Схватка с кобрами - Томас Крэйг. Страница 42
Хайд медленно покачал головой.
– Нет.
– Мы могли бы... – но не посмела продолжить. Он рассказал ей, где, по всей видимости, держат Касса, что с ним делают. Она сцепила руки на груди, злясь на собственное сопереживание человеку, которого в жизни не видела, на никому не нужный долг перед ним Хайда, даже нее самой. – Ну как ты его сможешь вызволить? – запротестовала она.
– Это простая часть дела. Из Индии?.. Для этого мне понадобится Шелли.
– Разве не видишь, он не отвечает на твои звонки?
– Ответит. Когда будешь говорить, скажешь хорошенько и об этом.
– Я? Одна я никуда не поеду, Хайд! Один раз попробовала и попала в этот проклятый переплет.
– Придется. Я... – по рукам и ногам буду связан Кассом, хотел сказать он, но увидел, что она понимает. – Вот твой билет на столе. Время до отлета есть... Черт возьми, Роз, ты должна лететь. Дай мне заняться здесь своим делом!
– Когда с тобой будет Касс. Не раньше.
Часть ее стремилась вырваться отсюда, как из кошмарного сна. Однако ничто не могло убедить ее бросить его, пока не позволят или не вынудят обстоятельства. Он развел руками.
– О'кей... коль ввязалась, вот мои условия. Если меня достанут, ты исчезнешь – поняла? – Как бы подчеркивая сказанное, он, как в живую плоть, впился пальцами в спинку дивана. – Ты просто уходишь оттуда, где бы это ни случилось. Дальше. Если не смогу поднять Касса, тогда, возможно, придется... проделать работу ветеринара ради него. Поняла? Обсуждению не подлежит. После всего, что ему досталось, может оказаться, что нет никакой надежды.
Несколько минут она, сердито дыша, барабанила пальцами по деревянной панели. Наконец, громко шмыгнув носом, заявила:
– Ну и грязная, черт возьми, у тебя работенка, Хайд.
– Лучше не скажешь, – согласился Хайд. Взял лежавший рядом ночной бинокль и встал сбоку одного из неосвещенных окон. – Что верно, то верно.
Почувствовал, как напряглись нервы, в кровь хлынул адреналин. Он собирался отблагодарить Касса своей лучшей валютой – активными действиями, золотым стандартом своего профессионализма. Предвкушение работы доставляло удовлетворение, и заботливые мысли о Роз начинали отходить на задний план.
В стекла ночного видения за незанавешенными окнами дома Сары серые фигуры. У сходен длинный "мерседес", рядом курят и оживленно разговаривают двое полицейских. Вернулся глазами к дому и разглядел будто передразнивающих полицейских Сару с Дханжалом... правда, позы, насколько он понял, угрожающе напряженные. Они спорили.
– Роз, дай-ка магнитофон и наушники, – шепотом попросил он.
Ее сумки и купленный для нее чемодан, словно ожидая носильщика, аккуратно сложены на кровати в главной спальне. Ухо уловило похожий на скрежет вынимаемого из тяжелых ножен лезвия звук открываемой молнии. Выхватив из рук, надел наушники и включил магнитофон. Завертелась катушка, послышались слабые голоса. Как спектакль, передаваемый из далекой страны за тысячи миль отсюда.
– Тогда опиши мне его! – сказал Дханжал.
– Обыкновенный. Совсем, черт возьми, обыкновенный! – ответила Сара. – Она клюнула на ничтожество...
Хайд перевел бинокль на "мерседес". Полицейские беззаботно отдыхали. Его "лендровер" стоял в подземном гараже одного из приличных отелей.
– Роз... готовь вещи.
На озере светлячками мелькали огоньки припозднившихся шикар, владельцы которых еще надеялись прихватить туриста или продать товар.
– Что?
– Роз, делай, что говорят. Только действительно нужное.
– А что?.. – начала, было, она, но потом выбежала из комнаты.
В наушниках слышалось точное, хотя и пренебрежительное описание его внешности. Дханжал согласно бормотал, будто сверяя слова женщины с фотографией. Роз вернулась с чемоданом, дорожной сумкой и его портфелем.
– Немного? – спросила она, тяжело, испуганно дыша. Он покачал головой.
– Ступай, подзови ближайшую шикару... потихоньку.
– Там есть лампочка – Сара мне показывала.
– Только не привлекай ее внимание.
– Кто там с ней? – спросила она, жарко дыша в затылок и щеку. Для уверенности положила руки на плечи.
– Твой приятель, Дханжал. Скорее, Роз...
Сара продолжала по крупице вспоминать его внешность. Вспомнила, что он сразу ушел... нет, не видела, чтобы вернулся... отдай мне должное, что я кое-что умею, дорогуша. Уверена ли она? Да, больше она его не видела. Простой турист. Она не из тех, кому дано выбирать, не так ли, инспектор? Наглая бабенка. Хайд нервно сглотнул.
Ну давай же, Роз... поторопись с этой проклятой шикарой и будем смываться.
– Пракеш получил сообщение о человеке, которого ты описываешь... по крайней мере, очень похожем на него. Он британский агент. Они с женщиной живут вместе в Лондоне – в Эрлз-корт. Знакомо тебе такое место? – со злой издевкой спросил Дханжал.
В.К. был уверен, что выглядит, как подобает государственному деятелю: по-отцовски мудро, сдержанно – и в то же время в глубоком гневе, как Бог перед своими непослушными чадами. На экране монитора менялись картины кровавой бойни. Под сложенными на столе руками ждала подготовленная речь. Авиакатастрофа, чудовищное злодеяние на автобусной станции... трагические события в прошлом, включая нападение на "Золотой храм" в Амритсаре... насилие со стороны военных в Кашмире... массовые беспорядки, тамилы...
Подготовленная серия эпизодов была короткой, вряд ли больше двух минут, но на отбор материалов и монтаж ушли две недели. Предполагалось использовать ее ближе к выборам, но в узком руководящем кругу партии решили пустить эти кадры до того, как страна пойдет к избирательным урнам. Их подтолкнули к этому последний акт насилия и опасения, что за ним наступит спокойствие, если не считать нападок из фундаменталистского лагеря Мехты. О точном времени еще не решено. Это пока всего лишь репетиция. Новый имидж для заголовков, сказал Пракеш. Автобусная станция в Бандипуре. Кадры неумолимо, как окровавленные гусеницы танков, катились в прошлое, в постимперскую историю Индии, завершаясь черно-белыми картинами беспорядков и убийств: 1948 год. Независимость – от чего? Новая страна оказалась под доставшимся ей в наследство от Британской Индии мучительным бременем сложившихся порядков и неразрешимых проблем...
Он будет выступать как отец нации. Это решено. Речь, вероятно, еще будет десятки раз переписываться, после этого скрупулезно правиться, образы фильма пересортировываться, обсасываться, режиссироваться. Как отец нации он спросит народ: "Разве этого вы хотите? Действительно ли представляете себе Индию и самих себя такими?".
Это был рискованный замысел – крайне рискованный. Мехта хотел иметь такую Индию, усеянную трупами и раздираемую вековой враждой; действующую себе во вред, униженную, покорно страдающую. Мехта играл сильным козырем – историей. А он, В.К.Шармар, предлагал будущее, что было куда рискованнее...
...и все же ему могут поверить. Прогнозы были многообещающими. Люди в одинаковой мере устали и от убийств, и от нищеты. Пойдут они за ним в будущее или же отдадут предпочтение кинозвезде и всем остальным старым избитым стереотипам?
Очень рискованно.
Пракеш умчался из партийной студии почти час назад, озабоченный, злой. Из-за чего? Из-за другой опасности, которая могла повергнуть их в прах? Самая большая опасность – что не смогут найти британского агента и что найдется, кому выслушать его рассказ...
От волнения сводило живот, как будто передача начиналась по-настоящему и он должен предстать перед сотнями миллионов людей. Сюжеты дошли до волнений 1948 года, до создания британцами страны, разодранной надвое.
Шармаром владели страх и ярость.
Шикара высадила их на набережной у Далгейт, где в сравнении с ярко освещенными улицами Срингара было относительно темно. Хайд рассчитался с лодочником, щедро одарив чаевыми, и толкаемая шестом шикара бесшумно скользнула прочь, оставляя длинную царапину на мерцающем серебристом зеркале озера.