаний. Катер причалил, и она направилась к автобусу вместе с другими пассажирами. Водитель, проверив список прибывших, сказал:

— Мисс Маккинон? А, вот вы в списке. Нет, мэм, вас ждут в коттедже. Вот машина, которая за вами прислана.

Ее повезли мимо золотистого пляжа, дюн и цветущих садов. Констанс старалась расслабиться. Она смотрела из окна автомобиля на пышный тропический пейзаж.

Было очень жарко. Она расстегнула верхнюю пуговицу блузки. Стало намного прохладнее, когда они въехали в такую густую заросль кустарника, что ветви сомкнулись над машиной.

Почему-то вспомнилась Австралия. Это тоже дело рук Сиднея. До встречи с ним она никогда не вспоминала те края.

Машина свернула на почти незаметную в граве тропу и вскоре остановилась у высокой стены с железными воротами. Водитель что-то сказал в домофон, и ворота распахнулись.

Когда машина въехала внутрь, ворота тут же за ними закрылись. Без сомнения, тут повсюду камеры. Она поежилась. Ужасно, если ты постоянно в такой опасности, когда подобные меры необходимы.

Сам коттедж оказался небольшим, с белыми стенами и черепичной крышей. Сад органично вписывался в окружающий пейзаж. Кущи деревьев чередовались с лужайками и клумбами. Садовник, который создавал этот ландшафт, не ошибся, придав ему совершенно естественный вид.

— Проходите в дом, мэм, — сказал водитель. — А я принесу ваши вещи.

Констанс поднялась по ступенькам, вошла в дверь и оказалась в холле. Постояв там немного, она постучала. Ответа не последовало.

— Есть здесь кто-нибудь? — спросила она.

Затаив дыхание, Констанс ждала ответа. Его не последовало, и она, как в сказке про трех медведей, без разрешения вошла в дом. С открытой веранды доносилась музыка. Констанс осторожно вышла туда.

От открывшегося вида у Констанс перехватило дыхание. Из чудесного сада дорога убегала в пальмовую рощу. За рощей шли невысокие песчаные дюны, а дальше — бесконечное море и лазурное небо.

От такой красоты Констанс стало даже больно. Я не буду, не буду вспоминать Австралию, убеждала она себя.

Констанс отвернулась.

И тут она услышала великолепное сопрано исполнявшее известную песню, любимую многими поколениями австралийцев. Это сопрано принадлежало знаменитой австралийской оперной певице.

До нее вдруг дошло, как и почему она оказалась здесь.

— Констанс, — в подтверждение своей догадки услышала она голос Сиднея. Он подошел сзади и взял ее за руку.

Она обернулась и увидела его горящие глаза От неожиданности у нее едва не остановилось сердце.

— Ты очень бледная, — тревожно сказал он и поцеловал ее в тонкие запястья. Его губы сразу лишили ее сил и выдержки.

— Ты мерзавец, — выдохнула она с улыбкой Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.

— Потому что я устроил все это? — Он тихо рассмеялся, его глаза с удовольствием вглядывались в ее лицо. — А ты бы приехала, если бы я просто пригласил тебя?

— Нет. Господи, конечно нет!

— Я догадывался об этом.

Отдернув руку, Констанс прижала ее к своему бьющемуся сердцу и обвела глазами пейзаж. Она потрясла головой, стараясь прийти в себя.

— Зачем все это?

— Это место больше всего похоже на рай. — Он улыбнулся, словно насмехаясь над собой. — Впервые в жизни я веду себя так легкомысленно и по-детски сентиментально. Стыдно, но я не моту вести себя по-другому, если речь идет о тебе.

«Сентиментально». Это слово удивило ее. Оно не вязалось с характером Сиднея. Он мог быть каким угодно, но только не сентиментальным. Хотя она прекрасно понимала, зачем он пригласил ее, она серьезно спросила:

— Сидней, зачем я здесь?

— У тебя отпуск, — быстро ответил он.

— Я не могу сейчас позволить себе отпуск.

— Ты сказала, что у тебя будет свободная неделя и ты сможешь покрасить стены в своей квартире. Значит, время есть, а финансовую сторону вопроса я уже уладил с твоим агентством. Свои комиссионные они получат.

Она с презрением посмотрела в его внимательные глаза.

— Ты что, нанимаешь меня на время? — съехидничала Констанс.

— Ты же знаешь, что это не так, — жестко сказал он. — Я подумал, что тебе будет приятно отдохнуть, Констанс, и поэтому организовал все это. Но я должен был сделать так, чтобы материально ты не пострадала.

В этом был резон. Агентство, безусловно, должно было получить свои комиссионные за неделю ее работы.

— А это надолго?

— Мне через восемь дней нужно лететь в Лондон. До этого времени коттедж наш.

— И никаких обязательств?

— Абсолютно никаких.

Как все просто, думала она, уже не зная, зачем протестовала Тебе, Констанс, даже не нужно самой принимать решение. За тебя вес продумали и решили. Точнее, одно решение ты все же должна принять, и ты уже знаешь, каким будет оно. Ты знала это уже тогда, когда впервые увидела его.

— Не правда, — мягко ответила она.

Он поднял вверх руки, словно сдаваясь.

— Видишь, что ты со мной сделала? Я еще никогда не хотел так сильно ни одну женщину. Но ты свободна в своих желаниях и поступках, — сказал Сидней, и его лицо выразило такое страдание, что Констанс стало жалко его. — Здесь две спальни. Если хочешь, можешь спать одна, хотя, должен тебе сразу сказать, я буду очень стараться убедить тебя спать в моей постели. Если захочешь, ты можешь уехать отсюда, я не буду тебя удерживать. Но я очень хочу, чтобы ты осталась, девочка моя.