Пятое время года - Тильман Екатерина. Страница 25

...Юрген и Лиза увидели Юлю почти сразу и с радостным восклицанием шагнули ей навстречу. Юля вскинула руку, приветствуя их, но вдруг неожиданно споткнулась, обмякла, и буквально повисла на плече проходившего мимо молодого человека. Тут же из толпы материализовался еще один парень, подхватил бесчувственную Юлю под второе плечо, и они быстро засеменили со своей ношей к боковому выходу.

От неожиданности Юрген и Лиза растерянно замерли на месте. Но когда уже в дверях один из парней оглянулся и встретился с ними взглядом, Лиза опомнилась. Схватив Юргена за руку, она с неожиданной силой потянула его к другому выходу, в противоположную сторону.

– Что случилось? – ошеломленно спросил Юрген. – Куда ты?..

– К машине! – коротко ответила Лиза, невесть откуда взявшимся приказным тоном. – Быстрее! И подальше отсюда!..

У машины Юрген попытался остановить ее.

– Ты с ума сошла? Юля просила нас встретить ее, а мы...

Лиза буквально втолкнула его на пассажирское сиденье:

– Быстрее, я сказала! – она села за руль и почти с места рванулась в поток отъезжающих машин. – Ты что, ничего не понял?

Юрген понял, но... Глупо и стыдно убегать вот так! Они должны были что-то сделать – закричать, догнать, позвать полицию... Почему Лиза так перепугалась?

Словно отвечая на незаданный вопрос, Лиза молча мотнула головой в сторону зеркала заднего вида. Юрген вытянул шею, стараясь проследить за ее взглядом – и успел увидеть выбежавшего из здания человека, который внимательно смотрел им вслед...

...Сообщение, что Юля находится в самолете, летящем в столицу, поступило на базу только через два часа – когда надежда уже почти исчезла. Поначалу оно показалось неправдоподобным, но вскоре было подтверждено. И теперь оставалось только спокойно дождаться приземления...

Майзлис бесцеремонно выпроводил Сару и шефа из своего кабинета.

– Отдохните, вздремните немного! – не допускающим возражений тоном заявил он. – Девочку доставят часа через два, я вам сразу же позвоню...

Гуминский не стал спорить: молча помог Саре подняться, и они вышли в прохладную темноту сада.

Сара не могла ни радоваться, что все обошлось, ни даже просто вздохнуть с облегчением – молчаливое тревожное ожидание буквально пережгло все эмоции... Ночная тишина не успокаивала: едва отступала одна тревога, тут же подкатывались другие. Мысли снова и снова возвращались к непонятному, непредсказуемому – да просто невозможному! – поведению Евгения. Чтобы так поступить с собственной женой... Интересно, каким образом он заставил ее проделывать вещи, непосильные для иного профессионального шпиона? И ведь нигде не вздрогнуло!

– Никогда не могла подумать, – вслух сказала она, – что Миллер на такое способен.

– Не вижу тут ничего удивительного! – с нескрываемой досадой воскликнул Гуминский. – Обычный эгоизм...

Сара с удивлением обернулась: темнота скрывала лицо шефа, и было непонятно – издевается он или говорит серьезно. Неужели он и в самом деле считает, что все так просто? Но разве можно игнорировать странности в поведении Евгения – особенно в последнее время?

...Впрочем, после двух разговоров с Веренковым кое-что из недавнего прошлого Евгения стало понятнее. До этого Сара и подумать не могла, что поездка в замок шатогорского аристократа была связана с работой Евгения в Сент-Меллоне – и что поездка эта едва не закончилась международным скандалом! Ну что ж, по крайней мере это снимало вопрос о причине и обстоятельствах поспешного увольнения: за такие дела можно и под суд попасть, неудивительно, что Евгений не хочет вспоминать об этом...

...А история графини Горвич до сих пор не укладывалась в голове: каким образом она могла оказаться в роли нелегальной эмигрантки и практикующей предсказательницы?! И как Евгению удалось через столько лет проследить ее происхождение?..

Веренков не ответил на эти вопросы – впрочем, у Сары сложилось впечатление, что он и не знал ответов! Но почему же Гуминский до сих пор ни разу даже не намекнул на столь важные обстоятельства? Даже если они не имеют прямого отношения к расследованию – неужели он не понимает, как они необходимы для понимания личности Евгения?

Воспользовавшись подходящим моментом, Сара решила спросить Гуминского прямо.

– Ян не мог не предупредить вас, что дела, связанные с МИДом, лежат за пределами вашей компетенции, – холодно отозвался тот. – Впрочем, если он считает, что вам теперь нужно это знать, я не возражаю. Пожалуйста, спрашивайте... что вас еще интересует? Если вы считаете, что это поможет расследованию...

Сара растерялась: все, что было нужно, Веренков уже рассказал ей – во всяком случае, новых вопросов пока не возникло. Не просить же шеф вспоминать мелкие подробности разговоров годичной давности!

Гуминский явно уловил ее замешательство.

– Ну что, похоже, новая информация не прояснила старых проблем? – с легкой насмешкой поинтересовался он.

Сара едва не ответила резкостью, но сдержалась – в чем-то Гуминский был прав. Для объяснения странных поступков Евгения все равно не хватало фактов...

Она сердито передернула плечами в досаде на собственное бессилие. Уж чего-чего, а фактов-то как раз имелось предостаточно: женитьба на эсперке из подопечной общины, свадебное путешествие с международным скандалом и увольнением, рискованное спасение приятеля-эспера из рук мафии... Что еще? Конечно же, бесконтактное убийство, ну и теперь еще можно добавить таинственную историю графини-эмигрантки!

Но как собрать воедино всю эту информацию, когда каждый отдельный эпизод сам по себе достоин отдельного расследования! Взять хотя бы эту эмигрантку: даже если отбросить тайну ее происхождения – что за мрачная история с ее дневником? Ведь именно тогда погиб Виллерс... а дневник, кажется, потом так и не нашли...

– Вы знаете, что было в пропавшем дневнике? – спросила Сара вслух... и удивилась тому, что Гуминский понял ее сразу.

– Полагаю, описание бесконтактного убийства, – спокойно ответил он. – Во всяком случае, это кое-что объяснило бы: от такого открытия даже Виллерс вполне мог потерять голову!

Сара мрачно усмехнулась: представить себе Виллерса в роли объекта (а не научного руководителя!) чрезвычайной программы было совершенно невозможно. Уж если с Евгением столько хлопот...

...Мысли снова вернулись к Евгению. Почему он продолжает упорствовать теперь, когда Сэм находится на базе и механизм действия его способностей рано или поздно все равно выяснится?! Почему отказывается от сотрудничества? Что пытается скрыть? А эта его звериная осторожность в ожидании ареста – получается, он с самого начала не рассчитывал на мирный исход ситуации? Что же еще он держит в рукаве, с чем еще предстоит столкнуться?

Веренков, едва узнав о фальшивых письмах, сразу предупредил: скорее всего, предусмотреть всех ходов Евгения не удастся – так что надо поторапливаться с завершением программы! Но что значит «поторапливаться»? Уже исчерпаны практически все методы и подходы, а результата нет и нет...

Есть, правда, еще один вариант, совсем уже последний – допросить Евгения с применением наркотиков. Раньше Саре не хотелось даже думать о таком – настолько это было противно... да и просто непрофессионально! Но теперь она все чаще склонялась к тому, что другого пути не остается. В конце концов, Евгений сам во всем виноват...

Поняв, что внутренне она уже приняла решение, Сара решила не откладывать дело в долгий ящик. Но шеф, выслушав ее аргументы, надолго замолчал, а затем спросил с некоторым сомнением в голосе:

– Какова вероятность, что это окажется опасным для психики?

– Очень небольшая, – пожала плечами Сара, понимая беспокойство шефа. – Полностью ее исключать, конечно, нельзя, но не думаю, что он будет испытывать какие-то заметные последствия...

– Под опасностью для психики, – пояснил Гуминский после некоторой паузы, – чаще подразумеваются серьезные отклонения. Я же имел ввиду ложные воспоминания, случайно внушенные при допросе, локальную амнезию и тому подобное...