Соединение и перевод четырех Евангелий - Толстой Лев Николаевич. Страница 79

Выбора не может быть: или надо понимать так, как понимают попы, что царь почти Бог, и надо воздавать царю и Богу почти равное или надо понимать, что надо презирать одно, а другое чтить. Смысл всей беседы, заведенной фарисеями только для того, чтобы ввести в соблазн Иисуса, тот, что он, как при требовании подати в Капернауме, отстраняет соблазн, исполняя свое учение. Чтобы не соблазнить их, отдай, по правилу непротивления злу, не поддаваясь соблазну закваски фарисейской и иродовой, ни противясь, ни участвуя в нем.

(Лк. IX, 52-56)

И по дороге зашли ученики Иисуса в одну деревню самарянскую, чтобы ему приготовить ночлег.

И в деревне не приняли его.

И, увидев это, ученики, Яков и Иоанн, сказали: согласен ли ты, что надо сказать: пусть громом с неба убьет их за это?

И на ответ сказал им Иисус: не понимаете вы, какого вы духа,

потому что сын человеческий пришел не губить жизнь людей, а спасать. — И пошел в другую деревню.

О БЛУДНИЦЕ

(Ин.VШ,3-11)

Привели книжники и фарисеи к Иисусу Христу женщину, взятую в блуде, и, поставив ее перед ним,

сказали ему: наставник, женщина эта поймана на деле в блуде.

В законе Моисея нам приказано побивать таких камнями. Ты что скажешь?

Говорили это, выпытывая его, чтобы было им за что обвинить его. Иисус же, нагнувшись, пальцем писал на земле.

А они все спрашивали его. И, приподнявшись, он сказал им: кто из вас без греха, тот пусть первый швырнет в нее камень.

И опять нагнулся и стал писать на земле.

Они поняли, и совесть обличила их, и один по одному, от старших до младших, все ушли. И остался один Иисус и женщина перед ним.

Приподнялся Иисус и видит, — никого, кроме женщины. И он сказал ей: женщина! где же те обвинители твои? разве никто не осудил тебя?

Она сказала: никто, господин! Сказал ей Иисус: и я не присуждаю тебя: поди, да смотри, больше не греши.

ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ

В этом рассказе фарисеи прямо с вызовом на соблазн приступают к Христу; привели блудницу и спрашивают, что скажешь? Ему нечего говорить. Ну, блудница, ну, согрешила, ну что ж? Жалко, что согрешила, — вот все, что он может сказать. Он и молчит. Они не спрашивают его прямо, что им делать, и потому он молчит. Но когда они прямо спросили, что им делать: побивать или не побивать? он сказал: кто без греха, пусть бьет женщину. И они ушли. Они поняли, что творить казнь мог бы только тот, кто без греха, но так как таких нет и не бывает, то и казнить некому. И когда они ушли, он спросил: что ж, никто не присудил? Никто. И я не могу присудить, поди, не греши. И ты не греши, и те пускай не грешат, вот все. И соблазн суда уничтожен.

Удивительна судьба этой притчи. Несмотря на то, что она полуапокрифическая, притче этой особенно посчастливилось. Ее почему-то очень любят и находят в ней что-то особенно чувствительное и поэтическое. Божественный учитель — блудница... Он в задумчивости чертит пальцем на песке. И картины и стихи на это пишут. Но видят в этом только что-то чув-ствительное, а не видят того, грубого здравого смысла, по которому выходят невозможны своды законов, сенат, окружной, мировой, уездный суды. Возможны они только тогда, когда у людей нет даже той правдивости, которая была у фарисеев. Фарисеи ни один не решился сказать, что он без греха, и понял, что казнить мог бы только тот, кто имел бы дерзость сказать, что он без греха.

Удивительная судьба этой притчи. Как яснее еще и рассуждением и в образе показать невозможность суда, как показана она в этой притче? Невозможно. И что же? Чувствительность, черчение пальцем на земле, все это очень нравится: а значение, смысл тот, для чего она сказана, совсем как будто не существует. И чувствительность приятна, и жалование получать приятно, а смысл — это так, это значит, что в разговоре не осуждай ближнего, не говори про М.И., что у нее любовники; а вешать и головы рубить — это можно, это совсем не об этом.

(Лк. XII, 13, 14)

И из народа сказал один человек Иисусу: Учитель, прикажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство.

Иисус сказал ему: человек! или кто меня поставилсудьей и разбирателем между вами?

Человек просит Иисуса разделить его с братом по справедливости. Иисус отвечает, что делить наследство ни его, ни чье дело, кроме тех, которые делят. И как делить, это известно: отдать все. Самому же быть судьею других есть соблазн.

ОБ ИСТИННОЙ ЖИЗНИ

(Лк. X, 25-27)

И вот встал законник один и, выпытывая Иисуса, сказал: учитель, что мне делать, чтобы получить жизнь вечную?

Иисус сказал ему: в законе что написано, как читаешь?

И законник на ответ сказал: люби Господа твоего всем сердцем твоим, всей душой, всей силой и всем разумом твоим, и ближнего, как самого себя.

Здесь надо не забывать, что Лука весьма неудачно присоединил эти слова к притче, во-1-х, тем, что он ослабил значение их, и во-2-х, тем, что он вложил их в уста законника. Законник не мог знать этой заповеди, так как эта заповедь не заповедь, а вырванные слова из двух разных книг Моисея:

Второзаконие VI,5. И люби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими.

Левит XIX, 18. Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя, я Господь.

(Лк. X, 28-37)

Иисус сказал ему: верно отвечал. Делай это и будешь жив.

А законник хотел себя оправить и говорит Иисусу: да кто ближний-то мой?

Иисус и говорит ему: один человек пошел из Иерусалима в Иерихон. И попал он к разбойникам. Разбойники обобрали его, избили и ушли, а он остался полумертвым.

Случилось идти той дорогой священнику. Увидал он человека, повернулся и ушел прочь.

Также и левит один, тоже проходя тем местом, увидал и отошел прочь.

Самарянин же один дорогой нашел на него, увидал и сжалился.

И взял перевязал ему раны, примочил маслом, вином, посадил его на свою лошадь, привез его на постоялый двор и позаботился о нем.

Наутро поехал в свою дорогу самарянин, а гостинику дал две деньги и говорит: ты поблюди этого человека. Если же на него истратишь что, я на обратном заплачу.

Ну, как же ты считаешь, кто из трех этих, священник, левит или самарянин, кто ближний тому, кто попался разбойникам.

Законник и говорит: понятно, тот, кто его пожалел. Иисус и говорит: ну и ты так же делай.

Законник возражает Иисусу против его учения о том, что все люди дети одного Отца Бога и что потому человек не должен делать различия между людьми. Он сказал: положим, надо любить ближнего; но эти слова ничего не доказывают, всех любить нельзя. Я люблю жену, детей, и все также одних любят, других не любят. Хорошо сказать: люби ближнего. А кто ближний? А если не сказано, кто ближний, то ничего не сказано, и остаются одни слова.

На это Иисус отвечает притчей о самарянине. Он не говорит, кто ближний, а избирает самого дальнего для иудея — самарянина и говорит, что сделал самарянин, и на ответ говорит: делай то же.

Рассуждение о том, кто мой ближний, — ловушка, отманивающая от истины, и чтобы не попасть в нее, надо не рассуждать, а делать. Это соблазн закваски саддукейской и иродовой.

(Мф. XVI, 21; Лк. IX, 22)

И начал Иисус говорить ученикам своим, что ему надо идти в Иерусалим.

Надо, чтобы сын человеческий многое испытал и был отвергнут старшина— . ми, священниками и учеными, чтобы его мучили и убивали и чтобы он восстал после трех дней.

У Матфея сказано, что Иисус объявил, что ему должно идти в Иерусалим, и ему должно там пострадать, быть убитым и т.д. У Марка сказано, что пострадать, быть убиту и восстать должно сыну человеческому.

Иисус называет себя сыном человеческим тогда, когда он под собою разумеет свою божественную сущность, общую всем людям. Так надо понимать и здесь.

Иисус говорит вместе и о том, что прежде он сам, Иисус, должен много пострадать и быть убитым и восстать в значении духовном, и том, что разумение сына человеческого, еще прежде, чем восстать и быть принятым, — будет отвергнуто.