Борька, я и невидимка - Томин Юрий Геннадьевич. Страница 18

– Пойдем с нами. Сам увидишь, зачем пришли.

– Нужно мне с вами идти!

– Зачем же ты за нами шел?

– Я не за вами шел, а по улице.

– Идем, Боря, – сказала Вика. – Все равно его не переговоришь. Он как долгоиграющая пластинка.

– Чего? – сказал я. – Какая пластинка?

– Долгоиграющая. Тридцать три оборота. До-олго играет…

Я говорю:

– Борька, дать ей за пластинку?

– Попробуй дай.

– Может, заступишься?

– А ты попробуй дай.

– За невесту заступишься?

– Дурак, – сказал Борька. – Идем, Вика.

Я стоял и думал: идти мне за ними или нет? Ведь если я пойду, то получится, что я за ними бегаю. А если не идти, то, значит, я Вики испугался. И потом, мне очень хотелось узнать зачем они пришли.

Все-таки я пошел. Поднялся по лестнице. А там длинный коридор. И на всех дверях написано: «Ленинские искры».

Вдруг одна дверь открылась, и оттуда вышел какой-то человек. Пока он выходил, я увидел, что в комнате сидят Борька и Вика. Я заглянул. Они сидели на диване, а рядом с ними сидел молодой парень в зеленом пиджаке. Он меня увидел.

– Ну, заходи, – сказал парень. – Не бойся.

– Я и не боюсь.

– У тебя дело есть?

– Может быть, и есть, – говорю я. – Еще не знаю.

– Ну тогда посиди. Я с ребятами закончу.

А Борька и Вика посмотрели на меня и ничего не сказали, будто меня не знают.

– Так, значит, вы ждали, ждали… – сказал парень Вике.

– Ага, – ответила Вика. – Не только мы, все ребята ждали. И Алексей Иванович тоже. А потом посмотрели – они совсем сломанные.

– Алексей Иванович сказал, что им на свалке место, – добавил Борька.

У меня сразу лоб вспотел. Значит, они не про мальчика и девочку, они про станки пришли разговаривать. А Борька мне ничего не сказал. Ну ладно, я ему припомню.

– Так что же вы теперь думаете делать? – спросил парень.

– Не знаем.

Тут я уже не мог вытерпеть. Если не знаешь, так и не ходи в редакцию. Лучше письма пиши. Про мальчика и девочку.

– Их засудить надо – вот что делать, – сказал я. Парень повернулся ко мне.

– Кого засудить?

– Шефов.

– А ты здесь при чем? – спросил парень.

– Он из нашего класса, – сказала Вика.

– Вот оно что. – Парень засмеялся. – Значит, тебе тоже без станков плохо?

– Очень плохо, – сказал я. – Просто жить невозможно.

Они все трое засмеялись. И я тоже засмеялся, хотя мне и не хотелось с Викой смеяться. Но я просто удержаться не мог.

– Ну ладно, – сказал парень, – пошутили мы с вами, а теперь давайте думать…

В это время позади меня скрипнула дверь. Но я смотрел не на дверь, а на парня и заметил, что он сразу съежился. Лицо у него стало обиженное, как у маленького. Я обернулся и увидел Указателя.

Сначала я испугался. Я думал, что он меня специально выслеживает, когда я в газету приду. Но Указатель на меня даже не посмотрел. Он заулыбался и протянул руку.

– Приветствую вас, Игорь Владимирович.

Игорь Владимирович сморщился, будто ему в рот клюкву положили.

– Здравствуйте.

– Рад видеть вас в добром здравии.

– Спасибо.

– Я к вам по делу. Вот, так сказать, новые плоды трудов моих. Надеюсь, на этот раз подойдут. Мне кажется, это то, что нужно.

Указатель не говорил, а прямо орал, как будто с глухим разговаривал. Игорь Владимирович даже вздрагивал.

– Ребята, – попросил Игорь Владимирович, – обождите, пожалуйста, минутку в коридоре.

Я говорю:

– Мы же первые пришли.

Это я нарочно сказал. Я мог бы хоть целый час ждать. Просто мне Указатель не нравится.

Указатель вытаращил свои глаза и спрашивает:

– Тебя как зовут?

– Костя меня зовут.

– Фамилия?

Тут я совсем разозлился. Мне даже как-то обидно стало, что он меня не узнал, и я уже хотел спросить у него разрешения посмеяться. Но Игорь Владимирович тихонько мне глазами показывает на дверь: «Выйди, пожалуйста»,

Тогда я говорю:

– Идем, Борька, я тебе тоже труды плодов моих покажу.

Мы вышли, но дверь я не закрыл и стал слушать, как Указатель читает свои стихи. Вот какое было стихотворение:

Указатель кончил читать и сказал:

– Жду вашего суда. По-моему, тема важная и, так сказать, пионерская.

– Да… конечно… – пробормотал Игорь Владимирович. – Только вот… Я не совсем понимаю, почему вы советуете пионерам сидеть в клетке.

– Ну, Игорь Владимирович, Игорь Владимирович! Не ожидал. Разумеется, клетка – это в переносном смысле. А главная мысль – нужно быть дисциплинированным. Нельзя совершать недозволенных поступков. Разве вы против этой мысли?

– Я – за, – ответил Игорь Владимирович. – Но…

Дальше я не расслышал, потому что к нам подошел какой-то человек со значком «Ленинградская правда». Он заглянул в щелку и сразу отшатнулся. Потом он осторожно прикрыл дверь, погрозил мне пальцем и спросил:

– Давно сидит?

– Кто?

– Вон тот.

– Минут десять.

– Стихи читал?

– Ага.

– Про кого?

– Про кошку и мышку.

В это время по коридору проходил еще один, тоже со значком, только на значке было написано: «Смена».

– Женя, – сказал «Ленинградская правда», – удирай, пока цел.

– А что?

«Ленинградская правда» кивнул на дверь.

– Опять пришел.

– А у тебя уже был? – спросил «Смена».

– Был. Я ему про птичку вернул, он мне про мышку оставил.

– Вот черт, – сказал «Смена». – Сейчас его из «Искр» спровадят, он ко мне придет. А я как раз уйти не могу – приемный день.

– Сочувствую, – сказал «Ленинградская правда». И они ушли.

Я снова открыл дверь. Указатель стоял посреди комнаты и кричал:

– Вы систематически отказываетесь печатать мои стихи! Повторяю: систематически!

– Но ведь стихи-то плохие, – жалобно сказал Игорь Владимирович.

Указатель прямо завертелся на месте.

– А вы только хорошие печатаете? Вот я выписал: «У меня зазвонил телефон. – Кто говорит? – Слон». Это от 14 октября сего года. Что это, по-вашему! Когда вы видели, что слоны говорят по телефону? Или вот: «Когда же ты снова пришлешь к нашему ужину дюжину новых и сладких калош!» Что это, по-вашему? Дети должны верить, что можно питаться калошами? Вы представляете, что будет, если каждый пионер съест по калоше!

Тут уже заорал Игорь Владимирович:

– Это же Чуковский! Понимаете? Чу-ков-ский!

А Указатель почему-то ответил тихо:

– Вот именно. Товарищ Чуковский пишет всякие небылицы, вы их печатаете. Вам приносят стихи о дисциплине, вы их не принимаете. Разрешите доложить, Игорь Владимирович, я буду жаловаться.

– Пожалуйста, – сказал Игорь Владимирович.

А Указатель – еще тише:

– Вплоть до Центрального Комитета…

Указатель повернулся и помчался к двери. Мы еле успели отскочить. Он выбежал из комнаты, пронесся наискосок по коридору. Там была дверь с надписью: «Смена». Туда он и забежал. А мы зашли к Игорю Владимировичу.

Он сидел за столом и держался за щеку, будто у него зубы болят.

– Вам, ребята, чего?

– Это же мы, помните? Насчет станков.

– Ничего я сейчас не помню, – сердито ответил Игорь Владимирович. – Вы садитесь. Вспомним.

Мы сели, помолчали немного. Потом Борька говорит:

– А я его знаю, он в нашей квартира живет.

Игорь Владимирович даже на стуле подскочил.

– В вашей? Может быть, он тебе родственник?