Пришествие Короля - Толстой Николай. Страница 49

Небо было бледно-голубым и головокружительно чистым, лишь на земле лежали облака, там, где над луговыми реками рассеивались туманы и тонкие спирали дыма поднимались над разбросанными по равнине усадьбами. Солнце с улыбкой озирало землю. Воистину, Поуис — Рай Придайна!

По обе стороны от широкой дороги, что ведет от Каэр Гуригон [54] до Каэр Луитгоэд, у подножия холма, под которым мы стояли, лежали широкие зеленые луга — там мы разбили наши шатры и палатки. И вот вдалеке послышалась поступь могучего воинства, приближающегося к месту, где сидел король Мал гон.

Король окинул взглядом равнину. Показалось ему, что видит он огромное облако серого тумана, что затянул все от земли до неба. Мнилось ему, что видит он над туманом острова в озерах. Показалось ему, что в передней стене тумана разверзаются пещеры, что снежно-белые клочья льна или просеянного снега падают на него сквозь прорехи в тумане. Показалось ему, что видит он неисчислимые стаи чудесных птиц, или мерцание ярких звезд в чистом морозном небе, или брызжущие искры огня. Услышал он шум и грохот, звон и гром, рев и гам.

Спросил король Мэлдафа о том, что все это значит.

— Небо ли опускается на землю, или озера выплескиваются наружу, разметывая землю, или вижу я, как океан затопляет сушу? Ибо кажется мне, что сотрясается Придайн и близится конец мира!

— Нетрудно сказать, о король, — ответил старец. — Серый туман, который ты водишь, это дыхание коней и героев да облако пыли, что поднимается над дорогой, по которой едут они Острова в озерах — это головы героев и воинов, поднимающиеся над туманом и пылью. Разверзающиеся пещеры — это пасти и ноздри коней и рты героев, что дышат солнцем и ветром на всем скаку. Снежно-белые хлопья льна или мелкого снега, что падают на землю, — это пена, что летит с удил из пастей сильных, крепких жеребцов. Бесчисленные стаи птиц — это комья дерна, которые кони выбивают своими копытами. Мерцающие ясные звезды ночи или брызжущие искры огня — яростные, гневные глаза героев, что сверкают из-под их шлемов. Таких людей ни равным числом, ни большим числом никогда в бою не одолеть до самого Судного Дня.

Шум и грохот стали ближе — это гремели щиты, грохотали копья и мечи, звенели шлемы и нагрудники, топали конские копыта, и неистово кричали, приближаясь, герои и воины. Впереди ехал отряд всадников в зеленых плащах, во главе которого скакал красивый юноша, державший два дротика с серебряными древками, а рядом с ним бежала пара пятнистых белогрудых борзых. Это было воинство Гвинедда, в голове которого ехали, согласно своему праву, воины Арвона с красными копьями, а возглавлял их Рин маб Мэлгон.

Затем явилось воинство всадников в желтых туниках, по плечам воинов рассыпались красивые золотистые волосы.

— Мэлдаф, — вопросил Мэлгон, — чье это воинство?

— Нетрудно сказать, государь. Это войско людей этого края. Кинан Гаруйн, сын Брохваэля Клыкастого, едет впереди в своей белой колеснице из доброго дерева и плетеных прутьев, с колесами из белой бронзы, которую везут два его коня, Высокий и Черный. О воинах Поуиса говорят — неустрашимы в битве и бесстрашны в обороне.

— Так и должно быть, — сказал Мэлгон. — А чей этот отряд — отряд благородных всадников, что едет следом, каждый с серебряной застежкой на груди и с золотой гривной на шее?

— Нетрудно сказать, — ответил Мэлдаф. — Это люди Кантрер Гвэлод, что на Севере, а принц с горячими серыми глазами, в плаще с пурпурной каймой, что ведет их, — Эльфин маб Гвиддно, названый брат твоего сына Рина.

Мэлгон шагнул вперед и ударил коня принца Эльфина по морде ножнами своего меча. Будь клинок обнажен, он рассек бы и плоть, и кость.

— Почему ты ударил моего коня? — запальчиво спросил Эльфин. — Ради обиды или ради совета?

— Ради совета, принц, — не скачи так яростно и гордо.

— Принимаю твой совет, о король, — ответил Эльфин и уже скромно вернулся на свое место во главе отряда.

После воинов Эльфина маб Гвиддно явились шесть отрядов в кольчугах, шесть отрядов спорщиков в битве, вооруженных для сражения, крылатых в бою, драконов с широкими мечами, что не уступают дороги в сражении, связанные клятвой вместе идти вперед. А их короли — шестеро отважных, шестеро равно крепкошеих, шесть равно ярких языков пламени, шесть равно ярких гривен, шестеро яростно нападающих, шестеро берущих добычу. Незачем было Мэлгону Высокому вопрошать об их именах, поскольку были это шесть королей племени Кунедды — сам Кадваладр маб Майриаун из скалистого Майрионидда, Диногад из Дунодинга, родины отважных копейщиков, Сервилл маб Уса, владыка четырех кантрефов Кередигиона, Кинлас Рыжий из Роса, сын того самого Овайна Белозубого, которого Мэлгон убил в юности и чье королевство Гвинедд он взял себе, Элуд Седой из Догвэлинга, страж Красной Крепости, и Брайхиоль с нагорья Рувониойг, гордый вепрь с берегов реки Алед и опустошитель низин.

Велики были гордость, пыл и ярость короля Мэлгона Высокого Гвинеддского, когда смотрел он на строй королей племени Кунедды, поскольку верно говорили, что никогда не бежали они в страхе от меча, копья или стрелы и что Мэлгон никогда не претерпевал сраму в битве, ежели на поле боя видел он их лица. Так прошли они перед ним, словно бурный вал, что заливает берега.

Сидя на холме Динллеу Гуригон, увидел Мэлгон, что приближается к нему войско, похожее на всепобеждающее море, сверкая яростным красным, великое числом, силой как скала, непреклонностью как судьба, гневом словно гром. Впереди него ехал гневный, ужасный, страшный ликом король в полосатом плаще, с огромным копьем с тридцатью заклепками вокруг гнезда его наконечника.

— Кто этот воин, — спросил Мэлгон старца Мэлдафа, — который кажется мне быком сражения и ужасом для бледноликих людей Ллоэгра?

— Нетрудно сказать, — ответил Мэлдаф. — Эго Ддиварх маб Ригенеу, наследник Брихана из Брихайниога, в чьем королевстве стоял тот самый город, что погрузился на дно озера Сиваддон. Это сын Брихана, Раин Красноглазый пытался вытащить упряжью быков со дна чудовищного Адданка, что спит среди развалин города. Но напрасно. Как говорится в энглине:

Тогда Мэлгон поклялся великой клятвой — костями святого Гармауна, что когда-нибудь он попробует это сделать. Но такого не случилось.

После войска Брихайниога прошли еще три больших отряда, числом — как деревья в лесу, силой — как горы, буйством — как реки. В каждом отряде было по двадцати одной сотне.

— Кто эти воины, отважнее которых я не видывал? — спросил Мэлгон.

— Нетрудно сказать. Это воины Гвента из Гливисинга и опоясанного морем Диведа, — ответил старец Мэлдаф. — Их военные вожди — Меуриг маб Карадауг Могучая Рука, Гвинллиу, отец благословенного Кадога, и Педир маб Кингар, внук короля Гвертевура Старого. Они — Три Столпа Битвы. Когда обнажают они мечи, то ножнами им становится кровь.

Именно об этих воинах говорят поэты, когда поют они о «длинноволосых жителях Гвента возле Каэр Гуригон». Потому что локоны воинов короля Меурига Гвентского не знали никогда ни ножа, ни бритвы, ни ножниц, и густые кудри их спадали на широкие спины Как толстый плащ были их покрытые пылью спутанные пряди, которые уже ни промыть, ни обрезать было нельзя, ибо в волосах этих таилась сила и мощь их бога, бессмертного Нудда Серебряная Рука, который взирает из своего храма на богатое рыбой устье Хаврен.

Последним на сбор войск короля Мэлгона в Динллеу Гуригон пришел могучий легион в темно-синих доспехах с белыми, как известь, щитами. Во главе его ехал тот, кто в битве был как бодучий бык, а в совете — как парящий орел.

— Кто это едет так отважно, будто бы он — сам Кунедда Вледиг? — вопросил Мэлгон.

— Нетрудно сказать, — ответил Мэлдаф. — Он истинный жнец битвы, медведь на тропе, сверкающая рука сражения. Золотой рог, что висит у него на шее, тот самый, в который обычно трубил Глеулвид Могучая Хватка у Артуровых врат в Келливиге. Это Герайнт маб Эрбин, а за ним отважные воины из многоложбинного Дивнайнта из-за любимого тюленями моря Хаврен, яростные в битве, как львы с окровавленными лапами [55].