Заговор против Младших - Тимофеева Лина. Страница 6

Наверное, следует рассказать обо всём Сури, сказал себе канцлер и заскрипел зубами от этой невыносимой мысли. Конечно, императрица не прогонит его прочь из дворца, однако доверие между супругами может быть разрушено навсегда. Нужно было рассказать обо всем сразу, как только я вернулся в Гору девяти драконов из того похода, казнил себя Хельви. Теперь же, если Сури отвернется от меня, я ничего не смогу доказать. Государственный совет только и ждет, когда это произойдет, чтобы сместить меня с должности великого канцлера. Неужели я доставлю им эту радость? Да никогда!

Он схватил послание от драконоборцев и написал в углу: на рассмотрение Твору, сделать выводы. Твор был главой тайной стражи при дворе императрицы. Как и все самые приближенные к престолу воины, он вышел из ордена Ожидающих — верных слуг правителей империи. Впрочем, верность эта в последние годы была скорее показной, чем настоящей. Ожидающие были не прочь поучаствовать в придворных интригах и подчас служили не столько императору, сколько его сановникам. Хельви даже всерьез подумывал о том, чтобы упразднить этот орден, который мог обучать как преданных слуг, так и фанатичных убийц. Твор тем не менее играл важную роль при дворе. Он расширил и заметно укрепил шпионские сети, расставленные предшественником Хельви, великим канцлером Висте. В Гору девяти драконов поступала самая свежая информация о настроениях как внутри империи, так и у ее союзников.

Пусть Твор присмотрится, что там к чему, размышлял Хельви, кидая бумагу на стол. Если драконоборцы и впрямь решили сыграть со мной в подлую игру, я должен буду срочно предпринять шаги, чтобы максимально обезопасить мою семью. Слава Огену, шпионы регулярно доносят из Города драконоборцев обо всём, что там происходит. Глава тайной стражи должен собрать эти сведения и четко сказать, видит ли он угрозу, исходящую от союзников, или это всего лишь плод воображения уязвленной совести канцлера.

Утренние лучи солнца скользнули по подоконнику и через секунду осветили кабинет Хельви. Прямо над столом, на стене висел большой парадный портрет Сури в юности. Его Хельви распорядился привезти в Гору девяти драконов из Верхата. Долгие годы, пока человек служил там наместником императора, он держал эту картину в своем рабочем кабинете. Канцлер взглянул на изображение хрупкой рыжеволосой красавицы с сапфировыми глазами и невольно улыбнулся. Нужно поздороваться с Сури, решил он.

Но вылезти из любимого кресла великий канцлер не успел. Потайная дверь неслышно открылась, и в кабинет вошел Базл. Строгая черная мантия, которую бывший лекарь и маг, а ныне — вице-канцлер империи не снимал, кажется, никогда, широкими складками ниспадала на пол, укрытый шкурами. Базл был, как всегда, бледен. Страшный шрам, рассеявший его щеку и лоб, напомнил Хельви о событиях почти двадцатилетней давности — ужасные раны маг получил в усыпальнице Ашух, когда сопровождал будущего наместника Западного края и великого канцлера в знаменитом теперь походе против Черного колдуна и его приспешников.

— Доброе утро, повелитель. Вижу, не много ты спал сегодня ночью. Решил переделать все государственные дела за час?

Базл усмехнулся, отчего его изуродованное лицо приобрело совершенно безумное выражение. Однако Хельви знал своего друга довольно долго, чтобы привыкнуть к этим гримасам. Ему доносили, что при дворе к любимчику великого канцлера отношение было неоднозначное. С одной стороны, Базл начал свою службу при императоре Раги Втором, отце Сури. Впрочем, личный маг и лекарь правителя едва ли играл в те времена существенную роль в столице — император был тогда еще бодр и свеж и не слишком ценил целителей. После того как Базл отправился вместе с Хельви в поход в усыпальницу древней хозяйки и получил там раны, навсегда изуродовавшие его лицо, в Гору девяти драконов он больше не вернулся. Служил в Верхате, при дворе наместника Западного края Хельви Щедрого, с увлечением работал в библиотеке. Именно там ему и пришла в голову мысль соединить человека и императорскую дочку узами брака. Базл был посвящен в тайные свидания Сури с наместником. Воспользовавшись тем, что его давний приятель и наставник в Горе девяти драконов придворный лекарь Литок был одержим идеей вернуть Младшим армагов — волшебных хранителей всего живого в этом мире, — Базл предложил ему отправить на поиск этих загадочных существ именно Хельви.

В случае удачного похода человеку была обещана рука наследницы — ее отец, император Раги Второй, был слишком болен и зависим от своего лекаря Литока, а потому поверил его словам о необходимости найти хранителей любой ценой. Однако и основатели империи не были сплошь альвами, утешил умирающего правителя Литок, и Хельви, окрыленный обещаниями, отправился в Черные горы. Стоит ли говорить, что после долгих скитаний человеку удалось разыскать самого последнего могущественного армага, который предстал перед героем в образе Красного дракона. Его-то, по замыслу Литока, и предстояло убить Хельви, чтобы разбудить новых хранителей.

— Ты, Базл, я смотрю, тоже немного спишь в последнее время, — сладко потянулся великий канцлер.

— Где уж спать нам, малым, если сам правитель всю ночь листает бумаги? — нашелся Базл.

— Кстати, там есть кое-что и для тебя. Сваны опять просят денег на строительство дорог в Драконовых пальцах. Разве им уже не было отослано довольно золота, чтобы нанять целую армию каменщиков и укладчиков?

— Никак нет, мой повелитель, — поклонился Базл.

— А почему? Я же подписал бумаги несколько недель назад.

— Об этом нужно спросить у твоего казначея. Мне он говорит, что сокровищница пуста и даже воинам-альвам скоро будет нечем выплачивать жалованье, а тут какие-то сваны у него просят. Говорит, отвалили им землицы и пусть счастливы тем будут.

Хельви сжал кулаки. Казначей Пук достался ему в наследство от Раги Второго. Сам Пук служил уже нескольким императорам, а о том, сколько лет этому высохшему, вечно трясущемуся старикашке с дрожащим голосом, при дворе заключались пари. Впрочем, точно об этом не знал никто. Зато всем было доподлинно известно о поразительной скупости казначея. Каждую золотую монетку из сокровищницы императора он выдавал со слезами на глазах, словно она была последней. Собственного дома Пук не имел, полагая это, наверное, лишней тратой денег, жил во дворце императора и ходил в старой заштопанной мантии, которой побрезговал бы и младший ученик мага. Шутники уверяли, что Пук ничего не ест — он питается исключительно блеском золота в сокровищнице и будет жить до тех пор, пока последняя монетка не покинет кованые сундуки. Поэтому, добавляли они, казначей будет жить вечно.

«Вечный» старик попортил уже немало крови Хельви, который был готов щедро раздавать деньги на строительство дорог и крепостей. Каждую монету приходилось выбивать у казначея буквально с боем. Великий канцлер, зная о собственной горячности, всерьез опасался, что когда-нибудь в пылу спора просто стукнет упрямого старика чем-нибудь тяжелым по голове.

— Хорошо, — поморщился он. — Я сегодня же поговорю с Пуком. Умеешь ты, дракона тебе в печенку, испортить мне настроение с утра.

— Кстати, о драконах, — поднял указательный палец вице-канцлер. — Охотники из предгорья просят у тебя еще одну шкуру.

— Зачем? — нахмурился Хельви. — Я полагаю, что три дракона в год — вполне нормальная добыча. Если учесть, что за шкуру и голову я плачу охотникам золотом по весу, им должно хватать средств не только на то, чтобы прожить оставшийся год, но и провести его в праздности. Ты забыл, что у нас есть договор с Городом драконоборцев о том, что каждая сторона может настрелять только определенное количество драконов? Как посмотрят наши союзники на одностороннее увеличение нашей добычи?

— Я пытаюсь объяснять им это, однако охотники утверждают, что говорят от имени местных фермеров. Драконы, по их словам, так расплодились, что поворовали уже всех овец на выпасах. А скоро могут начаться нападения на Младших.

— Мне не докладывали о том, что поголовье драконов так сильно возросло, — холодно сказал Хельви. — Но я не позволю рубить сук, на котором сижу. Драконы приносят казне золото. Не будет золота — не будет новых поселений и дорог. Передай это своим охотникам, а те пусть передадут фермерам. Они же первые будут просить меня о строительстве крепостей и мостов!