Покрышкин - Тимофеев Алексей Викторович. Страница 113
Рейхсмаршалу оставались только тюремная камера и хитроумно спрятанная ампула с цианистым калием, когда смертную казнь через повешение ему не заменили, по его просьбе, расстрелом. После кремации тел приговоренных к казни вождей «третьего рейха» пепел был высыпан в поток дождевой воды на обочине сельской дороги...
Своей рукой поджег майор Эрих Хартман погребальный костер из последних 25 «мессершмитгов» 52-й эскадры. Хартмана ждали более десяти лет лагерей и тюрем в Советском Союзе, от Кирова до Новочеркасска... За время пребывания в плену его только один раз ударил следователь, которому он сам ответил тем же. Однако «загадочный» русский после этой стычки не расстрелял пленного, а предложил выпить «мировую». Как говорил Хартман, вернувшись в Германию: «Часто от меня ждут ненависти к русскому народу, словно мне не разрешены никакие другие чувства. Но десять лет в русских тюрьмах научили меня видеть разницу между русским народом и тайной полицией».
Как вспоминает Хартман, он был потрясен поведением в плену германского офицерского корпуса: «Полковники воровали, превращались в предателей, сдавали своих товарищей и становились информаторами НКВД». Лагерей смерти в Советском Союзе не было. Из 4 миллионов 377 тысяч военнопленных умерли за десять лет 450 тысяч человек. Среди них — фельдмаршал Э. фон Клейст, скончавшийся в октябре 1954 года во Владимирской тюрьме от атеросклероза на 74-м году жизни...
Э. Хартман вернулся в Германию далеко не инвалидом, он сохранил силы для того, чтобы командовать первой эскадрой «Рихтгофен» ракетных истребителей новых ВВС ФРГ. Лишь в 1969 году ему было присвоено звание полковника. Ас не вписывался в армию мирного времени, где главным, как говорил Хартман, часто становилась не оперативная готовность, а строевая подготовка и выглаженные брюки.
Часто утверждают, что лучшие летчики Германии воевали на Западном фронте. Но этому противоречит то, что именно асы 52-й эскадры Д. Храбак, И. Штейнхоф, Г. Ралль после войны в разное время командовали ВВС бундесвера.
...Р. Толивер и Т. Констебль, авторы книги о Э. Хартмане, в главе «Сталинские соколы» главное место отводят А. И. Покрышкину:
«Пропагандистская война не должна заставить нас пытаться скрыть достижения Покрышкина как аса, командира и военачальника. Его слава более чем заслужена, и совершенно справедлив рассказ о нем в этой книге, так как он часто сражался против 52-й эскадры, где служил Эрих Хартман.
Нет твердых свидетельств, что Александр Покрышкин и Эрих Хартман встречались в воздухе, но точно так же нет никаких оснований отрицать такую возможность».
Можно добавить к этому заключению главный штрих — своим предупреждением о появлении А. И. Покрышкина в небе, заявлениями «меня мог сбить только Покрышкин» и тому подобным немцы признали превосходство русского летчика.
...5 мая 1945 года Александр Иванович с ведомым побывал в Берлине. Как вспоминает Г. Г. Голубев:
«Расписались и мы на рейхстаге, осмотрели его и затем вышли на площадь, постояли у Бранденбургских ворот... Пустынная площадь усыпана обломками кирпичей и стекла, осколками и гильзами. Тянет пороховой гарью...»
В ночь на 9 мая Покрышкин, завершив в штабе планирование следующего боевого дня, «провалился в привычно короткий и настороженный сон». Разбудила его нараставшая пальба из всех видов оружия, вплоть до авиапушек и пулеметов...
«Я схватил в темноте трубку телефона.
- Дежурный? Что происходит? Почему стреляют?
- Фашистская Германия капитулировала, товарищ полковник! Кончилась война!..»
Положив трубку, Александр Иванович несколько минут постоял, глядя в окно на фейерверк победных трасс... Затем:
«Я тоже достал пистолет и несколько раз выстрелил из окна вверх».
Поздравил командира начальник штаба Б. А. Абрамович. Первыми из летчиков, кого встретил Александр Иванович, были Андрей Труд и Дмитрий Глинка.
«Дорогой наш командир! Поздравляем с долгожданной победой! Позволь от всех летчиков расцеловать тебя, наш Батя! — торжественно произнес Труд, обнимая меня.
- Поздравляю вас, Андрей и Дмитрий, с тем, что дожили вы до светлого праздника!
- Товарищ командир! Мы же с Дмитрием криворожские шахтеры. Не задавило под землей, а в воздухе нас убить было трудно, тем более когда у нас был такой учитель!»
Три летчика-богатыря обнялись. Страна ликовала. С плеч народа падал груз, всю тяжесть которого никогда не измерить.
Пасха, Светлое Христово Воскресение, в 1945 году совпала с днем Георгия Победоносца — 6 мая. День 9 мая был средой Светлой пасхальной седмицы...
В этот день на родине трижды Героя тысячи новосибирцев собрались перед зданием облисполкома. 1-й секретарь обкома М. В. Кулагин, выступая с речью с балкона облисполкома, говорил:
«Дорогие товарищи, друзья, деды, отцы, матери, сестры, жены, дети, героические труженики, славные сибиряки!.. Нельзя словами выразить переживаемые чувства. Этот день войдет в историю многих веков, многих поколений.
Сибиряки с честью вынесли на своих плечах тяжести Отечественной войны, с честью выдержали экзамен. Сибирь в дни войны стала, а если понадобится — будет и дальше, могущественным арсеналом Красной Армии.
...Сегодня на нашей улице праздник. Торжествуй и славь победу, народ-победитель!»
Друг А. И. Покрышкина по ФЗУ начальник цеха Анатолий Бовтручук описал празднование Дня Победы на родном заводе:
«Начальство приказало выкатить к проходной несколько бочек спирта и всем подавали... В войну здорово сработали — и теперь вроде как премия получилась спиртовая для всех отличившихся... Вызываю к себе, наливаю спирт и подаю. Условие одно — пей, но не попадайся!.. И загудели мужики по полной, о работе в этот день уже никто не вспоминал...»
29 мая А. И. Покрышкин был вызван в Москву на дипломатический прием, который устраивал В. М. Молотов в честь Победы. С Центрального аэродрома трижды Героя на машине доставили «с корабля на бал». В гимнастерке, галифе и сапогах летчик почувствовал себя неловко среди украшенных драгоценностями дам в бальных платьях, мужчин в смокингах и парадных мундирах.
Командующему ВВС А. А. Новикову Покрышкин сказал:
— Товарищ Главный маршал! Среди этих разряженных дипломатов и гостей я чувствую себя белой вороной.
— Не обращай внимания! Сейчас, как только откроется дверь в другой зал, все эти респектабельные господа ринутся наперегонки к столам.
«Так оно и произошло», — вспоминал Александр Иванович.
Командующий ВВС отпустил его на неделю в Новосибирск. В июне 1945-го Покрышкин впервые увидел семимесячную дочь Светлану... С женой Марией они поехали по предложению парторга авиазавода А. И. Шибаева на пчельник в тайгу. Эта поездка поэтично описана М. К. Покрышкиной:
«Поехали мы на пасеку в фаэтоне, запряженном симпатичной гнедой лошадкой. Дорога все время шла лесом. Смыкающиеся в вышине кроны деревьев создавали зеленый, пронизанный солнцем многокилометровый тоннель. Ехали мы, ехали, и вдруг — диво дивное! Перед нами открылась огромная и словно каким-то волшебником раскрашенная поляна. Только выехав на нее, мы поняли, в чем дело. Вся она была засеяна длинными полосами розовых, белых, голубых, сиреневых медоносных трав. А вокруг этой дивной поляны, словно вековые стражи, стояли огромные березы, причем все они разнились друг от друга рисунком коры и кроной... К тому же нашим взорам предстала трава невиданной высоты, в которой радовало глаз множество цветов, среди них были и сибирские огоньки...»
Беседы с умудренным светлым человеком, пчеловодом К. К. Бессоновым, банька по-черному, прогулки по лесу, любимый с детства шум деревьев переносили Героя из войны в прекрасный, казавшийся сказочным, мир...
«Знаешь, Мария, за что я люблю свою Сибирь? — спрашивал меня муж. — За доброту. Вот побыл всего один день здесь и словно всю накипь страшных военных лет с души снял».