Око за око. Страница 23

Прошу меня простить, благородный адмирал, но я получил срочное сообщение с «Двести Шестого Императора Йоуэра», — сказал адъютант Атвара Молодой самец казался озабоченным.

— Хорошо, Пшинг, перешли его мне, — ответил Атвар, отвлекаясь от размышлений о войне с Большими Уродами, чтобы заняться своим собственным конфликтом с капитаном Страхом После того как Страха не сумел отстранить Атвара от командования флотом, он понимал, что месть адмирала не заставит себя долго ждать.

«Интересно, — подумал Атвар, — какую лживую чепуху придумал в свое оправдание Страха на сей раз?»

Лицо Пшинга исчезло с экрана. Однако на его месте возник не Страха. Атвар увидел старшего офицера безопасности, самца по имени Диффал, обратившего глазные бугорки к своему адмиралу Диффал был честным и толковым. Атвару же не хватало хитрого и коварного Дрефсаба Хотя Дрефсаб пристрастился к имбирю, он являлся лучшим специалистом своего дела во всем флоте. Но он мертв, и Атвару приходилось довольствоваться тем, что есть.

— Вы арестовали капитана Страху? — резко спросил Атвар.

— Нет, благородный адмирал. — В голосе Диффала слышалась тревога. — Мне сообщили, что непосредственно перед появлением моего отряда на борту «Двести Шестого Императора Йоуэра» капитан Страха отправился на совещание с Хоррепом, капитаном «Двадцать Девятого Императора Девона», чей корабль приземлился в центральной области северной части малого материка, возле города под названием Сент-Луис.

Атвар зашипел. Хорреп являлся членом фракции Страхи. Пшинг, слушавший разговор из своего кабинета, на мгновение возник на экране.

— Благородный адмирал, «Двести Шестой Император Йоуэр» не доложил нам об отбытии капитана.

— Я связался с «Двадцать Девятым Императором Девоном», — сказал Диффал. — Капитана Страхи нет на борту корабля. Я изучил траекторию полета челнока. Компьютерный анализ показывает, что челнок с капитаном Страхой на борту приземлился сравнительно недалеко от «Двадцать Девятого Императора Девона», но не настолько близко, чтобы он мог попасть на корабль. Должен поставить вас в известность, капитан Хорреп яростно отрицает, что Страха посылал ему сообщение о предстоящем визите, как того требуют обычай и правила учтивости.

— С тех самых пор, как мы прибыли на Тосев-3, наши обычаи и правила учтивости нарушаются до неприличия часто, — проворчал Атвар.

Диффал молча смотрел на адмирала. Старшему офицеру безопасности ни к чему забивать себе голову вопросами философии. Атвар заставил себя обратиться к текущим проблемам:

— Ну, и где же капитан Страха?

— Благородный адмирал, я не знаю, — ответил Диффал.

* * * Йенсу Ларссену осточертели велосипеды. Ему надоело крутить педали, разъезжая с поручениями чуть ли не по всей территории Соединенных Штатов. Кроме того, он не сомневался, что благодарности от своих коллег не дождется. Но больше всего его тошнило от сосен — покидая Денвер, Йенс и представить себе не мог, что так будет.

— Сначала проклятый национальный парк Арапахо, потом богом забытый национальный парк Пайетта или этот чертов национальный заповедник Нез-Перс?

— спросил он, когда ехал по шоссе 95 в сторону Льюистона, штат Айдахо.

Ларссен привык разговаривать сам с собой на дороге; нередко случалось, что за целый день ему не удавалось обменяться ни с кем и парой слов. И чем больше времени он проводил наедине со своим велосипедом, тем меньше хотел общаться с другими людьми.

Ларссен вытер рукавом пот со лба. День выдался жарким, но он не снимал ни рубашки с длинными рукавами, ни шляпы с широкими полями — у него была такая белая кожа, что он ужасно боялся сгореть. Шляпа не защищала покрасневшие уши, которые вдобавок постоянно шелушились.

— Теперь всем наплевать на то, как я выгляжу, — заявил Йенс.

Впрочем, он выглядел совсем неплохо: худощавый тридцатилетний викинг со светлыми волосами и ярко-голубыми глазами.

Над головой Ларссена с воем пролетел самолет ящеров, направлявшийся на запад. Ящеры захватили долину реки Змея от водопадов Айдахо до Близнецов и построили воздушную базу. Создавалось впечатление, что их интересуют только взлетные полосы, а на местность вокруг им наплевать. Это чувство Ларссен полностью с ними разделял. Он проехал через несколько небольших поселков — некоторые теперь вполне могли сойти за города — и нигде не встретил ни одного маленького чешуйчатого ублюдка.

— Может быть, стоит остановиться и поискать их? — сказал Йенс, обращаясь к деревьям.

Он знал, какое известие приведет ящеров в ужас. Лучшего способа отомстить Барбаре за то, что она его бросила, и полковнику Хэксхэму, из-за которого он потерял жену, не найти. А еще хорошо бы отплатить Оскару за то, что он помешал ему вернуть Барбару. И рассчитаться с Металлургической лабораторией, а заодно и со всей вонючей человеческой расой. Возможно, на Денвер и не сбросят атомную бомбу, но с землей сровняют наверняка.

У дороги журчал горный ручей. Йенс еще раз провел рукавом по лбу и решил, что заслужил передышку. Он слез с седла и аккуратно положил велосипед у обочины. Вытащил из рюкзака жестяную кружку и спустился к ручью. Ему пришлось сосредоточиться на ходьбе, ноги по привычке норовили жать на педали.

Вода — очевидно, растаявший снег — оказалась очень вкусной, но такой холодной, что после первых глотков у него мучительно заболела голова. Ларссен выругался, дожидаясь, пока боль пройдет. Серо-голубая сойка, сидевшая на сосновой ветке, принялась его сердито отчитывать.

— Заткнись, — сказал ей Йенс. — Ты бы тоже возмутилась, если бы с тобой случилось что-нибудь похожее.

Он снял винтовку «спрингфилд», которую носил через плечо, и огляделся. Он никогда не был хорошим охотником, но если бы олень пришел на водопой, Йенс мог бы разжиться мясом. Сойка продолжала сердито щебетать. Ларссен вскинул винтовку, но только рассмеялся. Скорее всего, он промахнется, а даже если и попадет… стрелять в сойку пулей такого калибра — все равно что давить таракана наковальней. В лучшем случае останется несколько перьев.

Он выпил еще кружку воды. Если не появится Бэмби, на ужин у него будет только вяленая говядина. Он выменял ее на несколько патронов от своей винтовки возле городка с гордым именем Кембридж; чем больше Йенс думал о сделке, тем яснее ему становилось, что его облапошили.