CITY - Барикко Алессандро. Страница 9
Гульд считал его глубочайшее знание регламента заслугой, а не виной и приходил к нему за тем, чего не мог найти у выдающихся академиков, которые ежедневно готовили его к Нобелевской премии: за уверенностью в том, что порядок — единственное свойство бесконечности. Итак, между ними происходило следующее:
1. Гульд появлялся и, даже не здороваясь, устраивался рядом с профессором, сосредоточив взгляд на поле.
2. Десятки минут они проводили, не обменявшись ни словом, ни взглядом.
3. В какой-то момент Гульд, продолжая внимательно следить за игрой, говорил что-нибудь вроде: «Резаный пас справа, центральный нападающий передает мяч правому нападающему, влетает в центр перекладины, которая ломается надвое, ответный удар мячом к арбитру попадает между ног правого крайнего нападающего, который, лежа плашмя, пробивает прямо рядом со штангой, защитник блокирует мяч рукой, и потом его освобождает приходский священник».
4. Профессор Тальтомар неспешно вынимал изо рта сигарету и стряхивал воображаемый пепел. Затем сплевывал табачные крошки и тихо бормотал: «Матч приостановлен для ремонта перекладины со штрафными ударами хозяевам поля за небрежное содержание покрытия. По возобновлении игры — штрафные команде гостей и красная карточка защитнику. Дисквалификация на один день без предупреждения».
5. Далее они продолжали без комментариев, сосредоточившись на игровом поле.
6. На каком-то этапе Гульд произносил: «Спасибо, профессор».
7. Профессор Тальтомар, не оборачиваясь, бормотал: «Будь здоров, сынок».
Это случалось по меньшей мере раз в неделю.
Гульду очень нравилось.
Детям нужна уверенность.
И последнее, что происходило на этом поле. Важное. Каждый раз, когда Гульд сидел там вместе с профессором, мяч катился за линию, прямо к ним. Каждый раз он подкатывался достаточно близко и останавливался в нескольких метрах от них. Тогда вратарь шел к ним и орал: «Мяч!» У профессора Тальтомара не дергался ни один мускул. Гульд смотрел на мяч, затем на вратаря, но оставался неподвижным.
— Мяч, пожалуйста!
Он застывал и смотрел в пустоту перед собой рассеянным взглядом, оставаясь неподвижным.