Тьма сгущается - Тертлдав Гарри Норман. Страница 20

Зачищая окоп, Леудаст дрался ножом, а из жезла вышла отличная дубинка: да уж, вернулись к боевому опыту Каунианской империи, а то и еще более замшелых баталий.

Вскоре альгарвейцев осталось совсем мало, и, осознав это, они побросали свои жезлы на землю и сдались. Вид у них был настолько испуганный, что Леудаст только диву давался: так вот от этих , что ли, мы так долго бежим?

— Глянь, а они, оказывается, вовсе и не девяти футов ростом, и клыков я у них не вижу, — сказал он Магнульфу.

— Не, клыков не видать, — согласился сержант, завязывая зубами повязку на руке — у кого-то из альгарвейцев тоже сыскался нож. Леудаст опасливо взглянул на кровавое пятно, расплывшееся по тряпице, но старый солдат только махнул здоровой рукой: — Да затянется, ежели подлечить чуток. А вот тот рыжик поганый уж ни в кого никогда ничем не ткнет, это уж ты мне поверь.

— Вот и ладно, — улыбнулся Леудаст и уже собрался похвалиться, что вышел из боя без единой царапины, как вдруг почувствовал, что по ноге струится кровь. И как это его угораздило? Он даже ничего и не почувствовал.

На площадь высыпали оставшиеся в деревне крестьяне — те, кто уцелел, забаррикадировавшись в своих домах. Они обнимали освободителей и дружески жали им руки. Кто-то уже притащил пару кувшинов вина.

— У нас больше было, — извиняющимся тоном сообщил крестьянин, — да все эти рыжие свиньи… У-у, проклятущие! — Он потряс кулаком в сторону пленных. — Ограбили подчистую! Тащили все, что найдут! Ну, окромя того, конечно, что сыскать им было не по уму.

— И что вы теперь с ними делать будете? — спросила одна из старух.

— Оправим в ставку, — пожал плечами Хаварт. — Мы казним их потом, спокойно и равнодушно. Они сами ввели этот обычай для наших солдат.

— Они заслужили самой лютой смерти! — закричала старуха. — Они же нас убивали! Они девушек наших позорили! Они воры! Поджигатели!

— Они очень скоро за все заплатят, бабушка. Но до смерти еще не раз пожалеют, что пришли к нам. Даю слово, — процедил капитан с ледяной улыбкой.

— С этими-то что ни сделай, все мало будет! — упрямо фыркнула старуха.

И капитан не стал возражать. Он отрядил наскольких человек для сопровождения пленных в тыл, и рыжиков тут же увели, подгоняя пинками, как скот. Но альгарвейцы были рады и такому обращению — ведь им сохранили жизнь.

— А теперь к реке! — скомандовал Хаварт. — Глядите-ка, у нее русло изогнуто прям как по заказу! Как мы и планировали!

Леудаст почесал в затылке: пока он не очень-то привык чего-нибудь «планировать». Даже отступали они в последнее время как придется, без всяких планов. Зато теперь их полк дал по зубам альгарвейской армии, которая до сих пор победоносно шествовала везде, куда бы ни направлялась. Не означает ли их сегодняшняя победа, что они сумеют удержать эту речушку? И отсюда начнут наступать. Леудаст много дал бы за то, чтобы сообразить, как это сделать.

Но тут он увидел на другом берегу небольшой отряд альгарвейских бегемотов с артиллерийскими экипажами, и в его душе на минуту вспыхнула надежда: да, можно выстоять и даже жизнь сохранить! Они подъедут на своих громадинах поближе, а ты только пали в них из окопчика да вали одного за другим!

Да только и они не лыком шиты. Не станут они разъезжать, как на прогулке. Сначала всю деревню и линию укреплений ядрами засыплют и только потом подъедут посмотреть, кто там еще шевелится.

Да, но и у нас есть ядрометы, так удачно врезавшие сегодня по рыжикам! Их уже подкатили поближе к берегу, чтобы захватить артиллерию врасплох, и уже начали ядрометание. Один из снарядов так удачно попал, что весь груз ядер, которым была навьючена скотина, сдетонировал, и от бегемота и его экипажа остались одни тряпочки. Разрывом другого ядра то ли ранило, то ли убило одного из седоков другого монстра, но зверь тут же ринулся в лес, причем гораздо резвее, чем шел в атаку.

— Силы горние! Мы их остановили! — с благоговейным удивлением прошептал Леудаст. Он понимал, что показывать свою неуверенность в собственных силах не стоило, но не сумел удержаться. И Магнульф, оторопело глядя на него, машинально кивнул.

А меньше чем через час прибыл вестовой из штаба. Выслушав его, капитан Хаварт злобно сплюнул:

— Отступаем! Нам приказано отступить!

Леудаст выругался себе под нос, а вслух вместе с десятком других солдат выдохнул:

— Но почему?!

— Почему? Я скажу вам, почему! — Голос капитана звенел от едва сдерживаемой ярости. — Рыжики прорвали огромную дырень в нашей обороне с южного фланга! Так что если мы сейчас же не начнем отступление, нам придется вырываться из нового окружения. Вы думаете, нам всегда будет везти?

Леудаст устало поднялся на ноги и побрел вместе с другими сквозь руины Пфреймда. Они шли под градом проклятий остающихся крестьян. И он понимал этих отчаявшихся людей: его полк сделал все, что было в его силах, и все без толку — они опять отступают.

Так, не поднимая головы, Леудаст и покинул Пфреймд.

Глядя со спины своего дракона на расстилающийся внизу ункерлантский пейзаж, полковник Сабрино довольно улыбался. С самого первого дня, как альгарвейцы начали эту кампанию, все шло даже лучше, чем можно было себе представить в самых радужных мечтах. Колонны бегемотов прорывали одну линию обороны врага за другой, и жалкие пехотинцы исчезали в их чудовищных пастях. Вражеские отряды не успевали опомниться, как их дробили, лишали флангов и теснили со всех сторон. Единственное о чем они могли думать, так это о паническом бегстве, о том, чтобы уцелеть.

Сабрино оглянулся через плечо на свое крыло — шестьдесят четыре выкрашенных в альгарвейские цвета (зеленый, белый, алый!) чешуйчатых чудовища. Как он жалел, что на нем сейчас нет шляпы, чтобы помахать ею своим ребятам; как любой другой альгарвеец, он просто обожал картинные жесты. Можно, конечно, помахать очками, но эффект будет явно слабоват. И он решил ограничиться просто взмахом руки. Зато когда он снова оглянулся, то увидел, что половина… да что там, почти все крыло драколетчиков радостно машет ему в ответ! И он с гордостью улыбнулся еще шире: какие же они все славные парни! Все вместе и каждый в отдельности! Многим из них и половины его пятидесяти не натикало — он-то еще в Шестилетнюю сражался, правда, на земле. А с тех пор уже целое поколение выросло. Но, поползав когда-то несколько лет в грязи, он решил: нет, с меня хватит. Потому и пошел в драколетчики.