Агент Византии - Тертлдав Гарри Норман. Страница 3

Остальные устремились вперед, чтобы ближе присмотреться к чжурчженям. Все кочевники умеют распределяться по равнине, и их войско кажется многочисленнее, чем оно есть на самом деле. Рассыпаясь по степи, они вступают в бой не полками и соединениями, как цивилизованные народы вроде римлян или персов, а племенами и кланами и выстраиваются в боевом порядке только в самый последний момент. К тому же они любят устраивать засады, что еще более требует тщательной разведки.

Впереди был отлогий подъем. Напряженно всматриваясь в даль, Аргирос заметил группу кочевников на невысоком пригорке: несомненно, это была вражеская разведка.

– Нападем на них, – сказал он. – Возвышенность позволит нам увидеть их войско, а они не смогут наблюдать за нашим.

Натягивая тетиву, римские разведчики пришпорили лошадей. Чжурчжени заметили нападающих и развернулись, чтобы приготовиться к защите, оставив несколько человек для наблюдения за римской армией.

Лошади кочевников мельче, чем у их противников, а панцири – из вареной кожи, в отличие от излюбленных тяжелых кольчуг римлян. Сбоку у степняков висели кривые сабли, но больше всего кочевники полагались на укрепленные рогом луки.

Один чжурчжень поднялся в стременах, коротких, как принято у равнинных кочевников, и выстрелил в римских разведчиков. Стрела не долетела и упала в высокую степную траву.

– Держитесь! – крикнул своим людям Аргирос. – Их луки превосходят наши, так что нам вряд ли удастся попасть в них с такого расстояния.

– Я сильнее любого проклятого чжурчженя! – крикнул Димитрий и выстрелил из лука. Все, чего он достиг, – только потерял стрелу.

Заржала раненная в бок лошадь. Обезумевшее животное вынесло всадника из строя. Через мгновение чжурчжень схватился за горло и вылетел из седла. Римляне издали радостный возглас, приветствуя удачный выстрел.

Над ухом Аргироса с угрожающим осиным жужжанием пролетела стрела. Рядом послышался стон, а затем – ругательства, и Аргирос решил, что, должно быть, кто-то несерьезно ранен. Как и другие разведчики, он принялся пускать стрелы так часто, как только мог. Сорок стрел понеслись с громким свистом.

Со стороны чжурчженей воздух тоже заполнился звуками смерти. Люди и лошади падали с обеих сторон. Римляне наступали, зная, что их лошади и доспехи давали им преимущества в рукопашном бою. Аргирос ожидал, что кочевники сломятся и рассыплются по равнине, точно ртуть. Но вместо того они оголили сабли, быстро выстраиваясь, чтобы защитить небольшую группу, по-прежнему остававшуюся на возвышенности.

У одного из кочевников – человека постарше, с сединой в волосах, – возле лица была длинная труба, нацеленная на основные силы римлян. Если бы Аргирос не держал меч в правой руке, он осенил бы себя крестным знамением. Казалось, какой-то чжурчженьский колдун направлял на греков глаз дьявола.

Затем Василию пришлось отвлечься от колдуна, если это и правда был колдун. Кочевник в овчине и лисьей шапке попытался ударить Аргироса в лицо. Тот с трудом отвел атаку и ударил противника мечом. Кочевник уклонился. Довольный удачным маневром, он усмехнулся, сверкнув белыми зубами, которые особенно выделялись на фоне смуглого лица, перепачканного грязью и пылью.

Они обменивались ударами примерно с минуту, никак не в силах достать друг друга. Краем глаза Аргирос заметил длинное копье с семью воловьими хвостами – штандарт чжурчженьской армии.

– Уходим! – крикнул Аргирос разведчикам. – Уходим, пока они нас не раздавили!

В отличие от франков и саксов из Северной Франции и Германии ромеи никогда не шли в бой ради славы. Они не стыдились отступить перед лицом превосходящей силы. Стесненный противник охотно позволил им уйти.

Аргирос осмотрелся, дабы убедиться, что всем его людям удалось выйти из боя.

– Димитрий, глупец, вернись! – крикнул он.

Разведчик из Фессалоник смог прорвать передовую оборону чжурчженей и, как будто вино убедило его в собственной неуязвимости, бросился на группу кочевников, среди которых был и человек с трубой.

Как и следовало ожидать, безрассудство привело к беде. Димитрию не удалось приблизиться к чжурчженям ближе, чем на пятьдесят ярдов; их стрелы поразили сначала его самого, а затем и его лошадь.

Аргирос ничего не смог предпринять, чтобы отомстить за товарища, потому что вся армия чжурчженей устремилась в наступление. Он вывел разведчиков к еще одной небольшой возвышенности, хотя с нее поле сражения просматривалось хуже, чем с занятого врагами пригорка. Василий отправил одного из своих людей доложить положение дел Текманию, а другого послал за стрелами. Он рассчитывал, что боец вернется до того, как маленький отряд опять привлечет внимание кочевников.

При любой возможности Аргирос продолжал наблюдать за группой вражеских разведчиков, которая теперь находилась на расстоянии в милю. Всадники двигались вперед-назад. Как ни щурился Аргирос, ему не удавалось разглядеть, куда подевался кочевник с трубой. Василий нахмурился. Раньше ему не приходилось видеть ничего подобного, поэтому незнакомый предмет казался весьма подозрительным.

Услышав радостные возгласы разведчиков, Аргирос обернулся и увидел римскую армию. План Текмания казался ясным. По его приказу две тагматы на правом фланге выдвинулись чуть вперед по сравнению с остальными, прикрывая собой сильный отряд, который при столкновении двух армий был готов вырваться вперед и выйти во фланг чжурчженей. С позиций кочевников этот римский отряд был не виден.

Но дело обернулось иначе. Маневрируя и перестраиваясь перед римской кавалерией, чжурчженьские всадники сдвинулись к своему левому флангу.

– Они поняли замысел! – с тревогой воскликнул Аргирос. – Григорий, быстро скачи к Текманию!

Разведчик понесся галопом, но битва развязалась до того, как он успел доскакать до генерала. Римлянам не удалось развернуть окружение с фланга; они оказались под таким натиском, что даже воины второго ряда изо всех сил старались не допустить, чтобы чжурчжени окружили их самих.

Проявив находчивость, Текманий попробовал растянуть левый фланг своего строя, чтобы перекрыть правый фланг кочевников. Чжурчженьский хан, должно быть, читал его мысли. Противник пресек попытку греков в самом зачатке. И не то чтобы кочевники превосходили силы римлян, вовсе нет. Но создавалось впечатление, что они предвосхищали любое предпринимаемое Текманием движение.

Вернулся разведчик со стрелами.

– Слава Богу, успел, – сказал он, вытаскивая пучки стрел из седельных сумок. – Что-то они чересчур проворны сегодня.

Сквозь грохот баталии прорвались призывные звуки горнов – это был приказ отступать. Отступление всегда рискованно: легко впасть в панику и беспорядочное бегство. А с кочевниками это даже вдвойне опасно. В отличие от римлян и персов жители равнин более подвижны, они охотно бросаются в погоню и преследуют бегущих до конца в надежде разгромить.

Хотя сегодня Текманий терпел поражение, все же он знал свое дело. При отступлении было не так уж важно, что враги могли предугадывать его решения – они и так были очевидны. Его целью было просто сохранить свои силы в определенном порядке и вывести их к лагерю. И войска, понимая необходимость держаться, подчинялись приказам командира даже точнее, чем бывало при победном наступлении.

Отделенные чжурчженями от своих, римские разведчики уходили от погони. Не имея знакомых ориентиров, Аргирос взглянул на солнце. К его удивлению, оно уже было совсем низко на западе. Наконец показался ряд ив, растущих вдоль берега реки, которые были видны и со стороны лагеря.

– Теперь вверх по течению, – указал он.

Разведчики первыми достигли лагеря, потому что им не пришлось сражаться на обратном пути. Люди из тагматы, охранявшей обоз, обступили их и засыпали вопросами. Они тревожно закричали, услышав от Аргироса и его товарищей дурные новости. Потом, согласно приказу, запрягли волов в повозки и развернули их так, чтобы образовать по краю рва вокруг лагеря баррикаду, защищавшую от стрел.