Терапия истинной кармы - Верищагин Дмитрий Сергеевич. Страница 11

Попробуем рассмотреть эту причину кармы поподробнее, на конкретных жизненных примерах.

Заглянул как-то к нам на консультацию один замечательный человек. Замечательный — но подозрительно невезучий. Никак не ладилась у него семейная жизнь, и прежде всего отношения с детьми. Сразу скажем, что теперь у него все хорошо — но, конечно, для этого пришлось немало поработать. И как же трудно для него оказалось вспомнить историю из своего детства, где и была заложена «мина замедленного действия»!

История же была такова. Однажды он, будучи еще пятилетним малышом, гулял с мамой по южному городу Одессе. Мама, как это с мамами обыкновенно бывает, засмотрелась на витрину магазина верхней одежды. А малыш, конечно, ничем подобным не интересовался и от скуки принялся оглядываться по сторонам, исследуя удивительный мир на уровне своего невеликого роста. И тут! Он! Увидел! Кису!

И конечно, он тут же потянулся к котику своей маленькой пятилетней ладошкой — с самым добрым намерением погладить его. Но зверюга с шипением раскрыла пасть и замахнулась лапой с выпущенными когтями на протянутую ручку.

Мальчик испугался только на один миг — он ведь был самый настоящий мальчик, и притом крепенький. Не долго думая, он что было силенок пнул обидчика-котяру прямо в крутой бок! С матерым ветераном помоечных баталий от этого удара, разумеется, ничего страшного не произошло. Встретив решительный отпор, он задрал хвост и вприпрыжку удалился из жизни ребенка, выражая всем своим видом веселье и дерзкую независимость. Мальчик при этом ничего, кроме уходящего уже испуга и морального удовлетворения от своей победы, не ощутил. Вот, казалось бы, и все. Рядовой малозначимый эпизод. При чем тут карма?

И не было бы никакой кармы, если бы не вмешалась умная мама. Мама, собственно, не видела всего эпизода, так как была занята более важным делом — разглядыванием витрины. То есть она не видела, как зверюга скалил зубы и замахивался когтями на ее дитя. А видела она лишь финал эпизода. А именно тот момент, когда ее драгоценный ребенок пнул кота в бок.

Надо сказать, что мама была доброй и терпеть не могла, когда мучают мохнатеньких пушистых животных. И конечно, она была озабочена тем, чтобы ее ребенок тоже рос добрым. И поэтому она, не долго думая, устроила своему сыночку головомойку. Пнул кису! Плохой!

Головомойка, надо сказать, была произведена по высшему разряду. Мама это умела. Девятибалльный шторм с последующим кораблекрушением был для души ребенка обеспечен! И естественно, эти мамины усилия попали прямиком в подсознание. И остались глубокой рытвиной в нежной ткани души. Рытвиной, которая не сгладилась годами, а была лишь амнезирована, прикрыта временем, забыта, загнана поглубже в подсознание, чтобы и не вспоминался вовсе этот постыдный и неприятный эпизод. «Такой плохой! Нехороший! Хуже всех на свете! Пнул кису! Такую хорошую кису! Плохой! Самый плохой!» Мамины слова застряли в глубине души занозой, звенящей болью струной, дотрагиваться до которой было страшно.

А потом мальчик вырос. И не его вина, что он позабыл этот случай. Он стал здоровенным дядькой, крепким и уверенным в себе. И не его вина, что он сам немного напоминает кота, — уж таковы его украинские гены. И не его вина, что дети его на него похожи и чем-то напоминают котят. И совсем уж не его вина, что его жена называла обоих отпрысков котиками. И также не его вина в том, что жена часто должна была бывать в командировках — да это и не страшно, ведь она, конечно, никуда бы не ездила, если бы с детьми не мог посидеть папа. А он был хороший папа и посидеть с малышами как раз мог.

И в том, что он совершенно распустил своих маленьких «котиков», пока жена ездила по командировкам, тоже не его вина! А распустил он их потому, что его голос срывался, когда детей нужно было пожурить. Потому, что ком подступал к горлу и лишь жалкий шепот вырывался из уст, когда надо было с металлом в голосе поставить детишек на место. Потому, что рука не поднималась их шлепнуть, что тоже иногда бывает необходимо. Из мер воспитания у папы была только одна — поглаживание по головке (что порой куда менее педагогично, чем похлопывание по попе!).

А происходило все это лишь потому, что здоровый этот мужик где-то в глубине души был убежден: обижать котиков — плохо!

Да, он очень хотел, чтобы его дети были хорошие, умные, добрые. Но результат получался прямо противоположный. В доме царили распущенные эгоистичные Плохиши.

Вот так «выстреливает» внедренное в нас когда-то извне необоснованное чувство вины. Выстреливает — и убивает наповал. Карма? Конечно, да еще какая!

Что произошло? Мальчику внушили, что он поступил плохо, хотя сам он этого ни в коей мере не ощутил. То есть он не испытал вину — но ему внушили, что он виноват.

Рассмотрим другой вариант того же случая. Допустим, что мальчик действительно больно пнул кошку. И кошка, вместо того чтобы победно и независимо удалиться, обиженно мяукнув от боли, метнулась бы в подворотню. Вот тогда ребенок сам бы увидел, что он сделал кошке больно, что ей до смерти плохо и обидно. Ее сначала напугали, а потом еще и ударили. И никакой тебе колбасы. Мальчик сам почувствовал бы, что он виноват.

Имелся бы реальный факт, ставший причиной реального и обоснованного чувства вины. Чувство вины было бы подтверждено личным опытом. И мама, вмешавшись со своей главной проповедью, ничем бы не навредила — ее головомойка в данном случае была бы оправданной, опиралась бы на реальный факт. Пусть бы мама вмешалась. Пусть. Ребенок сделал бы вывод из этого урока: я очень сильно ударил кошку, и ей от этого было больно и плохо. Ребенок на своем опыте убедился бы, ощутил бы и прочувствовал всем своим существом: от его поступка другому существу было больно и плохо.

Что ж, такой человек, воспитывая своих детей-«котиков», сумел бы соразмерять свои действия и, даже наказывая их, никогда бы не причинил им боли и обиды. Потому что у него уже есть опыт, когда он переусердствовал сверх меры и причинил боль. Теперь он знает на своем опыте, где эта граница, за которой начинается боль и которую переходить нельзя.

Мы помним, что чувство, подкрепленное реальным фактом, не порождает карму. Чувство вины, основанное на реальном причинении боли кошке, не породило бы карму и не испортило бы человеку жизнь. Хотя если это чувство вины было бы достаточно мощным, оно могло бы перейти в следующую жизнь, породив уже истинную врожденную карму.

Порождает карму лишь чувство вины, индуцированное извне, но не подкрепленное самим фактом вины, не подкрепленное ощущением вины, полученным при личном опыте.

Именно такое, не подкрепленное личным опытом, внушенное, внедренное чувство вины чуть не разбило судьбы детей этого человека и его самого.

Мы рассмотрели вариант кармы, возникающей в данном воплощении и в данной же жизни реализуемой. Рассмотрим теперь другой вариант — вариант кармы, унаследованной от прошлого воплощения.

Вот случай из жизни некоей И. из Санкт-Петербурга. Чувство вины вспыхивало в ней каждый раз, когда требовалось добиваться чего-то, чего она хочет. Она просто не умела отстоять свои интересы, попросить чего-то для себя — как будто чувствовала, что она на это не имеет права. А по роду ее работы ей приходилось то и дело договариваться о чем-то с другими людьми. Так вот, переговоры она всегда вела очень робко, почти всегда не могла как следует довести их до конца, и в результате все получалось неудачно.

В итоге на работе выдвинулись менее талантливые, чем она, но зато не ощущающие вины люди. Естественно, она не могла заработать себе на жизнь. Данная черта характера отразилась и на личной судьбе: ее раза четыре обошли другие женщины. Не могла она решить и жилищную проблему — если бы не ребенок, и вообще не стала бы искать лучшее жилье, а так все же нашла, но совсем не то, что нужно, — какие-то пару комнатенок…

Знакомо? Еще как знакомо, и многим, очень многим!

В чем же причина?

Причина — унаследованное от прошлого воплощения чувство вины. И, как видите, случай особенно тяжел, потому что погублено не одно жизненное направление (скажем, только личная жизнь или только профессиональная деятельность), а сразу много. Исходной причиной, скорее всего, был сильный вампир в прошлой жизни. Это мог быть и какой-то хозяин — барин, рабовладелец и так далее, это мог быть и родитель. Главное, что это был тиран, который подавлял чувство собственного достоинства человека, внушал, что он должен работать только на него, тирана, а не на себя, что для себя он жить не имеет права и своих собственных интересов иметь не должен.