Сталин - Барбюс Анри. Страница 52

Официальная Англия – страна классического империализма, эгоистической, хищнической политики традиционной буржуазной империи. Великобритания будет последней цитаделью мировой реакции.

Ужас перед раскрепощением трудящихся, ненависть к человеческой свободе проглядывают сквозь хитроумное лицемерие и ханжескую мудрость правителей Англии; этот страшный ареопаг деспотов-дельцов, словно прокатный стан, моментально сплющил вождя рабочей партии, который попробовал войти в его состав. Ужас и ненависть проглядывают сквозь так называемый либерализм Ллойд-Джорджей и подобных ему господ.

От изворотливой политики Муссолини, заботящегося прежде всего о том, как бы придать блеск своему личному престижу и выставить напоказ в анналах современной истории свой росчерк главного паразита Италии, – империалистическое хищничество британской дипломатии, повелительницы Интеллидженс Сервис, отличается невозмутимой последовательностью. Сэр Освальд Мосли собирает чернорубашечников; но вряд ли фашизм этого вида так скоро утвердится в Англии: во-первых, сопротивление масс очень сильно, во-вторых, в данный момент господствующий империализм в этом не нуждается.

В Индии, где британское правительство сеет цивилизацию с тяжелых бомбовозов (так, по крайней мере, утверждают английские газеты) и при помощи пулеметов и окованных железом дубинок калечит и топит в крови огромные массы безоружного и покорного населения, – гандистское непротивление стало равнозначащим бойне. Раболепный мечтатель, враг прогресса, Ганди предал 350 миллионов человеческих существ. Тот, кто мог спасти Индию, не сделал ничего. Будем остерегаться мессий, выдающих себя за светочи.

А в других странах? Господство военной касты в Японии ведет к военному перерождению ее экономики. Япония превращается в чудовище. Она изо всех сил пыжится создать самую сильную армию, самый сильный флот в мире. Она стала главным покупателем оружия и военных припасов на мировом рынке. Ее несчастные, ослепленные солдаты пойдут, куда прикажут, как только военная партия сочтет себя готовой.

Военная клика, правящая японской империей, недовольна вашингтонским соглашением, установившим для нее в морских вооружениях коэффициент 3, тогда как Англия и США получили по 5. Она требует паритета и отказывается возобновить соглашение. Она хочет большего, она стремится создать восточную империю, т. е. стать неограниченной повелительницей Тихого океана. В погоне за этой мечтой она на словах объявляет себя носительницей «священной миссии укрепления мира на Востоке» (это Япония – палач Китая!), а на деле старается заручиться благожелательной поддержкой Англии против Советского Союза (что уже удалось), а также против США, которые будут заклятым врагом Японии, пока на земном шаре не появится второй Тихий океан.

В США г. Рузвельт усаживает солидных джентльменов вокруг стола, словно для спиритического сеанса, – в надежде, что им откроется способ решения задачи о квадратуре круга или об экономическом равновесии в условиях капитализма. И чтобы казалось, будто это удается, он занимается искажением фактов и фашистскими трюками. Он не может не пользоваться такими приемами, а они не могут привести к цели: как можно представить себе упорядочение народного хозяйства в интересах всех граждан, если оно по-старому остается во власти произвола и хаотической диктатуры крупных частных интересов? Общество, как и дом, надо строить не с крыши, а с фундамента. Опыты г. Рузвельта, неизбежно поверхностные и кратковременные, сводятся к тому, чтобы строить социально-экономическое здание с крыши. Это – абстракция и беллетристика. Хуже; это мальчишество или жульничество, ибо в конечном счете все это основывается на капитализме.

Сталин очень понятно объяснил это в недавней беседе с Г. Дж. Уэллсом, которому система г. Рузвельта кажется венцом чудодейственной практики «англосаксонского социализма» (?). Сталин ценит «мужество, решительность», с которыми г. Рузвельт стремится «свести к минимуму ту разруху; тот ущерб, которые причиняются существующей экономической системой», но отмечает, что корней анархии капитализма г. Рузвельт не уничтожает. Да он этого и не может сделать, ибо американское государство находится в руках частных собственников и г. Рузвельт бессилен. Если бы он действительно перестал служить интересам капитализма, его бы прогнали. Его полумеры не могут дать ничего: они только порождают шумный газетный фейерверк, при помощи их капитализм только пародирует социалистические методы ровно в той мере, в какой это необходимо, чтобы и далее господствовать в полном противоречии с ними.

Но есть и другое. Есть здоровые силы. Есть миллионы глаз, открывающихся под воздействием света.

Пусть ускорит свои шаги это моральное прозрение общества! Слава честным, – но мы вплотную подходим к моменту, когда незнание становится позорным.

Впервые в истории перестроилась коренным образом значительная часть человечества. Весь мир устремляет взоры на Советский Союз и видит различие между ним и всеми развитыми и в то же время отсталыми странами. Долг каждого – возможно скорее понять это различие.

Если в нашем обзоре того мира, в котором паразиты причиняют столько страданий, мы позволили себе увлечься негодованием и гневом, то наше оправдание – бесчисленные раны, наносимые действительностью, необходимость тревожного сигнала. Но остановимся на мгновение, подумаем спокойно, как подобает мыслящему существу, и поставим нечто вроде дилеммы Паскаля:

Что будет? Фашизм или социализм? Что должно победить?

Фашизм, всеобщее распространение националистической реакции? К чему может это привести, если каждый национализм стремится, наперекор всему, лишь к расширению собственного государства, если на земном шаре ощетинилось около 80 таких национализмов и прогресс техники уравнивает их в средствах разрушения? Какое объединение возможно здесь, кроме объединения в ненависти, кроме союзов убийц, стремящихся к барышам? Никогда еще перспектива уничтожения рода человеческого не вырисовывалась с такой научной отчетливостью.

А другой лагерь? Возможно ли всеобщее распространение советской системы? Да. И она хороша для всех, и она – единственно правильный, единственно возможный выход. С какой бы стороны ни подойти к вопросу, – в советском обществе, где все заботятся о каждом, где все граждане находят друг в друге опору; где стираются границы, мы не можем представить себе ни одного из свирепствующих среди нас или нависших над нашими головами бедствий.

А между тем, реакции, разукрашенной республиканскими рекламами, беснующимся собственникам вещей и людей, барышникам, спекулянтам, мошенникам, сутенерам – противостоит не только громада страны трудящихся, но и в каждой стране – половина страны, половина мятежная, грызущая свою узду. Во всем мире проступают мощные очертания «второй власти», несущей справедливость и освобождение. Не может быть прочного государства без международной солидарности, не может быть международной солидарности, кроме социалистической.

Мятежные силы растут. Общественная борьба уже принимает в наших странах широкую и грозную форму «единого фронта». Это – объединение трудящихся, которые состоят в левых партиях, а также всех неорганизованных и беспартийных, всех крестьянских, мелкобуржуазных и среднебуржуазных слоев (три последние группы составляют большинство населения во всех странах мира), – объединение для более или менее продолжительного (а в тенденции – постоянного) совместного действия.

Землетрясения распространяются огромными концентрическими кругами (антивоенное и антифашистское движение – душа и жизненный центр мирового единого фронта, основное орудие его координации идет от Амстердамского конгресса 1932 года и Парижского конгресса 1933 года в зале Плейель): они подводят нас к массовым движениям последовательно-революционного характера. Дело идет о том, чтобы не допустить войны, чтобы дать отпор фашизму – порождению капитализма – путем наступления всех угнетенных, путем борьбы против самого капитализма. И это – повсюду, рядом с борьбой политических партий. (Эти партии также устанавливают между собою единый фронт: недавно коммунистами и социалистами Франции, Австрии и Италии уже положен почин). Так начинается агитация в массах, мобилизация масс, угрожающих бессмысленному и варварскому старому «порядку».