Пятое время года - Тильман Екатерина. Страница 8

Впрочем, результат обещал быть вполне действенным. «Свобода науки» в СБ всегда ценилась особо: следствие двусмысленного положения ученых внутри секретной спецслужбы. Насилие над наукой – а именно так Евгений собирался представить свой арест – неминуемо вызовет такое возмущение, что придется отпустить пленников во избежание еще более широкой огласки!

То, что последнее время Евгений не поддерживал отношений ни с кем из бывших коллег, не смущало его. Наоборот, было легче обращаться в письме не к одному-двум приятелям, а как бы сразу к широкой аудитории – ведь адресатов будет, ни много ни мало, больше трех десятков!

«...Итак, попробую по порядку.

Прежде всего, я представляю, сколько кривотолков вызвал мой внезапный «уход» из СБ.

На самом деле это было просто беспардонное увольнение, вызванное моим категорическим несогласием с вмешательством в мою работу, которую я достаточно уверенно считаю в своей компетенции. Здесь я могу ошибаться, дело субъективное, но, во всяком случае, грубых нарушений субординации я не допускал.

Не знаю, как это все было представлено – и были ли вообще какие-то объяснения. Конечно, я поступил не очень красиво, никому ничего не сказав, но на это были причины, и, поверь, достаточно веские. Возможно, я был не прав. Впрочем, я и сейчас не пытаюсь искать оправдания и аргументы или агитировать кого-то в свою пользу. Время для дискуссий ушло, и боюсь, безвозвратно. Всякие споры и аргументации не имеют теперь никакого значения – пришло время действий!

То, что к тебе попало это письмо, означает только одно: мой подопечный эспер, я сам, а возможно, и моя жена, схвачены оперативной службой СБ...»

...Евгений запнулся. На самом деле он вполне рассчитывал уберечь Юлю от ареста, отправив ее к родителям. Но теперь он на какой-то миг представил, что и ее тоже сумеют схватить – и испугался смертельно! Нет, этого ни в коем случае нельзя допустить!

«...и в настоящее время содержатся без суда, следствия и какой-либо надежды на то и другое на одной из секретных баз, о существовании которых у нас всегда ходило столько упорных и настойчиво – не чересчур ли настойчиво?! – опровергаемых слухов...»

...Интересно, чем в действительности окажется пресловутая секретная база – комнатой прямо в институте? конспиративной квартирой? особняком? полигоном? И какую «программу исследований» там предложат? Во всяком случае, про Сэма наверняка постараются вытрясти все, что можно!

Жаль, что в письме эти вопросы тоже никак не обойти. Что ж, придется осторожно упомянуть Сэма – без лишних подробностей...

«...Тебе, конечно, интересно узнать, чем я заслужил такое интенсивное внимание к своей скромной персоне? Боюсь, что я тебя разочарую! Пока, насколько мне известно, все мои „прегрешения“ состоят в том, что после увольнения я осмелился самостоятельно продолжать исследование, которое мне не позволили довести по моему плану в СБ.

Его объектом был один мой старый знакомый эспер-эмигрант, точнее, некоторые его интересные способности в области предсказаний. Так получилось: очень давно я смог установить контакт с этим эспером и вполне успешно поддерживать его в течение нескольких лет.

Естественно, я не хотел никакого официального вмешательства, которое могло разрушить достигнутое такими стараниями доверие. Но меня не услышали, и предпочли заменить доверие на насилие – вероятно, сочли его более надежным средством!»

...Интересно, насколько далеко может зайти это насилие? Ведь он и Сэм окажутся в полной власти «исследователей» – которые сделают все, чтобы не допустить утечки информации! До какой степени «все»? Решатся ли они, если не останется другого выхода, убить опасного эспера? А нежелательного свидетеля в лице бывшего коллеги? Евгений вздрогнул и оборвал себя – так можно вообразить что угодно!..

«...Зачем я пишу все это тебе и другим, которые сейчас читают такие же письма (а может, даже, и не читают – наша оперслужба весьма, весьма проворна...)? Нет, я не прошу помощи, протестов или забастовок. Все, на что я рассчитываю, – это информация. Наши коллеги-пленители рассчитывают обработать нас „по-тихому“ – очень не хочется доставить им этой радости...»

...Кстати, для этого способ доставки писем следует продумать досконально – их ни в коем случае не должны перехватить! Ведь не исключено, что они окажутся главным залогом их безопасности во всей этой переделке...

«...Вот, собственно, и все. Надеюсь, ты понимаешь: подобная история в любой момент может произойти с каждым из вас. И где гарантия, что я первый? Сколько исследователей были уволены раньше? Все ли они живы? Никто не интересовался, никому в голову не приходило поинтересоваться... Может, теперь у кого-нибудь появится желание не быть слепым котенком? Ведь опергруппы не действуют по своей инициативе! И те, кто будут допрашивать меня – они ведь работают в наших лабораториях, рядом с нами...»

...А ведь и в самом деле интересно, с кем из коллег он встретится после ареста! Наверняка среди них окажутся хорошие знакомые, может, даже друзья... И уж конечно там будут люди из «списка рассылки», из тех, к кому он, собственно, обращается в письме!

Хорошо это или плохо? Эффект неожиданности будет смазан, зато серьезность провокации будет понятна без слов! Можно даже поместить в каждом письме полный список всех адресатов: пусть масштаб скандала сразу станет ясен!

«...Еще прилагаю список тех, кто еще, кроме тебя, получит – если получит! – подобное послание. Не прошу о большем, но хотя бы оповести их о сути дела, если мои письма не дойдут до них. Смею заметить, что этих людей и их мнение я очень уважаю и в какой-то степени надеюсь на их поддержку и защиту, если не для себя лично, то по крайней мере для дорогих мне принципов свободы и независимости исследователя в своих профессиональных областях.

На всякий случай – прощай:

Евгений.»
* * *

...Принтер выплюнул последний листок и умолк. Евгений взял стопку писем и перенес на стол, к приготовленным и уже надпечатанным конвертам. Чуть поодаль аккуратной стопкой лежали все «компрометирующие материалы», связанные с бесконтактным убийством и управлением случайностями: многострадальные дневники самой Тонечки, ее прощальное письмо, краткие заметки о неудачных попытках связи с ней, схемы замка Горвича и окрестностей, коробка с дискетами... Сверху, ничуть не усилив и не ослабив издевательского свечения, поблескивал перстень...

Сев за клавиатуру, Евгений методично прошелся по дискам, тщательно уничтожая все следы своей работы. После их ареста компьютер будут трясти всеми доступными средствами – значит, надо гарантировать, что в нем не останется ни одного упоминания о Тонечке!

Через час работа была закончена. Теперь из материальных свидетельств исследований астрала остались только те, что лежали на столе, и Евгений приступил к новой работе. Раскладка писем по конвертам требовала внимания и аккуратности, но не мешала раздумьям – а подумать было о чем...

Рабочие материалы и письма были почти готовы к эвакуации, но план самой эвакуации был до сих пор не до конца понятен. На Рождество, когда Сэм оставался в Серпене один, Евгений, опасаясь излишнего любопытства СБ, просто брал материалы с собой. Можно повторить то же самое – только теперь уже Юле...

Да, но тогда ситуация была куда менее серьезной, а сейчас СБ может проявить гораздо большую настойчивость... и трудно даже представить, что будет, если материалы попадут к исследователям! Во всяком случае, Тонечку после этого уже ничто не спасет...

Нет, все документы надо укрыть понадежнее – в банковском сейфе, например. Или в адвокатской фирме – вот уж кто умеет хранить тайны! Если оговорить условия хранения, ни одна живая душа, включая хоть самого президента, не доберется до тетрадей! Солидные фирмы весьма дорожат своей репутацией...