Агент Византии - Тертлдав Гарри Норман. Страница 60

– Вот. Это не императорская золотая булла с золотой печатью, но чиновники в конторах Священной палаты, в чьем ведомстве находится монетный двор, примут записку. Спросите Филиппа Кантакузина; он знает мою руку.

Губы трактирщика двигались, когда он читал бумагу. Уловив главный смысл, Прискос поднял на Аргироса изумленные глаза.

– Четыре фунта золотом! – воскликнул он – А вы клянетесь, что это не обман?

– Именем Отца, Сына и Святого Духа, Богородицы, святого Андрея, покровителя города, и святого Муамета, которого я считаю своим покровителем, клянусь. Пусть они повергнут меня в ад, если я лгу, – торжественно произнес Аргирос.

Он перекрестился. Его примеру последовали Прискос и пара экскубиторов.

Содержатель таверны погладил бороду, а потом спрятал документ в тунику.

– Я с вами. Если вы будете справедливы ко мне, я буду с вами.

И он протянул руку. Аргирос пожал ее.

– Очень хорошо. Может быть, вы принесете этим парням второй кувшин кипрского и потом покажете мне то, что следует.

Прискос поставил вино перед солдатами и направился к двери в глубине таверны. Как заметил Аргирос, она была снабжена более прочным замком, чем наружная. Прискос снял с пояса ключ и отворил засов.

– Сюда, господин.

У Аргироса закружилась голова, когда он ступил за порог. В каменном, полу было сделано углубление для очага, там горел небольшой огонь. Над очагом висел котел, судя по запаху полный горячего вина. Сочетание жары и запаха казалось невыносимым.

Над котлом располагалось медное приспособление в виде большого конуса из тонкого слоя металла. Высокие стенки очага защищали большую часть приспособления от контакта с огнем. В нижней части конуса находился загнутый внутрь желоб, опущенный в соответствующую ему по размеру емкость с водой. Прискос пригасил огонь.

– Мне все равно скоро следовало сделать это, – сказал он Аргиросу, коснулся пальцем емкости и кивнул. – Охладительная емкость перегрелась.

Он вынул пробку, и вода из сосуда вытекла в канавку в полу, а по ней за дверь, видимо, в переулок позади таверны. Трактирщик вернул пробку на место, взял ведро и налил полную емкость холодной воды. Уровень воды оказался чуть ниже края внутреннего желоба.

– Надеюсь, вы мне объясните, – попросил Аргирос.

– Да, конечно.

Прискос плескал воду на медный конус, пока тот не остудился. Трактирщик поднял его. В желобе тоже была пробка. Прискос поднес под нее чарку и вытащил затычку.

– Пробуйте, – предложил он.

Аргирос попробовал. По тому, как жидкость жгла во рту, он понял, что это чудо-вино.

– Я позаимствовал идею у брата Феодора, он занимается медициной.

– Не он ли держит аптеку по соседству на этой улице?

– А, вы видели? Да, это он. Он проделывает одну операцию – выпаривает мед, чтобы тот стал гуще и крепче.

Прискос выдержал паузу. Аргирос кивнул; он знал, что аптекари занимаются такими вещами. Содержатель таверны продолжал:

– Я решил: если это делается с медом, значит, то же можно проделать и с вином.

– А зачем все эти причиндалы? – махнул магистр на причудливое приспособление.

– Затем, что я заблуждался, господин. Чем дольше я кипятил вино, тем слабее оно становилось. Я выпаривал то, что придает вину крепость, а не… какое бы слово лучше подобрать… не концентрировал его.

Аргирос погладил аккуратную седеющую бородку. Он подумал, а затем не спеша сказал:

– Значит, этим приспособлением вы возвращаете выпаренное, верно?

Трактирщик с уважением взглянул на магистра.

– Так точно, господин. Вы же видели: стоит подуть на холодное стекло, и оно запотевает?

Аргирос кивнул.

– Примерно это я как раз и делаю. От вина на холодной меди образуется туман, и я собираю стекающие капли.

– Не удивляюсь, что у вас большие издержки, – заметил магистр. – Вам нужно топливо для поддержания огня и долгого кипячения, и требуется следить за процессом, и я не думаю, что из кувшина простого вина получится кувшин чудо-вина.

– Никоим образом, – согласился Прискос. – Соотношение скорее десять к одному. И потом, испарина, если кипятить долго, опять становится слабой. Надо смотреть за этим. Способ, которым можно немного увеличить выход, – это поливать конус холодной водой. Но для этого надо стоять рядом или кому-то платить за работу… Я никого не нанимаю, чтобы не выдать своего секрета.

Аргирос опять потер подбородок.

– Как давно вы выстроили эту схему, могу я спросить?

– Думаю, уже прошло пять лет, если считать пару лет глупых неудачных опытов, – ответил трактирщик после некоторых раздумий. – Когда я догадался, как надо все устроить, то много времени потратил на создание запасов, потому что я хотел сделать чудо-вино обычным для меня товаром, а не случайным варевом время от времени. У меня в кладовой сотни кувшинов.

– Ну и слава Богу! – воскликнул Аргирос. Обычно он был молчалив и даже суров, но последняя новость его так обрадовала, что он не сдержался. – Во сколько вы оцениваете каждый кувшин?

– В две номисмы, – ответил Прискос. – Имейте в виду, что это не кипрское. От двух кувшинов чудо-вина ваши парни оказались бы под столом, да и потом были бы не в самом лучшем состоянии.

– Я прекрасно знаю, уверяю вас. – Магистр с содроганием вспомнил, как он себя чувствовал накануне. Но именно крепость зелья привлекала его. – Я дам вам три золотых за кувшин сверх того, что уже заплатил, если смогу выкупить весь ваш запас.

– Ладно, при двух условиях, – быстро ответил Прискос.

Аргиросу нравилась сметливость молодого человека.

– Каких?

– Во-первых, я должен получить деньги в Священной палате. Во-вторых, разрешите мне оставить полдюжины кувшинов для себя и моих друзей. При таком большом количестве для вас это ничего не значит.

– Что касается первого – само собой разумеется. Что до второго… оставьте себе три. Вы сможете сварить потом еще.

– В этом я свободен, верно? Хорошо, выходит, мы заключили сделку.

И они ударили по рукам.

Караван пробирался сквозь горы к городу Дарьялу, столице королевства аланов. Даже во второй половине лета на некоторых пиках Кавказа белел снег. Эти горы столь же грандиозны, как и Альпы, которые до сего путешествия были самой величественной горной цепью, какую видел Василий Аргирос.

– Хорошо жить в большом городе, а? – спросил один из охранников каравана, местный, в кожаном с костяными накладками плаще до колен и маленьким клепаным щитом. Его греческий был убог; Аргирос не сомневался, что солдат вряд ли выбирался когда-либо дальше пары долин, ближайших к его родному селению. Никто из бывалых путешественников не назвал бы Дарьял большим городом.

Во многих отношениях, размышлял магистр по мере приближения каравана к городским стенам, Кавказ оставался на задворках истории. Дарьял был тому примером. Римляне выстроили крепость много веков тому назад, дабы удерживать кочевников подальше в степи. Когда империя слабела, грузины защищали Дарьял самостоятельно, иногда поддерживаемые персидским золотом. Аланы, нынешние хозяева окрестностей, тоже когда-то были кочевниками. Потерпев поражение в степи, они были вынуждены бежать в горы. Аланы играли на противоречиях между Римом и Персией, но оставались заинтересованными в безопасности перевала вблизи Дарьяла.

Во всяком случае, так было до Гоария. Ни император, ни царь царей не могли доверять ему. Тревожило то, что правитель аланов был и удачлив, и непредсказуем. Это удваивало возможный ущерб.

Стражи у ворот по одному проверяли торговцев каравана. Дошла очередь и до Аргироса с его вереницей вьючных лошадей, и он вынужденно прервал свои раздумья.

– Чем торгуешь? – спросил младший офицер на дурном персидском.

Языки империй, как и их деньги, были в широком употреблении по всему Кавказу, в отличие от десятков трудных и непонятных местных наречий.

Аргирос говорил по-персидски лучше аланского солдата.

– Вином, отличным вином из Константинополя, – ответил магистр и махнул на привязанные к спинам лошадей сосуды.