Зеленый огонь - Тичнер Луиза. Страница 50

Тропос тонко улыбнулся:

— Милостивая судьба, мой принц, предложила нам целый букет разных возможностей, однако, прежде чем выбрать то, что нам более всего по нраву, необходимо завершить кое-какие приготовления. Нам нужно поступать дерзко, не позволяя угрызениям совести сдерживать нас. Проще говоря, нуждаешься ли ты в моей помощи, чтобы решить вопрос о браке твоей сестры?

Арант кивнул:

— Я уже говорил тебе, волшебник, что я желаю править стьюритским народом и Раздавить Броуна — моего злейшего врага. Помоги мне достичь этих двух целей, и я сделаю для тебя все, что ты попросишь, не мучаясь угрызениями совести. Когда я достигну успеха, я щедро награжу тебя всем, что ты только захочешь и что я смогу тебе дать.

— Ты очень могуществен, мой господин, но ты не сможешь утолить моей жажды мести. Ты можешь только помочь мне достичь моей цели. — Тропос крепко сплел между собой тонкие пальцы рук. — Прежде чем ты сокрушишь Броуна, ты должен будешь стать королем земли стьюритов. Для того чтобы достичь этого, ты должен будешь устранить со своего пути одно препятствие.

Тропос вручил Аранту флакон с зельем и прибавил:

— Когда в следующий раз будешь ужинать с Йербо, вылей это в вино. Сделай это незаметно, и ты будешь вне подозрений. Яд убивает не сразу. Его действие начнется примерно через сутки.

На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина. Колдун и рыжеволосый принц напряженно смотрели друг на друга.

— Ты хочешь, чтобы я отравил своего отца?

Тропос пожал плечами:

— Это решение должен принять ты сам, принц.

— Но он вскоре и сам умрет.

— Он может прожить еще несколько лет, и тогда уже будет слишком поздно для наших целей.

Арант все еще стоял неподвижно, словно оглушенный.

— Отцеубийца навлекает на свою голову проклятье всех богов!

— Ты же не веришь в богов, а если бы даже и верил, то ты столько раз нарушал их заповеди, что одним преступлением больше, одним меньше — для тебя это уже не имеет значения.

— Не мог бы ты сделать это? — нахмурившись, Арант протянул флакон с ядом Тропосу, но маг не принял его.

— Йербо был моим другом. Я не хочу запятнать своих рук его смертью. Тебе и только тебе предстоит решить, насколько сильно ты жаждешь сесть на трон королевства стьюритов и отомстить Броуну. И если ты исполнишь свою часть того, что мы задумали и о чем сговорились, то можешь на сомневаться — я исполню все, что должен.

Примерно через час виститовые шпоры Аранта прозвенели по каменным плитам коридора, ведущего в покои короля.

— Я желаю видеть отца, — заявил принц часовому, который заступил ему дорогу.

— Простите, принц, но я не могу пропустить вас, не предупредив короля и не получив его разрешения, — отвечал солдат. Его лицо посерело от страха, но он твердо стоял на своем.

— Если бы ты соображал, что для тебя лучше — ты бы убрался с моей дороги! — прошипел Арант сквозь стиснутые зубы, и солдат попятился.

Дверь в королевские покои растворилась, и в коридоре показалась седеющая голова Йербо.

— Клянусь соколиной верностью, что тут происходит? — Увидев Аранта, король прищурился: — А, это ты… Мне следовало догадаться. С момента зачатия от тебя были сплошные неприятности, и с тех пор твой характер ничуть не изменился. Входи, если хочешь поговорить со мной. Во всяком случае, я этого очень хочу.

Раскрасневшись от досады, Арант во шел вслед за отцом в его покои.

— Я пришел осведомиться о твоем самочувствии.

Йербо со стоном опустился в глубокое кресло и недоверчиво взглянул на сына:

— Ты удивляешь меня. С каких это пор тебя интересует чье-то самочувствие, кроме твоего собственного? Подумал бы лучше о самочувствии тех, кого повесили в Акьюме из-за твоей глупости!

— Они были солдатами. Таков солдатский жребий — пасть на поле битвы.

— Они вовсе не пали в битве. Их передушили, словно цыплят!

Арант крепко сжал зубы.

— Акьюма далеко в прошлом. Я признал свою ошибку, так что давай поставим на этом точку.

— Я бы тоже хотел больше не возвращаться к подобным темам, если бы был уверен, что это действительно в последний раз, — вздохнул Йербо. — Но я чувствую, сын, как внутри тебя шипит и пенится горький напиток ненависти. Я узнаю ее острый запах, потому что в молодые годы я был таким же, как ты. Если мне казалось, что меня оскорбили, я не успокаивался до тех пор, пока мне не удавалось отомстить за себя. Но годы научили меня мудрости большей, чем эта. Я узнал, что миром можно достичь большего, чем войной.

— Я бы скорее перерезал Броуну глотку, чем сел с ним обедать за одним столом.

— Когда я был горячим юношей, меня обуревали подобные чувства. Но подумай вот над чем. Броун, как бы он ни стоял тебе поперек горла, это сильный владыка и умелый воин. Если он потеряет власть над Полуостровом, тогда доуми снова станут вершить там всеми делами. Что тогда станется с нами?

— Но нам никто не мешает вести дела с Таунисом и Дрионой. Оба они, согласно всем сообщениям, очень любят деньги и роскошь. Нам никто не помешает завладеть залежами вистита, которым мы можем торговать точно так же, как Броун.

— Никто, кроме гатаян, которые очень близко подошли к границе Полуострова. Один только Броун может сдержать их. Лишь только Броуна не станет, и они ринутся на Полуостров, стараясь захватить все его богатства.

— Я нисколько не боюсь этих чешуйчатых уродов!

— И напрасно. Я видел их в бою. Это грозный противник.

Арант открыл было рот, чтобы что-то возразить, но Йербо поднял руку и тяжело вздохнул:

— Разве ты не понимаешь? Выдав твою сестру за Броуна, мы можем не бояться даже гатаян. Когда она родит королю Броуну наследника, мы получим выгодные торговые контракты и обретем такого мощного союзника, что нас станут бояться все остальные народы. И всего этого можно достичь, не проливая крови.

Арант некоторое время молча смотрел на своего седого отца.

— Как ты можешь расстаться с ней? — наконец спросил он. — Я же знаю, что она — твой любимый ребенок. Ты всегда любил ее больше, чем меня!

— Больше, чем тебя? — Йербо удивленно уставился на принца: — Как же плохо ты меня знаешь! Ни один отец не может любить дочь больше, чем сына, по крайней мере, такой отец, как я. Ты — мой единственный сын и единственный наследник, Арант. Когда ты родился, я был готов прыгать до потолка — так я был рад. В тебе все мои надежды и надежды моего народа. Только ради тебя и твоего будущего я заставил себя пойти на эти переговоры с Броуном и заключить перемирие. Если и дальше так пойдет, то в один прекрасный день ты станешь королем процветающего и хорошо защищенного края.