Чудо-Занудо - Тертлдав Гарри Норман. Страница 3

— Никого нет дома! — вновь появился Глотка.

— Так что ж ты сразу не сказал? — обиделся Гондон. Он двинулся было вниз по ступенькам, но остановился и вернулся к дверям. — А мне плевать, дома ты или нет. Я иду!

От следующего удара топора во все стороны брызнули щепки.

— Что ты себе позволяешь, дурак? — возопил Глотка. — Клянусь адами семнадцати различных миров, это уж слишком. Кто ты?

— Я это… того… Гондон из Трои, и если ты не уберешься с дороги, я и тебя в лапшу изрублю! — От очередного сокрушительного удара дверь рухнула, и Гондон ступил в башню. Глотка с криком удрал.

Ну что ж, троянец одолел мрачную лестницу Башни и оказался в помещении, которого любой здравомыслящий человек постарался бы избежать любой ценой — в логове Чуда-Зануда.

Знай же, о принц, что, хотя Чудо-Занудо давно уже исчезло с лица земли, его потомство живо: торговец, без устали восхвалявший мнимые достоинства завалящего раба, маг-недоучка, пытающийся убедить каждого в своем всесилии, или вот хоть твой министр финансов… Но Чудо-Занудо, о принц, превосходило их всех, вместе взятых, настолько же, насколько ваше сиятельство превосходят благородством нас, ничтожных смертных. Ибо эта давно сгинувшая тварь могла мусолить одну и ту же мысль без конца, пока самые могучие из могучих рыцарей не засыпали, становясь ее легкой добычей… покорно прошу извинить меня, о принц, ибо даже мысль об этом чудище заставляет меня зевать. Короче говоря, любой болван, имевший неосторожность попасть в эту берлогу, был обречен так же, как птичка, оцепеневшая под парализующим взглядом кобры. Вот там-то и очутился наш троянец.

Поначалу он не заподозрил опасности: темница казалась совершенно пустой, если не считать кучки грязных шкур в углу. Чудовищной вони, стоявшей в помещении, Гондон не придал значения. Точно так же не обратил внимания он и на груду мумифицированных тел у входа — то были останки героев, отважившихся ворваться сюда и околдованных занудством чудища. Форму же свою они сохраняли из-за невозможности даже разлагаться в такой вони.

И зловещий бесцветный голос обратился с тем же выражением к троянцу. Если верить преданию, Чудо-Занудо говорило о своем ревматизме, но так монотонно, таким бесцветным голосом, что слова теряли всякий смысл, а нижняя челюсть сама отвешивалась в чудовищном зевке. Сон-Амок же в своем чертоге смотрел, хихикая, как мерзкая тварь околдовывает несчастного варвара.

Веки Гондона начали слипаться. Но, незаметно для него самого, веки Сон-Амока — тоже! Ибо никогда еще великий колдун и чародей не наблюдал, как Чудо-Занудо забавляется со своими жертвами, и сам он оказался беспомощным перед его занудством. Он тихо всхрапнул и упал мордой в сливовое пюре.

И так уж случилось, что Гондон оказался более стойким к черному занудству стража бедного Илагабалуса. Он забыл все советы служанки, забыл и маленькие белые пилюли, изготовленные для защиты от Чуда-Зануда магом-ренегатом по имени Амфет-Амин. Но собственных сил его оказалось куда больше, чем можно было ожидать. С одной стороны, он, как любой варвар, часто охотился на диких чудищ в лесах дикой родины; с другой — как любой варвар, терпеть не мог ораторского искусства. Ибо сам он с трудом мог связать три слова подряд, а слушать чужое красноречие было для него хуже горькой редьки. Так вот, подавив зевоту, он повернулся к Чуду-Зануду и поднял топор:

— А ну заткнись!

Но чудище никак не могло поверить в то, что его ораторский талант пропадает впустую. «Также и отвар редиса в соленой воде помогает, будучи приложенным к суставам, но ненадолго…» — продолжало вещать оно.

— Хватит! — рявкнул Гондон, и его топор рассек зловонную серую плоть Чуда-Зануда. Вопль, изданный последним, никак нельзя было назвать усыпляющим, но снова и снова поражал Гондон ненасытную тварь. И наконец топор вонзился в самую сердцевину Чудина Занудства. Клубы зловонных газов заполнили помещение; с предсмертным воплем Чудо рухнуло замертво, а рядом рухнул Гондон.

Когда он очнулся, голова его раскалывалась — отчасти от испущенных Чудом газов, отчасти от тяжелейшего похмелья. Стеная, поднялся он на ноги; даже царивший в логове Чуда-Зануда полумрак больно резал ему глаза. А из-за толстой дубовой двери, у которой лежали останки Чуда, доносился чей-то голос: «Кто пришел спасти Илагабалуса?»

Не без усилия поднял варвар свой топор и начал крушить эту последнюю преграду (то, что он наносит ущерб чужой собственности, его нимало не беспокоило). Пока он прорубался через толщу дубовых досок, чья-то бледная исхудалая рука просунулась в щель и повернула дверную ручку. Незапертая дверь распахнулась, и Илагабалус вышел на свободу.

Это был изящного сложения молодой человек, облаченный в шелк (точнее, теперь это были шелковые лохмотья). Из шелка же была и повязка на его глазах, ибо был он слеп как крот.

— Отважный сэр, — произнес он, протянув руку по направлению к Гондону.

— Поздравляю вас, хоть и не имею чести быть с вами знакомым. Воин, устоявший перед магией Чуда-Зануда, должен быть настоящим героем. Знайте же, мой герой, что вы спасли Илагабалуса, принца Гипедермии и будущего супруга принцессы Заморяны. — Тут он сделал вежливую паузу, давая своему спасителю возможность представиться.

Однако познания Гондона в области дворцового этикета были минимальными. «Идем!» — крикнул он, хватая принца за руку с такой силой, что тот упал. С трудом поднявшись, Илагабалус поспешил за троянцем на волю.

На другом конце Башни Летучих Крыс Глотка вбежал в чертог Сон-Амока и застал своего господина храпящим в сливовом пюре.

— Проснитесь, ваша злосветлость! — возопил он.

— Что-о-о? — Сон-Амок приподнял голову и облизал лицо своим длинным розовым языком. Придя в себя, он бросился к волшебной миске, ожидая увидеть Гондона таким же неподвижным, как он сам минуту назад. Вместо этого глазам его предстали Гондон и Илагабалус, спускающиеся по Тринадцати Ступеням.

— Во дворец! — вскричал Илагабалус, опьяненный свободой.

Сон-Амок проклял Гондона так замысловато, что у Глотки даже скрючились когти на ногах. С пылающими яростью лягушачьими глазами метался чародей по библиотеке в поисках заклятия, достаточно сильного, чтобы справиться с троянцем.

Охрана у дворцовых ворот, не веря своим глазам, смотрела на приближающуюся к ним странную пару.

— Митрандир! — вскричал их капитан, забыв, в чьем произведении находится, и угрожающе поднял копье.

Острый слух Илагабалуса узнал голос офицера.

— Ты узнаешь меня, Фаэкс? — воскликнул он. — Это я, Илагабалус, спасенный из дьявольских темниц Сон-Амока!

Фаэкс окинул взглядом слепого принца.

— Будь я проклят, если это не ты, — согласился он. — Ну что ж, это важная новость! — Он повернулся к одному из своих воинов: — А ну, Клюнис, шевели задницей! Беги к принцессе и скажи, что вопреки всем предсказаниям и пророчествам ее женишка освободили!

Сон-Амок нашел наконец фолиант, который он искал: толстенный, с надписью «Тайны с'те-роР». Он торопливо перелистал страницы и наконец нашел нужную. Подняв книгу высоко над головой, он громовым голосом выкрикнул: «1014.7!»

Злобная орава демонов, чертей, дьяволов, дьяволиц и дьяволят, сатанят, дивов (зороастр.), шедусов (библ.), гейров (шотл.), злобных духов, гадких духов, грязных духов, адских упырей, адских нетопырей, инкубов, суккубов, джиннов и джинних (или джиннесс), ведьм, вурдалаков, леших, кикимор, злых гениев, ифритов, баргестов (впрочем, даже Сон-Амок плохо представлял себе, что такое баргест, но вызвал их на всякий случай, и они явились), троллей и гарпий вырвались из недр Башни Летучих Крыс. Башня скрипела и визжала, страдая от переизбытка плохих метафор; вой, рев, рык и какие там еще звуки издают баргесты вихрем неслись по улочкам Заморморска следом за Гондоном. Те из горожан, что имели несчастье увидеть их, исчезли, по большей части навсегда.

Во дворце тем временем трубили фанфары, сообщая миру радостную весть. Заглянув в зал приемов, Гондон увидел спешившую к нему принцессину служанку. Глаза ее радостно сияли. Гондон раскинул руки и попытался схватить ее, но служанка с грацией балерины уклонилась от его объятий и преклонила колено перед Илагабалусом.