Возвышение Криспа. Страница 36

По целому ряду причин остаток ночи стал одним из самых поучительных в жизни Криспа. Все женщины, с которыми он был до Танилиды, внезапно показались девчонками в сравнении с ней. Да они и были девчонками, подумал он: его возраста или моложе, выбранные им за привлекательность и энтузиазм. Теперь впервые он понял, что может добавить отточенное искусство.

Утром, совершенно обессиленный, при воспоминании о минувшей ночи он подумал, что Танилида «прощупала» его способности точно так же, как Яковизий, когда он гнал скакуна по дорожке с препятствиями. Научи она его таким же образом чему-нибудь еще, Крисп наверняка оскорбился бы. Он и так был чуточку оскорблен, но это чувство с трудом пробивалось сквозь истому.

На какое-то мгновение Крисп задумался: а не была ли вся страсть Танилиды искусством? Она трепетала, она ласкала, она лежала, принимая его ответные ласки в молчании — в молчании, которое не нарушалось, что бы он ни делал. И хотя все ее уловки выражали неземное наслаждение, он счел их тоже отрепетированными.

Но под конец его пыл все-таки отчасти захватил и ее.

Загоревшись, она стала даже менее искусной, чем прежде. Ощущая под собой ее дрожь, слушая ее прерывистое дыхание, Крисп почувствовал желание забыть обо всем, что дало ему отточенное мастерство Танилиды.

Хотя, возможно, и дрожь, и вздохи тоже были частью ее искусства.

Он пожал плечами, скрепляя костяные застежки на рубашке.

Искусство это было неотличимо от реальности — как если бы портрет Петрония мог двигаться и говорить голосом Севастократора.

Позже, идя по коридору за слугой к маленькой столовой на завтрак, он решил, что ошибался. Если бы ему совсем не удалось удовлетворить ее, вряд ли она отдавалась бы ему столько раз.

Танилида ждала его в столовой, абсолютно невозмутимая, как всегда.

— Надеюсь, ты хорошо выспался, — сказала она тоном вежливой хозяйки. Не успел он ответить, как она продолжила:

— Попробуй меда с хлебом. Это клеверный и апельсиновый мед, очень вкусный.

Крисп зачерпнул из горшочка и попробовал. Мед был хорош. Крисп попытался — насколько это было возможно в присутствии челяди мужского и женского пола, сновавшей туда-сюда, — понять, какое впечатление осталось у Танилиды от ночных забав. Она была непроницаемой. Это казалось дурным знаком.

Затем пришел Мавр, изрядно потрепанный, и Криспу пришлось сдаться. Танилида проявляла куда больше интереса к хвастливым рассказам своего сына, чем к вежливым вопросам Криспа.

И только когда Крисп начал откланиваться, она дала ему слабую надежду:

— Приезжай к нам запросто, без особых приглашений.

— Благодарю вас, Танилида, обязательно, — сказал он, пристально глядя ей в лицо. Окажись на нем хоть малейший признак разочарования, он никогда больше не вернулся бы на виллу. Но Танилида кивнула и улыбнулась.

Он заставил себя прождать четыре дня, прежде чем приехал снова.

Повар Евтихий не планировал ничего особенного, но, как и повар Яковизия, умел даже обычное блюдо сделать интересным.

То, что случилось позже вечером, было еще более интересным и уж никак не обычным.

— Не тяни так долго с визитом в следующий раз, — сказала Танилида, ускользая из гостевой комнаты в свою спальню. — Или ты думаешь, я пытаюсь заманить тебя в ловушку своими чарами?

Крисп покачал головой. Танилида исчезла, ни о чем больше не спрашивая. Крисп не был уверен, что ответил на ее вопрос совершенно правдиво; он не доверял своему голосу, который мог его выдать.

Но даже если так, он знал, что приедет на виллу снова — и быстрее чем через четыре дня. Значило ли это, что он попался в ловушку? Может быть, подумал он с усмешкой. Зато такой соблазнительной приманки больше нигде не найдешь.

* * *

Яковизий оторвал взгляд от утренней каши и увидал Криспа, направлявшегося к его столику в зале Болкана. Брови аристократа поползли вверх.

— Спасибо, что пришел, — сказал он. — Столь редкие знаки внимания дают мне надежду, что ты еще помнишь, у кого работаешь.

Уши у Криспа налились жаром. Он что-то проворчал, не придумав лучшего ответа, и сел за стол.

Но так легко от Яковизия отделаться ему не удалось.

— Как ни прискорбно мне прерывать течение твоих развратных мыслей, — продолжал он, — боюсь, твоя маленькая интрижка с прачкой — или кто она там у тебя? — на вилле Мавра подошла к концу.

Крисп не сумел скрыть от людей свои частые поездки на виллу Танилиды. Эти визиты — и следовавшие за ними ночевки, — конечно же, развязали языки. Чтобы они не развязывались в не правильном — вернее, правильном — направлении, Крисп сболтнул, что у него роман с одной из служанок.

— Да? Почему, высокочтимый господин? — осторожно поинтересовался Крисп.

— Потому что я наконец договорился с этим гаденышем Лексо, вот почему.

— Что вы говорите? — искренне изумился Крисп.

— Да, и на более чем приличных условиях. Если б ты был здесь, как положено, вместо того чтобы тренировать свое причинное место, ты не стал бы так удивляться.

Крисп повесил голову, услышав этот упрек. Язвительность Яковизия придавала ему, быть может, излишне едкую остроту, но Крисп понимал, что упрек заслужен. Он почувствовал даже некоторое облегчение. Раз Яковизий возвращается в город Видесс, ничего не попишешь: придется его сопровождать. Тут даже Танилиде будет нечего возразить. Более удобный конец их связи трудно себе представить.

— Поскольку ты все равно поедешь на виллу Мавра, будь любезен, скажи ему, что я скоро отбываю. Кстати, почему бы мне не оставить тебя здесь и не отправиться только с ним — я и сам не понимаю.

В первый момент Крисп не воспринял угрозу всерьез. Пожелай Яковизий его уволить, он мог это сделать давно. И даже если хозяин даст ему пинка под зад, Танилида все равно поддержит его… или нет? Крисп отрезвел и задумался. Если счастье изменит ему, видения Танилиды тоже могут измениться.

Он решил, что должен снова снискать расположение Яковизия в той степени, в какой это возможно, не позволяя себя соблазнить.

— И на каких же условиях вы пришли к соглашению с Лексо, высокочтимый господин? — спросил он.

— Можно подумать, тебя это волнует, — колко заметил Яковизий.

Но он был слишком доволен собой, чтобы упустить случай похвастаться своими успехами.

— Хатриши уберутся за Аккилеон к концу следующего года, и три четверти той компенсации, что мы заплатим за их уход, пойдут напрямую пастухам, а не хагану Гумушу. Мне пришлось немножко подмазать Лексо, чтобы добиться его согласия, но эти деньги я выложил не впустую.

— Понимаю, — кивнул Крисп. — Если компенсация пойдет местным хатришам, они потратят большую ее часть здесь, в Опсикионе, так что в конечном итоге она вернется в империю.

— Может, поэтому я и держу тебя, несмотря на твои бесчисленные грехи, в которых ты закоснел, — сказал Яковизий. — За твою крестьянскую мудрость. Даже Лексо не уловил всей важности этого пункта, даром что он годами занимается тем, что пытается облапошить Видесс. Ай да я! Обвел его вокруг пальца, обвел! — Ничто не могло привести Яковизия в хорошее настроение вернее, чем похвальба тем, как он обставил противника.

— Когда вы подписываете договор? — спросил Крисп.

— Уже подписали — и скрепили печатями. Один экземпляр у меня в комнате, а другой у Лексо, где бы он его ни держал. — Яковизий за один присест выдул большую чашу вина. Только когда он пошатнулся, вставая, Крисп сообразил, что это уже не первая и даже не третья; говорил Яковизий совершенно как трезвый. Дойдя до двери, он бросил Криспу через плечо:

— Вообще-то я иду в резиденцию эпарха, ткнуть хатриша носом в его оплошность. Хочешь со мной?

— Вы уверены, что это умный шаг, высокочтимый господин? — осведомился Крисп, не желая публично спрашивать своего хозяина, не рехнулся ли он. Если Яковизий разозлит Лексо — а уж это он умеет лучше всякого другого, — что сможет помешать хатриша разорвать свой подписанный и скрепленный печатями экземпляр и либо начать войну, которой стремится избежать Петроний, либо в крайнем случае начать переговоры по новой?