Агата - Тинан Кэтлин. Страница 11

– Доисторическая, – прокомментировал находку Уолли и вместе с топающим рядышком Джоном направился берегом Тихого пруда в сторону шоссе. – Интересно, почему это твой старший инспектор так уверен, что миссис Кристи надо искать именно в этом пруду?

– Кто-то сказал ему, будто миссис Кристи утопила тут кого-то из своих персонажей, но думаю, не только в этом Дело. Старина Билл опять прячет козыри в рукаве. Надо полагать, подозревает, что ее могли укокошить.

– Я-то думал, вы с ним в доле.

Вид у Джона был пренесчастный.

– Я делаю за него всю черную работу, а он хорошо, когда мне кость швырнет. Без мяса. Прости, дружище, боюсь, я только зря тебя сдернул с места. – Они молча брели берегом пруда. – Король Иоанн как-то загнал в этот пруд обнаженную девственницу, – сообщил Джон единственную информацию, которой располагал. – Она просто шла, и шла, и шла, пока не утонула.

Уолли рассмеялся.

– Не слыхал про такую Эми Семпл Макферсон?

Джон затряс соломенными волосами.

– Миссионерша. Несколько месяцев назад зашла в воды Тихого океана и простояла там тридцать семь дней, пока не явился Иисус. Она спросила у него: «Если я буду только уповать и молиться, то Ты сделаешь все остальное?» А Иисус, натурально, отвечает: «Само собой». А потом выяснилась, что эта Эми все это время трахалась там с одним парнем.

Ну ладно, так где же миссис Кристи?

– Есть одна горничная, может, что-то и знает. Надо бы ее найти.

На поиски горничной, Джейн Миллер, пара перевоплотившихся в сыщиков журналистов потратила битых три часа. «Стайлз» уже окружили полицейские кордоны, и о том, чтобы пробраться туда, нечего было и думать. Но по телефону удалось выяснить, что в этот вечер девушка выходная.

Тогда пошли к жене местного священника, знавшей всех 6 округе, но та, оказалось, уехала в Доркинг па благотворительный базар в помощь прокаженным. Уолли уже было собрался следом – «попроказничать», как он выразился, но его отговорил Джон, он впервые почуял, что ухватил наконец мясную косточку.

– Ее знает начальник нашей почты, – сказал он. – А отсюда уезжать пока не стоит.

Начальник почты Додс, косой на левый глаз, как раз отвешивал леденцы какому-то малышу. Кроме конфет, на прилавке у Додса лежали мотки шерсти и выкройки для вязания, а также банки с сардинами, покрытые толстым слоем пыли по причине слабого товарооборота. Начальник почты как раз дописал до середины труд своей жизни – книгу под названием «Санингдейл: вчера и сегодня», ибо сердце его принадлежало истории более, чем коммерции. Джон Фостер представил своего прославленного друга.

– Вы знакомы с миссис Кристи? – поинтересовался Уолли.

– Конечно, она сюда заходит чуть не каждый день.

– А какая она?

– Миссис Кристи? Очень славная леди. И очень толковая.

– Но малость того?

Левый глаз Додса повело еще левее.

– Господь с вами, мистер Стентон! Ей, конечно, нелегко пришлось в последние месяцы, но с головкой у нее полный порядок!

– У меня поручение к Джейн Миллер, – вклинился Фостер. – Где бы нам ее найти?

– Известно где, – хмыкнул Додс. – На танцах она, где же ей еще и быть в субботу вечером?

Субботние танцы в Санингдейле являли собой зрелище унылое и жалкое. Присутствовало на них человек двадцать – двадцать пять из местной молодежи, все больше прислуга, не знающая, куда себя деть субботним вечером. В зале играл духовой оркестр, а в уголке сбилась стайка девушек, ожидающих приглашения на танец. Среди них оказалась и Джейн – миниатюрная, со свежим личиком горничная из «Стайлз».

– Вот она, – торжествующе указал на нее Джон. – Добрый вечер, Джейн, – осклабился он.

– Добрый вечер, Джон, – отозвалась она, впившись глазами в Уолли Стентона.

Девушка слева от Джейн вежливо отодвинулась, чтобы кавалеры смогли усесться по обеим сторонам от дамы.

– Ваш полковник, вижу, крепко влип, – начал Джон без обиняков. – Думаете, она умерла?

Остренькая мордочка Джейн страдальчески скривилась:

– Она такая хоро-ошая!

– Потанцуем? – предложил Стентон.

– Ой, с удовольствием! – Джейн, просияв, протянула руку Уолли.

Под похоронный мотив они закружились в вальсе. Уолли улыбался, и Джейн улыбалась в ответ.

– А вы – друг Джона? – недоверчиво спросила она.

– Вообще-то я – американский издатель миссис Кристи, А мистер Фостер просто брал у меня интервью.

– А-а, тогда понятно, – уважительно ответила Джейн.

– Вы прекрасно танцуете, мисс Миллер.

– Вот только приглашают редко!

– Надо же, – искренне удивлялся Уолли, – вы так весело про это говорите!

– Наше счастье – в нас самих!

– Как и несчастье. – Ее партнер глубокомысленно кивнул. – Что, миссис Кристи сильно переживала из-за смерти матушки?

– Да, конечно, – ответила девушка, – только…

Глаза Уолли приглашали к доверительности.

– Честно сказать, – робко продолжила она, – дело-то не в этом.

– А в чем, по-вашему?

– У нее жизнь стала просто ужасная.

– Думаете, миссис Кристи могла что-то такое сделать?

– Она была в жутком состоянии, – вздохнула Джейн.

Отмучив вальс, оркестр заиграл бравый тустеп. Уолли, сказав, что не знает такого танца, проводил партнершу к ее месту.

– Неужели вы пришли сюда только ради меня? – Она подняла глаза на Уолли.

– Да. Мне нужно знать, что же стряслось с миссис Кристи.

Девушка глубоко вздохнула.

– Что ж, все равно спасибо за танец.

И, простившись с кавалерами, она присоединилась к компании скучающих подружек.

– Толку от твоей горничной маловато! – посетовал Уолли, когда оба журналиста уже были на улице.

– Зато от ее подружки побольше, – ухмыльнулся Фостер. – Пока вы танцевали, она рассказала, что у полковника интрижка с секретаршей. И будто бы он грозился бросить жену.

Глава 4

Агата Кристи сидела в вагоне поезда, уставясь прямо перед собой и сложив руки на коленях поверх газеты, аккуратно сложенной кроссвордом кверху. Она была в суконном пальто, на чулках и туфлях засохли брызги грязи, а из ручной клади только небольшой саквояж. И пальто, и саквояж были не те, с которыми она вчера вечером покинула «Стайлз».

В шесть часов вечера поезд подошел к станции Харрогет близ Йоркширских минеральных вод. Пройдя по перрону, Агата вышла в город. Снежная слякоть облепила такси на вокзальной площади. В тусклом свете виднелись два ярко раскрашенных почти пустых омнибуса, на одном значилось «Гранд-отель», на другом – «Отель „Гидропатик“. Забравшись в последний, Агата устроилась на заднем сиденье, и там, в полумраке и одиночестве, наконец закрыла глаза, губы сами собой мучительно скривились от нестерпимой боли, и она всей душой предалась своему горю – роскоши, непозволительной на людях.

Отель, куда омнибус доставил троих своих пассажиров, оказался величественным зданием в викторианском стиле, сложенным из серого йоркширского камня. Администратор, пожилой мужчина со светлыми усами, повидавший за свою жизнь немало разных посетителей, знавший цену каждому и даже однажды имевший счастье поклониться самой российской императрице Марии Федоровне, смотрел на Агату с плохо скрытым любопытством.

– Я хотела бы получить номер, – проговорила она.

– На какой срок, мадам?

– Думаю, недели на две. Сколько это будет стоить?

Администратор заглянул в тетрадку.

– У нас есть номера по пять гиней в неделю. Есть и по пять с половиной, окнами в сад.

– Давайте окнами в сад.

Ее попросили расписаться в регистрационном журнале, «Миссис Тереза Нил», – вывела она и, помедлив, дописала: «Кейптаун, Южная Африка».

– Ваш багаж, мадам? – осведомился администратор.

– Только саквояж, – ответила она. – Видите ли, мой багаж… мой багаж пропал.

У себя в номере Агата сняла пальто, вымыла руки и вытащила из саквояжа грелку, расческу и два пузырька с аптечными наклейками, на одной их которых было крупно выведено «яд». Поставила на тумбочку фотографию дочери в кожаной рамке. И, ничего больше не распаковывая, села на краешек кровати, словно вдруг утратив всякое представление, что ей делать дальше.