Отчаянная - Томас Пенелопа. Страница 12

— Абсолютная чепуха! Здесь нет никаких привидений.

Миссис Мэдкрофт жестом руки попросила ее замолчать и произнесла слова, которые никто толком не понял: «Простите, я не хочу обидеть вас, но должна опровергнуть это. Меня одолевает печаль. Это… Это печаль женщины. Да, действительно вся в печали».

Все вопросительно посмотрели на нее. Кажется, только я смутно догадывалась о том, что имела в виду медиум.

В тот момент, когда холодный поток пронесся у меня за спиной, и мои плечи ощутили его ледяное дыхание, я почувствовала приближение чего-то зловещего. Это тревожное ожидание с каждой минутой нарастало.

Глава 3

Сопровождаемые чопорной горничной в черной мантилье и накрахмаленном фартуке, мы поднялись по лестнице в комнаты для гостей. Миссис Мэдкрофт в бодром настроении выступала во главе шествия. Я неохотно тащилась за ней.

На лестничной площадке я непроизвольно оглянулась. Мое внимание привлек огромный камин в стене. Над ним, высоко вверху, рельефно выступала группа людей, искусно высеченная в камне. Меня поразило демоническое выражение лиц с искаженными глазами и остроконечными подбородками. Казалось, они жили, они пристально высматривали кого-то, и их слепой всепроникающий взгляд достигал лестничной площадки и фойе. Я с большим трудом сдержала внутреннюю дрожь. Взбудораженная, я поспешила за горничной.

Комнаты для гостей располагались в восточном крыле. Моя дверь оказалась первой от лестничной площадки. Дальше по коридору находились комнаты, где поселились миссис Мэдкрофт и Чайтра. Правда, их две Небольшие спальни располагались по другую сторону великолепной гостиной. Мистер Квомби оказался отделен от нас длинным, не менее пятидесяти футов, коридором. Мистер Квомби чувствовал себя здесь превосходно. После той сцены у парадной двери он заметно возрос в собственных глазах. В глазах миссис Мэдкрофт тоже. Теперь, поцеловав руку миссис Мэдкрофт, он оставил нас, чтобы отдохнуть и переодеться к ужину.

— Господи, какой огромный дом! — снова высказала свои чувства миссис Мэдкрофт. Она восторженными глазами рассматривала одну из дрезденских фарфоровых статуэток на камине.

Я кивнула головой, обронив: «Они могли бы отвести целое крыло для семейных призраков, не боясь быть потревоженными ими».

Миссис Мэдкрофт не удержалась от нравоучения.

— Хилари, никогда нельзя плохо отзывать о мертвых, это доставляет им огорчения.

— Простите, я прикушу свой язычок.

— Умница! А теперь ступай и хорошенько вздремни. День был утомительный… Неизвестно, каким будет вечер.

Я поцеловала ее в щеку, попрощалась с Чайтрой, которая вешала платья миссис Мэдкрофт в массивный гардероб резного тикового дерева, и пошла к двери.

— Хилари, дорогая! — окликнула меня миссис Мэдкрофт.

Я обернулась.

— Ты… ты совершенно уверена, что тебя ничто не расстроило внизу, когда мы входили? — спросила она тоном, в котором чувствовалась настороженность.

Я нахмурилась и заколебалась. Невозможно было выразить словами то, что я тогда почувствовала. Как бы я ни пыталась передать, все звучало бы глупо. Ведь странное ощущение длилось не более секунды. У меня теперь уже самой возникли сомнения, почувствовала ли я вообще что-нибудь. Или мне показалось?

— Хилари! — напомнила о своем ожидании ответа миссис Мэдкрофт.

Я улыбнулась и выдавила из себя: «Правда, ничего».

— Хорошо, если ты уверена в этом, — с нотками сомнения сказала миссис Мэдкрофт. Я утвердительно кивнула головой.

— Ну, иди, дорогая, — вяло махнула она рукой. — И… и если что-нибудь потревожит тебя, ты, конечно, скажешь мне.

— Конечно, — подтвердила я.

Мне показалось, что это удовлетворило ее. И она ушла. Я тоже пошла в свою комнату. Ноги бесшумно ступали по толстым коврам, которые устилали коридор во всю его длину. До моей спальни было рукой подать, но на эту короткую дорогу у меня ушло много времени. Дело в том, что по пути мое внимание привлекла пустая лестничная площадка, и меня что-то толкнуло осмотреть то место на самом верху лестницы, которое так потревожило меня. Я пыталась убедить себя, что неприлично бродить по чужому дому одной, однако ноги как-то сами по себе повели меня в нужную сторону. Подвели к перилам. Я взялась за перила руками и с удивлением обнаружила, что полированное красное дерево оказалось холодным.

Я ожидала, что чувство страха здесь вернется ко мне и разгорится с новой силой. Но этого не произошло. Приятно разочарованная напрасным ожиданием, я громко вздохнула. И только тут поняла, что долгое время стояла с затаенным дыханием. Ко мне пришло чувство облегчения, и я с упоением внимала тишине древнего замка.

Но это продолжалось недолго.

— Это ты, Фанни? — раздался вдруг внизу чей-то строгий баритон.

Испугавшись, я сначала отпрянула от перил, но затем любопытство взяло верх и я стала рассматривать, кто это там, в фойе?

На нижней ступени, закинув голову назад, стоял мистер Ллевелин. Он широко расставил ноги и сощурил глаза от яркого света, который широким потоком лился через купол. По всему было видно, что мистер Ллевелин только что вошел в дом: пальто на нем было застегнуто на все пуговицы, в руках он держал шляпу. Наверное, он быстро шел, потому что все еще глубоко дышал широкой грудью. Кажется, мистер Ллевелин отличался великолепными легкими: при каждом вдохе пуговицы до предела растягивали петлицы пальто. Мне подумалось, что в нем есть что-то от племенного жеребца, у которого превосходная стать, но такой крутой норов, что от него можно ожидать всего, что угодно. Мое сравнение мне очень понравилось.

Как только он узнал меня, его красивые черты лица ожесточились, и я вновь ощутила исходящие от него волны гнева: Гнев полыхал в его серых глазах.

— Итак, вы приехали, несмотря на мое предупреждение? — сердито выкрикнул он. При этом бросил шляпу куда-то в угол и стал энергично расстегивать пуговицы пальто.

— По настоянию вашей сестры, — напомнила я ему. — Я должна также сказать, что вы неправильно судили о миссис Мэдкрофт. Она хочет только помочь.

— Так же, как и вы, естественно.

— Я не вижу причин для того, чтобы вы думали иначе. Да у вас таких оснований просто не было.

— Мне не надо надкусывать зеленое яблоко, чтобы узнать, что оно кислое. И я не хочу попасться на удочку мошенникам, потому что мне хватает ума поберечь свой карман.

— О, Господи, какая ерунда! Вы говорите так, словно мы — воры-карманники.

— Верное сравнение. Но уже если говорить о ворах, то мне более симпатичен обычный вор, нежели коварные особы, которые делают вид, что одной рукой поддерживают человека, в то время как другой обирают его.

С огромным трудом я сдерживала нарастающее раздражение. В какой-то момент поняла, что если разговор будет продолжаться в этом тоне, то дело дойдет до скандала, полного и окончательного разрыва. Не за тем же я сюда приехала. Пока что мы обменивались колкостями, только и всего. Ни один из нас не приводил никаких доказательств. Напрасно я позволила ему дать волю эмоциям. И самой следовало проявить больше сдержанности и любезности. В общем, надо круто менять тональность разговора. Но сразу уступать тоже ни в коем случае нельзя.

Я приятно улыбнулась и попыталась придать лицу философское, как я полагала, выражение. Мне казалось, что сейчас оно наиболее подходящее.

— Слава Богу, что это только мнение, а не приговор. Мне остается пожалеть тех несчастных, которых вы приговариваете к повешению, не утруждая себя доказательством их вины и даже не дав им слова в свое оправдание.

— Кажется, вы не можете упрекнуть меня в том, что не дал вам возможность высказаться. Из вас слова льются потоком. Вам просто не хватает сдержанности, достойной леди.

— Но вы не оставляете мне выбора. Более воспитанный джентльмен не предъявил бы мне таких высоких требований. Я вынуждена много говорить и объяснять лишь ради того, чтобы не оказаться оклеветанной.