Шерлок Холмс и Священный Меч - Томас Фрэнк. Страница 12

– Превосходно, – как бы размышляя вслух, проговорил Холмс.

Наш клиент удалился, и я обеспокоенно повернулся к своему компаньону. По всей видимости, осматривая место преступления, он вопрошал себя, как бы он сам в случае надобности взобрался на балкон. Если, конечно, уже не нашел ответа на этот вопрос. Прежде чем я успел задать вопрос, он посмотрел мне в глаза.

– Задача кажется вам трудноразрешимой, Ватсон?

– Да, конечно. Даже представить себе не могу, как бы это сделал один из тех акробатов, что словно мухи летают под куполом цирка.

– Итак, он не мог вскарабкаться по стене. Не мог воспользоваться лестницей, ибо было бы просто невозможно быстро убрать ее. И я думаю, – произнес Холмс со смешком, – что, не имея крыльев, он вряд ли мог бы взлететь на балкон.

– Тогда как же он поступил? Я не вижу никакого ключа к разгадке этой тайны.

– Что-то сегодня вы туго соображаете, старина. Исключив все обычные методы, мы неминуемо приходим к выводу, что грабитель воспользовался веревкой, как это делают альпинисты.

Я невольно открыл рот от изумления. Не потому, что удивился такому простому и логичному объяснению, а потому что поразился своей непроходимой тупостью.

– Представьте себе, что я стою здесь. – вновь заговорил сыщик. – Ночь темная и дождливая, а вы знаете, что в плеске дождевых струй тонут все другие шумы. В руке у меня моток веревки с привязанной на конец «кошкой». Прямо отсюда я мог бы зацепить «кошку» за каменную балюстраду. Затем, взобравшись наверх, протащить «кошку» под перилами и опустить наземь. Теперь с балкона свисает двойная веревка. Я вхожу в дом через застекленную дверь. Услышав, что кто-то поднимается по лестнице, выбегаю на балкон и спускаюсь по веревке, которую тут же вытаскиваю за «кошку», и исчезаю в темноте. Все.

– Поразительно, Холмс. Вы очень убедительно воспроизвели всю сцену.

– Не совсем так. Я только объяснил, как бы на месте грабителя поступил я. Однако, если нам удастся найти какие-нибудь царапины на балюстраде, вопрос можно считать решенным.

Некоторая самоуверенность, проскользнувшая в его тоне, неприятно резанула меня. Но я счел это раздражение недостойным и тут же его подавил.

У парадной двери нас приветствовал почтенного вида дворецкий, и мы вслед за ним поднялись наверх. Потолки в Мейзвуде были высокие, комнаты такие большие, что вполне бы подошли для заседания генерального штаба армии. Однако здесь полностью отсутствовала феодальная атмосфера, столь типичная для многих английских усадеб, впрочем, в этом не было ничего удивительного, ибо дом выстроили в этом столетии, обстановка же отнюдь не подчеркивала принадлежность к тому или иному периоду, а просто отражала стилевые особенности интерьера различных стран.

Гостиная наверху была залита солнечным светом, с балкона открывался чарующий вид на окрестности. Когда Дитс присоединился к нам, на этот раз уже в твидовом костюме, Холмс осматривал балюстраду с помощью карманной лупы, с которой он никогда не расставался. По мере продвижения от балясины к балясине его изыскания становились все лихорадочнее и лихорадочнее. Наконец он посмотрел на нас с нескрываемой досадой на лице.

– Я только что весьма правдоподобно объяснил Ватсону, каким образом ваш незваный гость смог взобраться на балкон, а затем спустился с него, но я не могу найти доказательств, подтверждающих мою версию.

Пока я пересказывал Дитсу соображения Холмса, последний все еще осматривал балюстраду, на этот раз снаружи. Неожиданно он резко вскрикнул.

– Еще не все потеряно, господа, – сказал он, когда мы приблизились к нему и встали в указанном месте. У львиной головы с наружной части балюстрады не хватало пол-уха.

– Что это? – удивился Дитс. – Когда это могло случиться?

– Это случилось совсем недавно, – произнес Холмс торжествующим тоном. – Заметьте, скол совсем свежий. Моя догадка в принципе была верна, но осуществлялось все несколько иначе, нежели я предполагал.

Дитс взирал на него с явным недоумением, даже несколько растерянно.

– Позвольте рассказать, как действовал предполагаемый грабитель. – Холмс скользнул по мне быстрым взглядом. – На этот раз уже совершенно точно. Дождавшись вашего, мистер Дитс, отъезда, человек этот подошел к дому со стороны балкона. В руке у него была тонкая, но прочная веревка с привязанным к ней грузом, нечто вроде южноамериканского боло. Он раскрутил груз над головой, как лассо западно-американских ковбоев, и, накинув, закрепил вокруг львиной головы, обломив при этом ухо. Затем он забрался наверх, пропустил груз под перилами и опустил его наземь. Соскользнуть вниз уже не представляло труда, особенно если он был в перчатках или ладони у него мозолистые. На все хватило бы пятнадцати секунд.

Дитс изумленно покачал головой.

– Вы нашли этой загадке очень простое объяснение, мистер Холмс. Что же прикажете теперь делать?

– Не знаю. И прежде чем решить, как поступить мне самому, я должен узнать, за чем охотился грабитель.

Последние слова знаменитого детектива словно повисли в воздухе. Я уже надеялся, что мы сможем наконец достичь каких-то ощутимых результатов, но Дитс отвел глаза в сторону. Мне показалось, я уловил на его лице выражение вины.

– Не могу сказать, – наконец выдавил он.

Его слова можно было истолковать двояко, но Холмс не стал продолжать этот разговор, а принялся нарочито любоваться зелеными полями.

– У вас много лошадей, – как бы вскользь заметил он.

Дитс явно ухватился за возможность переменить тему.

– Разумеется, мы держим племенных кобыл отдельно, но позволяем одногодкам и жеребцам свободно бродить вокруг усадьбы. Со всех сторон этот холм окружают пастбища. Они огорожены, и молодняк может наблюдать за взрослыми собратьями. Они вроде бы даже развиваются быстрее, если перед глазами есть пример для подражания.

– Насколько я знаю, – прервал его Холм, – лошади, особенно скаковые, мирно уживаются с другими животными. Петухами, собаками.

– Некоторые да, пожалуй. До Мейзвуда мой отец выращивал собак, но у него развилась аллергия, причиной которой доктора считали собачью шерсть. Ему пришлось оставить это занятие.

– Наверное, он предпочитал гончих? Или борзых?

– Доберманов, – последовал ответ. Холмс не стал развивать и эту тему.

По молчаливому согласию мы возвратились в дом, где поднялись по широкой лестнице в столовую и прекрасно пообедали. К обеду было бургундское, горячо рекомендованное хозяином. Я хотел было спросить, какого года вино, но вовремя опомнился, ибо вопрос отдавал дурным тоном. Я сообщил Дитсу, что мы сегодня же возвращаемся поездом в Лондон, где мой компаньон наведет справки, нет ли в Англии какого-нибудь выходца из Аргентины, чье хобби – забираться на вторые этажи. По отношению к подозреваемому Холмс употребил слово «гаучо» и подбодрил нашего клиента уверением, что вора, обладающего столь редкой специализацией, гораздо легче найти. Наконец мы распрощались.

Монотонный стук колес в сочетании с выпитым бургундским сказался почти сразу, и я проснулся уже на окраине Лондона. Холмс тут же предупредил мой вопрос.

– Конечно же, он знает, Ватсон.

– Что?

– За чем охотился грабитель. Полагаю, догадаемся и мы. Помните, как в ответ на мой прямой вопрос Дитс произнес: «Не могу сказать». Из этих слов я заключил, что он связан каким-то обещанием, возможно, его сдерживает страх. Надо заметить, что и начальник станции в Литчфилде, который проводил нас к экипажу, и кучер – оба знали наши имена, думаю, они знали и о цели нашего приезда. Впечатление такое, будто он воспользовался нашими услугами лишь для отвода глаз. Он как бы предупредил всех: «Будьте начеку, приезжают Холмс и Ватсон».

– Допускаю такую возможность, но с большой натяжкой.

– Хорошо, тогда вспомните о лошадях и собаках. – Я не вполне вас понимаю.

– Прекратив свои исследования, капитан Сполдинг поселяется в Англии и занимается выращиванием собак. И какой породы, обратите внимание! Он разводит доберман-пинчеров, свирепейших сторожевых псов. Только аллергия заставляет его прекратить это занятие, после чего он переключается на коневодство.