Молот и наковальня - Тертлдав Гарри Норман. Страница 73

– Тебя преследуют? – спросил он Цикаста.

– Неужели ты полагаешь, величайший, что я спешу на восток лишь для того, чтобы поскорее разбить бивак и поужинать у костра? – желчно спросил генерал. – За нами по пятам гонится целая прорва железных парней. – Он окинул взглядом боевые порядки Маниакиса, оценивая его силы. – С таким количеством людей нет смысла становиться на их пути. Они пройдут сквозь твою линию, словно нож сквозь сало.

– Ну-у.., не обязательно, – ответил Маниакис после секундного колебания. – В конце концов, они преследуют толпу перепуганных беглецов. Как им кажется. Если мы нанесем неожиданный сильный встречный удар, быть может, нам удастся остановить армию Абиварда. А тогда, да поможет нам Фос, мы сохраним на этот год долину Аранда. Или большую ее часть.

Узкое, с заостренными чертами лицо Цикаста было не из тех, которые часто освещаются радостной улыбкой. Но сейчас оно сделалось мрачнее тучи.

– Если бы ты своими глазами увидел, как велики преследующие нас силы макуранцев, величайший, – угрюмо сказал он, – ты бы согласился, что всякое сопротивление бессмысленно.

– Но до тех пор, пока я их не увидел, мне трудно с тобой согласиться, – отрезал Маниакис. – Высокочтимый Цикаст! Если ты и та часть твоих воинов, которая еще подчиняется командам, пожелаете присоединиться к нам, я буду рад, ибо вы окажете мне неоценимую помощь. Если нет, соблаговоли продолжить свой путь на восток, дабы своим печальным видом не внушать моим воинам мысль о неизбежном поражении. – Он выжидательно посмотрел на генерала.

Тот сердито нахмурился, поскольку давно отвык получать приказы. Но мысль о том, что им откровенно пренебрегают, также была для него невыносима. Колебание оказалось недолгим.

– Ты – Автократор, а это значит, что командуешь здесь ты, – ровно, без всякого выражения сказал он и принялся выкрикивать команды, приказывая своим воинам прекратить отступление.

Его голос оказался куда громче, чем можно было ожидать, судя по внешности, а использовал Цикаст свой бас так успешно, что Маниакис ни в чем не смог бы его упрекнуть. Правда, некоторые беглецы из Амориона не пожелали останавливаться, но большинство осадили лошадей, развернулись и примкнули к полкам Автократора. Воины Маниакиса, приунывшие было при виде того, как все разваливается прямо на глазах, воспряли духом.

– Вперед! – скомандовал Маниакис. Трубачи подняли горны; подгоняемые звуками сигнала всадники двинулись вперед, сразу взяв резвую рысь, которую они при необходимости могли быстро перевести в галоп.

Навстречу то и дело попадались воины-видессийцы, ведшие в поводу своих хромающих лошадей, или просто пешие, чьи кони окончательно обезножели либо пали. Эти люди, не веря собственным глазам, смотрели на свежую видессийскую кавалерию, явно двигавшуюся навстречу макуранской коннице вместо того, чтобы спасаться бегством.

Вскоре начали попадаться трупы людей и животных, не успевшие еще вздуться и начать смердеть. Эти, скорее всего, погибли от ран, полученных в самом Аморионе или его окрестностях. Губы Маниакиса сжались в тонкую горестную линию. Сколько людей погибло ни за что в течение последних семи лет… Подлец Генесий не смог бы опустошить империю сильнее, даже если бы добивался именно этого!

Вскоре Маниакис приметил большой отряд всадников, двигавшийся на восток. Сперва он решил, что перед ним очередные беглецы, пытающиеся уйти от погони, но быстро понял: на этот раз к нему приближается макуранская кавалерия, преследующая остатки разбитого видессийского гарнизона.

Макуранцы скакали на огромных, мощных лошадях. Всадники были с ног до головы закованы в тяжеленные кольчужные доспехи с наколенниками, налокотниками и металлическими пластинами, прикрывавшими бедра и руки. Со шлемов свисали густые вуали из мелких стальных колец, прикрывавшие лица воинов. Открытыми оставались лишь глаза да высовывавшиеся из латных рукавиц пальцы, сжимавшие оружие.

Даже кони были защищены латами из тонких стальных пластин, закрепленных на кожаной основе. Главным оружием всадникам служили длинные тяжелые копья, но на левом боку у каждого болтался меч в ножнах – на случай, если копье сломается в схватке.

– Стреляйте из луков! – прокричал Маниакис. – Рассыпьтесь и не подпускайте их близко!

Ничего нового он не придумал. Такова была обычная тактика, которой придерживались видессийцы в сражениях со своими восточными соседями. Видессийские конники носили лишь кольчугу и шлем; лошади же вообще не были защищены. Макуранцы в бою страшно потели, только что не плавились, и воняли. Но все же не плавились, чем и заслужили у своих противников прозвище “железные парни”.

Копья макуранцев опустились; солнце засверкало на железных остриях, нацеленных на видессийцев.

– Шарбараз, Царь Царей! – раздался их боевой клич.

Маниакис умел говорить на их языке. Не слишком гладко, но вполне достаточно, чтобы его понимали. Тяжелые кони двинулись галопом; всадники издали новый клич:

– Абивард! – А затем:

– Хосий Автократор! Маниакис поискал взглядом Абиварда, но не нашел. Впрочем, трудно ожидать, чтобы его бывший друг, а ныне смертельный враг оказался среди воинов своего авангарда.

– Видессия! Маниакис Автократор! – раздался ответный боевой клич видессийцев.

Их крики прозвучали воодушевленно, даже свирепо. Так свирепо, что сердце Маниакиса радостно подпрыгнуло. За последние годы видессийцы проиграли столько сражений, что любое проявление подлинной отваги с их стороны должно изрядно озадачить врагов.

Его конники доставали стрелы из колчанов, заряжали луки, изо всех сил натягивали тугую тетиву, после чего отпускали ее, наполняя воздух густым звоном и свистом летящих стрел. Лет двести назад конным лучникам приходилось гораздо труднее, но теперь стремена позволяли управлять лошадью, освободив руки для стрельбы. Правда, те же стремена помогали макуранцам управляться в бою с копьем, не опасаясь вылететь из седла. Старые враги даже одно и то же изобретение умудрялись использовать по-разному.

Не все воины Маниакиса были лучниками. В ближнем бою вперед выдвигались копейщики, разившие врага своим легким оружием и отступавшие, чтобы не дать железным парням вышибить их из седла. К сожалению, не всем им удавалось избегнуть столь печального исхода. В ближнем бою с тяжеловооруженными макуранцами состязаться почти невозможно.

Зато можно помешать им использовать их преимущество. Сейчас видессийцы превосходили своих врагов числом. Вдобавок нет таких лат, которые полностью прикрывали бы воина в бою. И нет таких доспехов, которые могли бы остановить все копья и стрелы, пущенные с близкого расстояния… После короткой, но жаркой схватки макуранцы не выдержали строй и попытались отступить.

Это оказалось не просто. Во-первых, их коням приходилось нести большой вес. Во-вторых, сзади кони не были защищены, а видессийцы осыпали их уязвимые задние ноги градом стрел. От боли и страха несчастные животные ржали, поднимались на дыбы и сбрасывали седоков. Уставшим в бою всадникам не всегда удавалось справиться со своими конями.

При виде давно забытого прекрасного зрелища – спин бегущих врагов – видессийцы взвыли, как безумные, и пустились в погоню за железными парнями с таким энтузиазмом, какого не проявляли в западных провинциях уже долгие годы.

– Как долго ты позволишь своим людям преследовать врага? – спросил Цикаст. – Величайший, – добавил он спустя мгновение и продолжил:

– Очень скоро произойдет одно из двух: либо тяжелая кавалерия сумеет перестроиться, либо ей на помощь придет подкрепление, после чего последует немедленная расплата за нашу самонадеянность.

Генерал, скорее всего, был прав; Маниакис подтвердил его правоту неохотным кивком. С другой стороны, неудивительно, что при сверхосторожности Цикаста макуранцы чувствовали себя в западных провинциях как дома. Если считать самонадеянностью любую попытку перехватить инициативу у врага, то перехватить ее так никогда и не удастся. Возможно, Цикаст являлся настоящим гением оборонительной войны. Даже наверняка, иначе он не смог бы так долго удерживать Аморион. И все же, хотя неумение обороняться могло привести к проигрышу войны, такое умение вовсе не гарантировало окончательной победы.