Подставные люди - Томас Росс. Страница 26

— Не знаю. Главное, держите дверь на замке, пока мы не придем сюда.

Вернувшись к себе, я заметил, что даже за то короткое время, что я отсутствовал, туман заметно сгустился. Я вновь выложил револьвер на стол, рядом поставил тарелку с гамбургерами и кофе и принялся за еду, поглядывая в окно. Впрочем, смотреть было не на что. Я уже не видел даже окна номера, в котором двое мужчин ждали, когда их убьют. Или попытаются убить. Мимо моего окна проехала машина, остановилась в десятке метров, так что я видел задние огни.

Я как раз допил кофе, когда в дверь постучали. Падильо. Лицо его было чернее тучи.

— Туман все гуще.

— Я знаю.

— Я иду за Вандой. А ты поднимайся к ним.

Я сунул револьвер в карман, и мы зашагали вдоль бассейна. Еще одна машина медленно проехала мимо. Я не сумел разглядеть, какой она марки и сколько людей сидит в кабине. Хотя мы смотрели во все глаза. Внезапно задние огни погасли, но мотор работал, то есть машина по-прежнему двигалась в направлении комнаты, в которой были Скейлз и король.

А потом двигатель взревел, словно водитель резко увеличил скорость машины. В тумане мы ничего не видели, пока он не нажал на тормоза и впереди не засветились две рубиновые полоски.

Падильо выругался и бросился бежать к машине. И тут же прогремел взрыв. Не выстрел, но взрыв, гулкий, громкий. А прежде чем стихло эхо, раздался второй, за ним — третий. Затем в повисшей над бассейном тишине дважды хлопнули закрывающиеся дверцы. Рубиновая полоска исчезла, вновь взревел двигатель, и машина помчалась к выездным воротам.

К тому времени мы уже были в номере короля и Скейлза. Падильо выхватил пистолет, но стрелять было не в кого. Его лицо разочарованно вытянулось. Кое-кто из постояльцев высунулись из дверей и спрашивали друг друга и туман, что, собственно, произошло, но никто не мог ответить ничего вразумительного. Дверь в номер сорвало с петель. Как и дверь в ванную. Но лампа в ванной каким-то чудом уцелела. Единственная в номере. Все остальные разлетелись вдребезги.

Одним из взрывов разнесло кровать. И ошметки поролонового матраса валялись по всей комнате. От письменного стола и стульев остались одни щепки. Картины слетели со стен. Дымились внутренности разбитого телевизора. Падильо заглянул в ванную и вернулся со стаканом воды. Вылил на телевизор. Что-то зашипело, и дым прекратился.

В номере не осталось ни одной целой вещи. Осколки зеркала, висевшего над письменным столом, валялись на полу. Из всех окон повылетали стекла. На стене у письменного стола темнело бурое пятно. При тщательном рассмотрении выяснилось, что это кофе. Падильо медленно поворачивался, стараясь ничего не упустить. Наконец, он сунул пистолет за пояс. Свой револьвер я так и не достал, потому что в очередной раз забыл о нем. Падильо покачал головой, недоуменно посмотрел на меня.

— Что-то здесь не так.

— Да, конечно, — кивнул я. — Не хватает изувеченных тел.

— А также забрызганных кровью стен и оторванных конечностей.

— Это означает, что дома никого не было.

— Это означает кое-что другое.

— Что именно?

— Нас обвели вокруг пальца. Надули.

Оглядел комнату и я.

— Возможно, мы того заслуживали. Я, конечно, посторонний, так что мое мнение не в счет.

Падильо наклонился и поднял клочок поролона. Понюхал, бросил на пол.

— Гранаты. Три.

— Мне показалось, что я слышал три взрыва. Падильо пожал плечами.

— Должно быть, у них был повод.

— У короля и Скейлза?

Он кивнул.

— Повод для чего?

— Чтобы убежать от нас, — он обвел комнату прощальным взглядом. — Кажется, я знаю, что это за повод.

— И что же это за повод?

— Очень и очень весомый.

Глава 19

Падильо и Ванда Готар сели в «форд», а я пошел к ночному администратору. Но в кабинете меня встретил тот самый грустноглазый официант, что приносил мне гамбургеры и кофе: ночной администратор дожидался полицию в разбомбленном номере, качая головой и цокая языком.

— Вы слышали взрывы? — спросил меня юноша. — Бабахнуло что надо.

— Я туда заглянул.

— Знали этих двух парней?

— Да, случайные знакомые. Они спешили на самолет, а потому дали мне денег, чтобы я расплатился, если за ними остался долг.

— Да нет, вроде все в порядке. За номер уплачено. Хинкли первым делом это проверил. Хинкли — это ночной администратор.

— А вот у меня он ничего не спросил, — я обернулся на женский голос. Дама средних лет с пышной прической сидела за коммутатором. — Они звонили в другой город и не заплатили ни цента.

Я вытащил бумажник.

— Я с радостью заплачу.

— Они могли бы сделать это сами, — продолжала возмущаться женщина. — Многие думают, что они могут не платить по счету, раз это мотель и за номер плату вносят вперед. И телефонной компании это не нравится.

— К черту телефонную компанию, — процедил юноша.

— Надо бы записывать телефонные номера тех, кто останавливается в нашем отеле, — гнула свое женщина. — И, тогда, если они позвонят в Гонолулу или Нью-Йорк и удерут, не заплатив, я бы позаботилась о том, чтобы эту сумму внесли в их месячный счет по домашнему адресу. Телефонная компания с удовольствием мне в этом поможет.

— Это миссис Хинкли, — тихим голосом пояснил мне юноша. — Раньше она работала в телефонной компании. И до сих пор полагает, что важнее учреждения на свете нет. Знаете, что я думаю?

— Что?

— Это — монополия, и, кажется, я нашел способ отыграться.

— Как?

— Вы знаете, что вместе с ежемесячным счетом телефонная компания присылает конверт, в котором вы можете отправить ей квитанцию об оплате?

Я кивнул.

— Так вот, на конверте указан только их адрес. Понимаете, к чему я клоню?

— Нет.

Он наклонился ближе, не желая доверять своего секрета кому-либо еще.

— Я бы не наклеивал на конверт марку, — прошептал он. — И им придется заплатить за нее. А теперь представьте себе, что так сделают все. Сколько у нас телефонов? Миллионов пятьдесят, сто?

— Допустим, пятьдесят.

— Итак, пятьдесят миллионов перемножим на шесть центов. То есть каждый месяц телефонной компании придется платить почте по три миллиона.

— Дельная мысль, — кивнул я. — Я поделюсь ею со своими друзьями.

— Думаю, она понравится многим.

Миссис Хинкли подошла с полоской бумаги. Одиннадцать долларов и двадцать восемь центов за телефонный разговор с Вашингтоном.

Я протянул ей пятнадцать долларов.

— Вас не затруднит выписать квитанцию?

Она кивнула и вернулась к коммутатору. Снаружи донесся вой полицейской сирены.

— И запишите, пожалуйста, номер, куда они звонили.

Она вновь кивнула, продолжая что-то писать.

Получив квитанцию, я поблагодарил ее, на что она вновь кивнула.

— Не забудьте насчет телефонной компании, — прошептал мне вслед юноша.

— Ни в коем случае, — успокоил его я. — Их следует проучить.

Идя к «форду», я взглянул на номер, который миссис Хинкли написала на квитанции. Мне он ничего не сказал, но на цифры у меня память плохая. Когда я садился за руль, в ворота мотеля вкатилась патрульная машина. Сирена смолкла. Двое полицейских в форме глянули на меня, но, похоже, не увидели ничего интересного. Я быстро завел мотор и выехал из мотеля. Ванда Готар сидела рядом со мной. Падильо — на заднем сиденье.

— Они звонили в Вашингтон, — доложил я о своей находке. — Ты не знаешь, что это за номер?

Падильо посмотрел на номер, отрицательно покачал головой, протянул квитанцию Ванде. Номер и ей показался незнакомым, так что квитанция вернулась ко мне.

— Они говорили пять или шесть минут, — добавил я.

— Ладно, потом разберемся, а сейчас едем в «Святой Франциск», — распорядился Падильо.

— Ты не знаешь, где их искать, не так ли? — Ванда и не старалась изгнать из голоса сарказм.

— Я не пытаюсь найти их прямо сейчас, — ответил Падильо. — Тем более, что завтра, в десять утра, поиски не составят труда. Король, если останется живым, приедет в штаб-квартиру нефтяной компании. Но в промежутке Крагштейн выяснит, что эти три гранаты никого не убили. Тогда он начнет искать. Сначала короля и Скейлза, а если не найдет их, то поинтересуется, где же находимся мы. Я хочу облегчить ему задачу. Он первым делом обратится в «Святой Франциск», потому что ты остановилась в этом отеле.