Опасный промысел - Томпсон Дэвид. Страница 17

Нат не прекращал работать кулаками до тех пор, пока Малхар внезапно не рухнул… Но и тогда молодой человек продолжал стоять над поверженным врагом в ожидании, когда англичанин поднимается.

— Все кончено!

Это голос Шекспира?

Нат медленно приходил в себя, алый туман ярости перед глазами рассеялся, и Кинг уставился на окровавленное лицо Малхара, с трудом веря, что смог победить в таком бою.

— Нат?

Нехотя юноша опустил ноющие руки и обернулся. Шекспир и Уинона стояли рядом, глядя на него с уважением и участием.

— Как ты? — спросил траппер.

— Я в порядке, — пробормотал Нат и посмотрел на Малхара. — Во всяком случае, лучше, чем он.

— Никто еще не побеждал этого поганца в кулачном бою, — заметил Шекспир. — Наконец-то он получил по заслугам.

На Ната вдруг навалилась смертельная усталость. Он облизнул губы, чувствуя, как ноет все тело, как боль пульсирует в руках. Больше всего ему сейчас хотелось лечь и проспать целую неделю.

— Я слышал, что этот Малхар несколько лет занимался боксом в Англии, — сказал Шекспир. — Один раз он почти убил человека. А когда он напивается, то становится просто бичом божьим.

Уинона шагнула вперед и нежно приложила ладонь к щеке Ната; ее глаза светились любовью.

Ната окружили шумные смеющиеся трапперы, хлопая его по спине и сердечно поздравляя с победой.

— Хорошо сделано, Убивающий Гризли! — восхитился какой-то бородач. — Ты не посрамил своего имени! Проворный, как дикий кот, а уж какой крепкий!

— Точно! — вставил другой. — Благодаря тебе я только что выиграл сорок долларов.

— Меня зовут Свенсон, — сказал третий. — Заходи в мой лагерь, когда захочешь. Мне бы хотелось послушать истории о том, как ты убивал медведей.

Еще несколько минут Нат выслушивал похвалы, улыбался, кивал и что-то бормотал в ответ, смущенный таким вниманием. У него наконец появились друзья, целая дюжина, но какой ценой!

Когда толпа начала рассеиваться, он заметил, что его жена и лучший друг по-прежнему стоят рядом, с гордостью глядя на него.

— Нынче вечером о тебе будут говорить у всех лагерных костров, — предрек Шекспир.

— Значит, я везунчик.

Оглянувшись, Нат увидел, что Гигант и Лаклед уводят Эдварда Малхара, поддерживая его под руки. Шекспир проследил за взглядом друга:

— У Клеру ничего не вышло.

— О чем ты?

— Ты же не думаешь, что драка началась случайно? Все это было подстроено.

— Как? — спросил Нат.

Усталость притупляла его мысли, делала вялым и сонным.

— Малхар и Гигант — старые друзья. Не сомневаюсь, что Клеру уговорил англичанина затеять с тобой драку, — мрачно сказал Шекспир. — Он никогда не теряет времени, если хочет отплатить за унижение.

Все случившееся приобрело для Ната особый смысл, и он сжал зубы, кипя от ярости.

— Еще неизвестно, кто кому отплатит!

— Настанет час, и он свое получит, — пообещал Шекспир, внимательно рассматривая лицо Ната. — Нам лучше вернуться в лагерь. Уинона позаботится о твоих синяках и ссадине на подбородке.

Нат дотронулся до челюсти и с удивлением обнаружил, что один из ударов Малхара рассек кожу и на шею стекает кровь. Кинг вытер ее.

— А где Безумный Джордж? — спросил Нат, зашагав к лагерю рядом с траппером и Уиноной;

— Кто его знает? — пожал плечами Шекспир.

— Скажи, а что это болтал какой-то человек насчет выигранных сорока долларов?

— Он на тебя поставил.

— Поставил?

Шекспир кивнул:

— Трапперы любят держать пари и на что угодно — на победителя в скачках, в кулачной борьбе и тому подобном.

— И что, это приносит много денег?

— Я бы не сказал, что очень много. Это скорее дружеские пари — долларов двадцать, сорок. Время от времени какой-нибудь пьяница безрассудно ставит несколько сотен.

Нат посмотрел по сторонам и увидел, что многие трапперы бросают на него взгляды и вполголоса переговариваются. Молодой человек не был уверен, что ему нравится такое внимание. Едва разойдутся слухи о драке, его начнут считать бесшабашным человеком, с которым лучше не связываться. Зная, как трапперы любят преувеличивать, Нат не сомневался, что эта история будет сильно раздута; а после окончания встречи охотники разбредутся по Скалистым горам и в течение многих месяцев будут рассказывать у лагерных костров про его бой с Малхаром. И тогда он заработает себе репутацию не хуже, чем у Джима Боуи. Эта мысль заставила его улыбнуться. А что тут плохого?

— Хотел бы я знать, когда Клеру сделает следующую попытку, — заметил Шекспир.

— Думаешь, он снова попытается выкинуть что-нибудь эдакое?

— Конечно. Гигант и те шакалы, что болтаются с ним, жаждут твоих страданий.

— Как бы мне расстроить их планы…

— Ты можешь встать на колени перед Гигантом и умолять о прощении, — засмеялся траппер.

— Этого я никогда не сделаю!

— Я так и думал. Тогда убей их!

Нат резко остановился:

— Ты серьезно?

— Как никогда. Поменяйся с ними ролями — спровоцируй Клеру и его шайку на драку и прикончи.

— Как у тебя все просто!

Шекспир щелкнул пальцами:

— Все это и вправду просто.

— Осмелюсь заметить, что моих врагов пятеро, если считать англичанина.

— Я тебе помогу.

— Значит, пятеро против двоих. Такой перевес мне все же не по душе.

— Но сама идея тебе нравится? — спросил Шекспир, внимательно вглядываясь в лицо Ната.

— Сказать по правде, да.

— Значит, еще не все потеряно, — просиял Шекспир.

Когда они вернулись в свой лагерь, Уинона набрала воды и стала промывать ссадины Ната, а Шекспир отправился ловить рыбу на ужин.

Сидя на одеяле и лениво наблюдая, как солнце клонится к западу, Нат восхищался величественным пейзажем и мужественно старался не морщиться, пока Уинона промокала влажной тканью его лицо. Несмотря на ушибы и синяки, юноша чувствовал себя донельзя довольным и спокойным. Жизнь в глуши обладала притягательной прелестью, которой невозможно было противиться. Нату даже пришлось признать, что привкус постоянной опасности добавляет этой жизни определенную остроту. С тех пор как он ступил на западный берег Миссисипи, он ни разу не испытывал скуки, так часто посещавшей его в Нью-Йорке.

Уинона закончила обрабатывать ссадины мужа и села напротив. Изящными быстрыми жестами она описала, что чувствовала во время боя. Индианка дала понять, как она рада победе Ната и как боится, что Скверный еще доставит им хлопот. Она спрашивала, не будет ли лучше сменить место.

«Куда же ты хочешь перебраться?» — спросил Нат.

«На стоянку шошонов, — ответила Уинона, — там было бы безопаснее».

Нат показал ей, что не собирается бежать от беды, к тому же поступить так значило бы просто оттянуть неизбежное. Рано или поздно Скверный нанесет удар, а Нат предпочитает, чтобы это случилось тогда, когда он готов.

Уинона нехотя согласилась с его доводами.

Спустя час, весело насвистывая, вернулся Шекспир со связкой крупных окуней.

— Я покараулю сегодня ночью, Нат, — предложил он. — Кстати, пока ты не попробовал мою стряпню, считай, что никогда не ел по-настоящему вкусной рыбы.

— Мама тоже хорошо готовит рыбу, — возразил Нат. Траппер фыркнул:

— Позволь мне дать тебе совет — если собираешься тут остаться, тебе лучше научиться готовить самому.

— Я и так умею готовить! — похвастался Нат.

— Да, ты неплохо жаришь оленину, но я говорю о настоящей стряпне, об умении приправлять еду травами, если таковые можно раздобыть, чтобы сделать трапезу удовольствием.

Остаток дня и вечер прошли спокойно. Верный своему слову, Шекспир приготовил роскошный ужин, который сделал бы честь самому лучшему повару Штатов.

— Ну? — нетерпеливо спросил траппер, когда Нат откусил первый кусок и задумчиво посмаковал. — Каков твой вердикт?

— Неплохо.

— Неплохо?! — вскричал Шекспир. — Да ты бы не узнал вкусную еду, даже если бы она выпрыгнула из кустов и укусила тебя!

Смеясь, Нат навалился на ужин.